Может, это и не было его настоящее имя, не знаю; может, его настоящее имя знала только моя мать, а может, и она не знала. Во всяком случае он уже пожил в Индии какое-то время либо же бывал здесь раньше, потому что с няней он иногда общался на хинди, чтобы сделать ей приятное, как сама она говорила. Делал приятное няне, делал приятное моей матери – такое впечатление, будто это и было главным его занятием. Для няни все представления о нем только к этому и сводились – к имени да к обходительности, ей в голову не приходило наводить справки, не ее это было дело, ей хватало его имени: он был мистер Терри Армстронг или Армстронг-сахиб, точно так же, как мой отец был мистер Ньютон или Ньютон-сахиб, а я мисс Клер, дочь хозяина дома; и няне было безразлично, кто мы такие, прочее ее не интересовало, она не знала ничего, кроме имен. Тайная связь моей матери с Терри Армстронгом продлилась почти столько, сколько длится наша, – полтора года, и хоть отец мой как будто ничего не замечал, все же узнал о ней задолго до развязки и смирился; или притерпелся, или сделал вид, что притерпелся; может, надеялся, что его переведут в другое место или что переведут Терри Армстронга, если тот принадлежал к дипкорпусу либо служил в какой-то фирме, – дипломаты нигде надолго не застревают, и чужеземцы тоже не застревают, если не связаны супружескими узами, вот и ты тоже не останешься здесь больше. Пунктирность ситуации очень помогает справляться с разными затруднениями; возможно, Терри Армстронг появлялся наездами, жил за сотни миль от Дели и преодолевал это расстояние только по оказии, а потому ситуация, может быть, казалась отцу не такой уж невыносимой и он был склонен выжидать, как, может быть, выжидает твоего отъезда Тед, если что-то заподозрил. А может, и я сама. Не знаю. Я уже давно отказалась от попытки выведать что-нибудь у отца, в свое время помучила его достаточно, и жилось ему, надо думать, не очень-то уютно, если правда то, что рассказывала няня. А похоже, правда». «Что еще рассказала няня?» – спросил я, глядя на нее, как из рамки, потому что стоял спиной к моему окну (окну, выходившему на сушу); но мысли мои почти всецело были заняты именем – Терри Армстронг, – хотя я еще не решался зайти дальше мысленного повторения этого имени, всего только имени. «Терри Армстронг, – снова подумалось мне. – Имена о многом говорят». «А еще няня рассказала, что моя мать забеременела, – ответила Клер Бейз, – и она думала, что от Терри Армстронга, хоть уверенности у нее не было; а может, уверенность была, но ей не хотелось в нее уверовать. Как бы то ни было, ее сомнения, притворные или непритворные, были последней каплей: терпению и выдержке отца пришел конец. Что отец узнал об этом, мне известно наверняка, потому что няня Хилла слышала урывками их разговор, по всей видимости – последний. Последний разговор, последний раздор». Клер Бейз повернулась, изменила позу: ноги теперь оказались на подушке, подбородок она обхватила ладонями, оба локтя уперлись в изножие кровати. Теперь я видел верхнюю часть ее бедер и начало ягодиц, обтянутых колготками. И я подумал: «Принять такую позу ненамеренно можно только при полном доверии к тому, кто смотрит, когда это брат или муж, когда ты в своей семье. Я не муж ей и не брат, я ее любовник-иностранец; и любовником скоро уже не буду. Но этой ночью она рассказывает мне семейную тайну». «Однажды ночью, мне в ту пору было три года, я уже давно заснула, а няня Хилла прилегла несколько минут назад, и вдруг она слышит – я плачу. Она встала и пришла, как всегда, утешать меня и успокаивать и убаюкивать какой-нибудь песенкой; и вот тут-то она и услышала то, от чего я проснулась и расплакалась: мои родители только что вошли к себе, и из их спальни, рядом с моей, слышались крики, а иногда стук от удара – каблуком об пол, кулаком по столу. Няня испугалась, сразу же запела, чтобы заглушить крики и преодолеть собственный страх, хотя минутами голоса так повышались, что снова заглушали песенку няни, и ей приходилось прерывать песенку, и тогда она поневоле слышала обрывки фраз. Несколько фраз, точнее восемь отдельных фраз, услышанных попарно; по моему требованию она мне их столько раз повторяла, что сейчас у меня такое ощущение, будто я сама их вспоминаю. Наверное, и я тоже слышала их тогда, но невозможно, чтобы запомнила, и вспомнить лицо матери я теперь тоже почти не могу. Однако же фразы эти помню, вначале я их записала, а потом они мне врезались в память без всяких усилий с моей стороны; и знаю, что одна из фраз, ее сказала моя мать, как передавала няня, была такая: „Но я не уверена. Том, может, он и твой". И знаю, что ответил отец: „Твоего сомнения достаточно: моим он не станет и стать не может". И знаю, что спустя какое-то время мать сказала: „Сама не знаю, чего хочу; если б знать, устала я оттого, что не знаю". И отец ответил: „Зато я знаю, и устал оттого, что знаю и не знать не могу". Третья фраза матери была такая: „Если хочешь, уйду завтра же, но девочку возьму с собой". И отец ответил: „Не тебе ставить условия, ты возьмешь с собой то, что на тебе, и то, что у тебя внутри, и скорей всего Клер тебе больше не видать". И спустя еще какое-то время до няни донеслась последняя фраза, которую она услышала от моей матери: „Я больше не могу, Том", – сказала мать. И отец мой ответил: „И я не могу, с меня хватит". Няня Хилла пела все тише по мере того, как стихали голоса; и вот голоса смолкли, но не успела я заснуть снова, рассказывала няня, как дверь моей комнаты отворилась и появилась фигура отца, он стоял против света. Порога не перешагнул. „Девочка спит?" – спросил отец. Няня поглядела на него и приложила к губам указательный палец, и отец, понизив голос, добавил: „Миссис Ньютон уезжает из дому завтра рано утром. Девочке лучше не видеть ее отъезда. Нынче ночью пусть поспит у вас". Дверь снова закрылась, и тогда няня, бесшумно двигаясь и не выключая света, выполнила его приказ: взяла меня на руки и унесла к себе в комнату, где мы и пробыли остаток той ночи. Меня она уложила к себе в постель, а сама спала на стуле, все время настороже». Клер Бейз умолкла, сделала паузу. Встала с супружеского ложа, которое занимала в одиночку, и пошла в уборную, и хотя мы были близки, все же не настолько, чтобы она не закрыла дверь. И все же я не мог не расслышать, как что-то льется в воду, и пока слышал, снова подумал: «Терри Армстронг», – подумал я; и на этот раз подумал еще: «Армстронг – распространенная фамилия, Терри – тоже распространенное имя, уменьшительное от Терезы, когда речь о женщине, а когда о мужчине – от Теренса. Но Армстронг – очень распространенная фамилия, Армстронгов тысячи в Англии, и так было всегда, их столько же, сколько Ньютонов, и больше, и почти столько же, сколько Блейков, а вот такая двусоставная фамилия, как Кромер-Блейк, встречается редко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62