К Юрию это не пристанет, я уверен. Я его знаю. Я всех ребят своих знаю. Но, в общем, я с ним побеседую. Вправлю ему мозги.
Секретаря комсомольской организации Анна Ивановна видела еще один раз на свадебном вечере. Он пел, плясал и был душой общества. Вправлял он Юрию мозги или нет, осталось неизвестным. Юрий венчался в церкви.
…Снова наступило лето и снова событие у Репейниковых и Воробьевых – родился Алеша.
Анна Ивановна опять живет на даче, но не в прежних своих двух комнатах, а в оборудованном под жилье сарайчике в глубине сада. Комнаты с террасой сданы дачникам: заведующему магазином «Яйцо-птица». Каждый день у Репейниковых жарят цыплят, стряпают омлеты, взбивают белки для кексов.
– Теперь много расходов, – говорит Нина Михайловна и уже не улыбается мило, как прежде. Намекает Анне Ивановне, что те пятьсот рублей, которые она дает Юрию, – капля в море расходов.
Из городской квартиры Анны Ивановны на квартиру к Репейниковым перевезены пианино, трельяж, книжный шкаф, ковер. Отбором вещей для «молодых» занимался сам доцент Репейников. Анна Ивановна как-то сказала сыну:
– У этого человека стяжательство отлично уживается с религией.
Юрий ответил сухо:
– Я тебя не узнаю. Тебе жалко вещей?
Своего сына Анна Ивановна тоже не узнает. Когда-то Юрий мечтал по окончании института работать на севере. Теперь он, при деятельном участии Репейникова, куда-то устраивается, втирается. Юрий никогда не пил. У Репейниковых устраивают попойки по всем праздникам: по двунадесятым, церковным и по советским… Празднуют Новый год и «по новому стилю» и «по старому». Юрий с удовольствием участвует во всех попойках…
И все-таки Анна Ивановна живет в сарайчике на даче. Ей хочется быть поближе к внуку. Внук прелестный, голубоглазый, толстенький. Но только… на кругленьком животике у него покоится эмалевый крестик.
– Это очень ценный, старинный крестик, – поясняет Нина Михайловна. – Пока он на голубой ленточке, чтоб не тереть шейку, а когда шейка окрепнет, наденем золотую цепочку.
Внук на цепочке! Анна Ивановна не выдерживает:
– А когда он пойдет в школу?
– Когда пойдет в школу, можно будет снять, повесим у него над кроваткой.
Юрий редко заглядывает к матери в сарайчик. Ему надоедают одни и те же разговоры.
– Э, пустяки! Пока Алешка маленький, он ничего не понимает.
– А когда начнет понимать?
– Ну, тогда видно будет. К тому времени, может быть, старики умрут или мы переедем на отдельную квартиру.
– А Ляля? Ведь она причащалась перед родами!
– У Ляли все это наносное. И потом нужно шире смотреть на вещи. Мне ничуть не мешает, что она целует икону чудотворца, ложась в постель. Я не ревную к чудотворцу.
По вечерам дед в тюбетейке откровенно рассказывает, не стесняясь присутствия заведующего «Яйцо-птицей», о том, как в начале революции бог помог ему ликвидировать небольшой винокуренный заводик, а на вырученные деньги приобрести ценности. И как он тогда, благодарение богу, устроился в гортопе делопроизводителем и пересидел трудные времена.
Доцент Репейников с одобрением говорит за чаем о народном артисте, который перед выходом на сцену обязательно крестится.
– Откуда вы знаете? – нервно спрашивает Анна Ивановна.
– Слухом земля полнится.
– А кто распространяет слухи?
Репейников закуривает и произносит с ленцой:
– Сарайчик придется перестраивать. Вы ведь, Анна Ивановна, в августе в город перебираетесь?
В день отъезда Анна Ивановна сидит над белой детской коляской, смотрит не отрываясь на спящего внука и думает:
«Разве я плохо воспитала Юру? Нет, хорошо воспитывала, всю душу вкладывала. Я – старый педагог, пятнадцать лет работаю директором школы, ничего, кроме благодарностей… Ляля говорит, что не мыла голову перед экзаменами, причащалась… А может быть, и у меня в школе есть такие ляли, а я проморгала, благодушествовала, гордилась благодарностями? В молодости нас учили бороться с предрассудками, с религией, – опиум для народа – ведь как сказано! А теперь мы должны учить, должны! Юра говорит – пустяки, а сам подпал под репейниковское влияние. Репейников – стяжатель и фальшивый человек, кокетничает суевериями, а старик профессор, впавший в детство, умиляется: ах, широта взглядов! – и по слепоте не может разглядеть, что такое Репейников. А я сама давно ли разглядела? А разглядев, что делала? Боролась с репейниковыми? Нет, отдала им сына – и все. А еще – директор школы, общепризнанная умница, авторитет…»
Алеша выпрастывает ручонки из одеяла и чмокает губами.
– Маленький, хотят забить тебе голову гнилой трухой. Репейниковы помрут рано или поздно, но сперва постараются создать себе подобного. А ведь тебе жить по-новому, по-хорошему… Для тебя люди строят прекрасный, светлый дом, а репейниковы пытаются насовать в него хоть по углам старого хлама и рухляди… Я, я должна бороться с репейниковыми!..
– Юра, что она там колдует над колясочкой? – шепчет Ляля. – Я замечала, она хоть и мать тебе, но у нее дурной глаз: вчера тутушкалась с Алешей, а нынче у ребенка расстройство желудочка.
Юрий озабоченно подходит к Анне Ивановне.
– Мама, я вызвал машину, у тебя все уложено? Ну, опять трагическое лицо. Как я не люблю, право, когда раздувают проблемы из пустяков.
1 2
Секретаря комсомольской организации Анна Ивановна видела еще один раз на свадебном вечере. Он пел, плясал и был душой общества. Вправлял он Юрию мозги или нет, осталось неизвестным. Юрий венчался в церкви.
…Снова наступило лето и снова событие у Репейниковых и Воробьевых – родился Алеша.
Анна Ивановна опять живет на даче, но не в прежних своих двух комнатах, а в оборудованном под жилье сарайчике в глубине сада. Комнаты с террасой сданы дачникам: заведующему магазином «Яйцо-птица». Каждый день у Репейниковых жарят цыплят, стряпают омлеты, взбивают белки для кексов.
– Теперь много расходов, – говорит Нина Михайловна и уже не улыбается мило, как прежде. Намекает Анне Ивановне, что те пятьсот рублей, которые она дает Юрию, – капля в море расходов.
Из городской квартиры Анны Ивановны на квартиру к Репейниковым перевезены пианино, трельяж, книжный шкаф, ковер. Отбором вещей для «молодых» занимался сам доцент Репейников. Анна Ивановна как-то сказала сыну:
– У этого человека стяжательство отлично уживается с религией.
Юрий ответил сухо:
– Я тебя не узнаю. Тебе жалко вещей?
Своего сына Анна Ивановна тоже не узнает. Когда-то Юрий мечтал по окончании института работать на севере. Теперь он, при деятельном участии Репейникова, куда-то устраивается, втирается. Юрий никогда не пил. У Репейниковых устраивают попойки по всем праздникам: по двунадесятым, церковным и по советским… Празднуют Новый год и «по новому стилю» и «по старому». Юрий с удовольствием участвует во всех попойках…
И все-таки Анна Ивановна живет в сарайчике на даче. Ей хочется быть поближе к внуку. Внук прелестный, голубоглазый, толстенький. Но только… на кругленьком животике у него покоится эмалевый крестик.
– Это очень ценный, старинный крестик, – поясняет Нина Михайловна. – Пока он на голубой ленточке, чтоб не тереть шейку, а когда шейка окрепнет, наденем золотую цепочку.
Внук на цепочке! Анна Ивановна не выдерживает:
– А когда он пойдет в школу?
– Когда пойдет в школу, можно будет снять, повесим у него над кроваткой.
Юрий редко заглядывает к матери в сарайчик. Ему надоедают одни и те же разговоры.
– Э, пустяки! Пока Алешка маленький, он ничего не понимает.
– А когда начнет понимать?
– Ну, тогда видно будет. К тому времени, может быть, старики умрут или мы переедем на отдельную квартиру.
– А Ляля? Ведь она причащалась перед родами!
– У Ляли все это наносное. И потом нужно шире смотреть на вещи. Мне ничуть не мешает, что она целует икону чудотворца, ложась в постель. Я не ревную к чудотворцу.
По вечерам дед в тюбетейке откровенно рассказывает, не стесняясь присутствия заведующего «Яйцо-птицей», о том, как в начале революции бог помог ему ликвидировать небольшой винокуренный заводик, а на вырученные деньги приобрести ценности. И как он тогда, благодарение богу, устроился в гортопе делопроизводителем и пересидел трудные времена.
Доцент Репейников с одобрением говорит за чаем о народном артисте, который перед выходом на сцену обязательно крестится.
– Откуда вы знаете? – нервно спрашивает Анна Ивановна.
– Слухом земля полнится.
– А кто распространяет слухи?
Репейников закуривает и произносит с ленцой:
– Сарайчик придется перестраивать. Вы ведь, Анна Ивановна, в августе в город перебираетесь?
В день отъезда Анна Ивановна сидит над белой детской коляской, смотрит не отрываясь на спящего внука и думает:
«Разве я плохо воспитала Юру? Нет, хорошо воспитывала, всю душу вкладывала. Я – старый педагог, пятнадцать лет работаю директором школы, ничего, кроме благодарностей… Ляля говорит, что не мыла голову перед экзаменами, причащалась… А может быть, и у меня в школе есть такие ляли, а я проморгала, благодушествовала, гордилась благодарностями? В молодости нас учили бороться с предрассудками, с религией, – опиум для народа – ведь как сказано! А теперь мы должны учить, должны! Юра говорит – пустяки, а сам подпал под репейниковское влияние. Репейников – стяжатель и фальшивый человек, кокетничает суевериями, а старик профессор, впавший в детство, умиляется: ах, широта взглядов! – и по слепоте не может разглядеть, что такое Репейников. А я сама давно ли разглядела? А разглядев, что делала? Боролась с репейниковыми? Нет, отдала им сына – и все. А еще – директор школы, общепризнанная умница, авторитет…»
Алеша выпрастывает ручонки из одеяла и чмокает губами.
– Маленький, хотят забить тебе голову гнилой трухой. Репейниковы помрут рано или поздно, но сперва постараются создать себе подобного. А ведь тебе жить по-новому, по-хорошему… Для тебя люди строят прекрасный, светлый дом, а репейниковы пытаются насовать в него хоть по углам старого хлама и рухляди… Я, я должна бороться с репейниковыми!..
– Юра, что она там колдует над колясочкой? – шепчет Ляля. – Я замечала, она хоть и мать тебе, но у нее дурной глаз: вчера тутушкалась с Алешей, а нынче у ребенка расстройство желудочка.
Юрий озабоченно подходит к Анне Ивановне.
– Мама, я вызвал машину, у тебя все уложено? Ну, опять трагическое лицо. Как я не люблю, право, когда раздувают проблемы из пустяков.
1 2