Жанна бросилась к ней:
— Что с тобой, что с тобой?
Та не ответила ни слова, не сделала ни малейшего движения, безумными глазами смотрела она на свою хозяйку и тяжело дышала, как от жестокой боли. Потом вдруг напряглась всем телом и повалилась навзничь, стискивая зубы, чтобы подавить вопль страдания.
И тут у нее под платьем, облепившим раздвинутые ноги, что-то зашевелилось. Сейчас же оттуда послышался странный шум, какое-то бульканье, как бывает, когда кто-нибудь захлебывается и задыхается; вслед за тем раздалось протяжное мяуканье, тоненький, но уже страдальческий плач, первая жалоба ребенка, входящего в жизнь.
Жанна сразу все поняла и в полном смятении бросилась на лестницу, крича:
— Жюльен, Жюльен!
— Что тебе? — спросил он снизу.
— Там… там… Розали… — еле выговорила она.
Жюльен мигом взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, ворвался в спальню, резким движением поднял юбку девушки и обнаружил омерзительный комок мяса; сморщенный, скулящий и весь липкий, он корчился и копошился между обнаженных ног матери.
Жюльен выпрямился со злым видом и вытолкнул растерянную жену за дверь:
— Это тебя не касается. Ступай и пришли мне Людивину и дядю Симона.
Дрожа всем телом, Жанна спустилась на кухню, потом, не смея вернуться, вошла в гостиную, где не топили с отъезда родителей, и стала с трепетом ждать вестей.
Вскоре она увидела, как из дому выбежал слуга. Спустя пять минут он возвратился с вдовой Дантю, местной повитухой.
Сейчас же на лестнице послышались шаги и суета, как будто несли раненого; и Жюльен пришел сказать Жанне, что она может вернуться к себе.
Она снова села у камина, дрожа так, словно оказалась свидетельницей катастрофы.
— Ну, как Розали? — спросила она.
Жюльен озабоченно и беспокойно шагал по комнате: казалось, его душит злоба, он чем-то сильно раздражен. Сперва он не ответил, но немного погодя остановился перед женой:
— Как ты предполагаешь поступить с этой девкой?
Она с недоумением посмотрела на мужа.
— Как это? Что ты хочешь сказать? Я не понимаю.
Он сразу вспыхнул и заорал:
— Да не можем же мы держать в доме ублюдка.
Это озадачило Жанну, но после долгого раздумья она предложила:
— А как ты думаешь, мой друг, нельзя ли отдать его на воспитание?
Он не дал ей договорить.
— А платить кто будет? Ты, что ли?
Она снова стала искать выхода, наконец сказала:
— Отец должен позаботиться о ребенке. А если он женится на Розали, все будет улажено.
Жюльен совсем вышел из себя и яростно рявкнул:
— Отец!.. Отец! А ты знаешь его… отца-то? Не знаешь? Ну, так как же?
Жанна возразила возбужденно:
— Но не бросит же он девушку в таком положении. Тогда, значит, он подлец! Мы узнаем его имя, пойдем к нему и потребуем объяснений.
Жюльен успокоился и снова зашагал по комнате.
— Дорогая моя, она не хочет назвать его имя. Неужели мне она не говорит, а тебе скажет?.. Ну, а если он не пожелает жениться? Мы не можем держать под своей крышей девушку-мать с ее отродьем. Понимаешь ты это?
Жанна упрямо твердила:
— Значит, он негодяй! Но мы его отыщем, и он будет иметь дело с нами.
Жюльен густо покраснел и снова повысил голос:
— Хорошо… А пока что?
Она не знала, что решить, и спросила его:
— Ну, а ты что предлагаешь?
Он с готовностью высказал свое мнение:
— Я бы поступил просто. Дал бы ей немного денег и отправил ко всем чертям вместе с ее младенцем.
Но молодая женщина возмутилась и запротестовала:
— Никогда. Эта девушка — моя молочная сестра. Мы вместе выросли. Она согрешила, очень жаль, но ничего не поделаешь. Я ее за это не вышвырну на улицу, и, если иначе нельзя, я буду воспитывать ее ребенка.
Тут Жюльен совсем разъярился:
— Хорошую же мы себе создадим репутацию! Это при нашем имени и связях! Все будут говорить, что мы поощряем порок и держим у себя потаскушек. Порядочные люди не переступят нашего порога. Что тебе в голову приходит? Ты не в своем уме!
Она продолжала невозмутимо:
— Я не позволю выгнать Розали. Если ты не желаешь ее держать, моя мать возьмет ее к себе. В конце концов мы допытаемся, кто отец ребенка.
Взбешенный Жюльен вышел из комнаты, хлопнув дверью, и крикнул:
— Какие дурацкие фантазии бывают у женщин!
Под вечер Жанна пошла к родильнице. Предоставленная попечению вдовы Дантю, она лежала в постели неподвижно, с широко открытыми глазами, а сиделка укачивала на руках новорожденного.
Едва Розали увидела свою барыню, она заплакала и спрятала голову под одеяло, вся сотрясаясь от исступленных рыданий. Жанна хотела ее поцеловать, но она противилась, закрывала лицо.
Тут вмешалась сиделка, силой отвела от ее лица одеяло, и она покорилась, продолжая плакать, но уже тихонько.
Скудный огонь горел в камине, в каморке было холодно; ребенок плакал. Жанна не осмелилась заговорить о нем, чтобы не вызвать новых слез. Она только держала руку горничной и машинально повторяла:
— Все обойдется, все обойдется.
Бедная девушка украдкой поглядывала на сиделку и вздрагивала от писка малыша; последние отголоски душившего ее горя вырывались порой судорожным всхлипыванием, а сдерживаемые слезы, как вода, клокотали у нее в горле.
Жанна поцеловала ее еще раз и чуть слышно прошептала ей на ухо:
— Не беспокойся, голубушка, мы о нем позаботимся.
Тут начался новый приступ плача, и Жанна поспешила уйти.
Каждый день она приходила снова, и каждый день при виде ее Розали разражалась слезами.
Ребенка отдали на воспитание по соседству.
Жюльен между тем еле говорил с женой, словно затаил против нее лютую злобу, после того как она отказалась уволить горничную. Однажды он вернулся к этому вопросу, но Жанна вынула из кармана письмо, в котором баронесса просила, чтобы девушку немедленно прислали к ней» если ее не будут держать в Тополях. Жюльен в ярости заорал:
— Мать у тебя такая же сумасшедшая, как и ты!
Но больше не настаивал. Через две недели родильница могла уже встать и вернуться к своим обязанностям.
Как-то утром Жанна усадила ее, взяла за руки и сказала, испытующе глядя на нее:
— Ну, голубушка, расскажи мне все.
Розали задрожала всем телом и пролепетала:
— Что, сударыня?
— От кого у тебя ребенок?
Тут горничная снова отчаянно зарыдала и в полном смятении старалась высвободить руки, чтобы закрыть ими лицо.
Но Жанна целовала и утешала ее, как она ни противилась.
— Ну, случилось несчастье. Что поделаешь, голубушка. Ты не устояла; не ты первая. Если отец ребенка женится на тебе, никто слова не скажет, и мы возьмем его в услужение вместе с тобой.
Розали стонала, как под пыткой, и время от времени силилась вырваться и убежать.
Жанна продолжала:
— Я понимаю, что тебе стыдно, но ведь ты видишь, я не сержусь и говорю с тобой ласково. А имя этого человека я спрашиваю для твоего же блага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59