Животные и не только они – 18

OCR Busya
«Саки «Омлет по-византийски»»: Азбука-классика; Спб.; 2005
Аннотация
Вниманию читателей предлагается сборник рассказов английского писателя Гектора Хью Манро (1870), более известного под псевдонимом Саки (который на фарси означает «виночерпий», «кравчий» и, по-видимому, заимствован из поэзии Омара Хайяма). Эдвардианская Англия, в которой выпало жить автору, предстает на страницах его прозы в оболочке неуловимо тонкого юмора, то и дело приоткрывающего гротескные, абсурдные, порой даже мистические стороны внешне обыденного и благополучного бытия. Родившийся в Бирме и погибший во время Первой мировой войны во Франции, писатель испытывал особую любовь к России, в которой прожил около трех лет и которая стала местом действия многих его произведений.
Саки
Чернобурка
– Ты чем-то озабочена, дорогая? – спросила Элеонора.
– Да, это действительно так, – призналась Сюзанна, – хотя, лучше сказать, расстроена. Видишь ли, на следующей неделе у меня день рождения и…
– Везет же людям, – прервала ее Элеонора. – Мой день рождения только в конце марта.
– Так вот, из Аргентины только что приехал в Англию старый Бертрам Найт. Это дальний родственник моей матери. Он так богат, что мы старались никогда не упускать это родство из виду. Мы годами не виделись и ничего не слышали о нем, но стоило ему появиться, как мы снова вспоминали о дядюшке Бертраме. Не могу сказать, чтобы когда-нибудь от него была хоть какая-то польза, но вчера заговорили о моем дне рождения, и он спросил меня, какой подарок мне хотелось бы получить.
– Теперь мне понятно, отчего ты расстроена, – заметила Элеонора.
– В таких случаях, – сказала Сюзанна, – как правило, все мысли исчезают. Кажется, на свете нет ничего такого, что бы хотелось иметь. Тут как-то в Кенсингтоне я видела статуэтку из дрезденского фарфора, что-то около тридцати шести шиллингов. Позволить себе такую вещь я не могу. Я уже принялась было описывать Бертраму эту статуэтку и чуть не назвала ему адрес магазина, когда мне вдруг пришло в голову, что тридцать шесть шиллингов – до смешного ничтожная сумма для человека с его-то громадным состоянием. Для него истратить тридцать шесть шиллингов – все равно что нам с тобой купить букетик фиалок. Не хотелось бы показаться жадной, но упустить свое я не хочу.
– Вопрос в том, – сказала Элеонора, – что он думает по поводу того, каким должен быть подарок. У некоторых богатых людей на этот счет на удивление ограниченные представления. По мере того как люди постепенно становятся богатыми, их потребности и образ жизни соответственно меняются, тогда как подарки они дарят такие же, как и прежде, сохраняя, таким образом, свои природные инстинкты в неразвитом состоянии. По их мнению, идеальным подарком является нечто бросающееся в глаза и не слишком дорогое. Вот почему на прилавках и в витринах даже довольно неплохих магазинов выставлены предметы всего в четыре шиллинга, а кажется, будто они стоят семь шиллингов шесть пенсов, тогда как цена им установлена в целых десять шиллингов, и табличка извещает, что это «прекрасный подарок».
– Знаю, – сказала Сюзанна, – и поэтому так рискованно проявлять нерешительность, когда тебя спрашивают, чего бы тебе хотелось. Если бы я сказала ему: «Этой зимой я еду в Давос, и меня бы устроило все, что может пригодиться в дороге», то он, возможно, подарил бы мне дорожный несессер с отделкой золотом, но, с другой стороны, мог бы подарить и путеводитель по Швейцарии, книжку под названием «Катание на лыжах без слез» или еще что-нибудь в том же духе.
– Скорее всего, он бы сказал: «Она там будет много танцевать, поэтому ей наверняка пригодится веер».
– Да, но у меня тонны вееров, поэтому ты видишь, откуда исходит опасность и что меня тревожит. Вот чего бы мне действительно хотелось, так это что-нибудь из меха. У меня ни одной шкурки нет. Говорят, в Давосе полно русских, и, конечно же, на них прекрасные соболя и все такое. Находиться среди людей, которые утопают в мехах, и не иметь ничего подобного самой – это может вызвать у человека желание нарушить едва ли не все заповеди.
– Если уж тебе хочется что-нибудь из меха, – сказала Элеонора, – то тебе придется лично проследить за тем, как он будет выбирать подарок. Ты ведь не можешь быть уверена в том, что твой дядюшка способен отличить черно-бурую лису от меха обыкновенной белки.
– У «Голиафа и Мастодонта» просто божественные боа из чернобурки, – вздохнув, произнесла Сюзанна. – Если б только мне удалось заманить Бертрама в этот магазин и прогуляться с ним по отделу, где продают меха!
– Он ведь где-то там и живет? – спросила Элеонора. – Тебе не известны его привычки? Может, он совершает моцион в какой-то определенный час?
– Обычно он часа в три идет в свой клуб пешком, если погода хорошая. В таком случае он обязательно проходит мимо «Голиафа и Мастодонта».
– Давай случайно встретимся с ним завтра на углу, – сказала Элеонора. – Немного пройдемся вместе с ним, а если повезет, то сделаем так, чтобы он свернул в магазин. Ты ему скажешь, что тебе понадобилась сетка для волос или еще что-нибудь. Как только мы окажемся в магазине, я спрошу: «Все-таки что тебе подарить в день рождения?» И тут уж действуй сама, благо у тебя все под рукой – богатый родственник, меховой отдел и разговор о подарках ко дню рождения.
– Прекрасная идея, – сказала Сюзанна. – Ты просто умница. Заходи ко мне завтра без двадцати три. Смотри не опаздывай, мы должны находиться в засаде минута в минуту.
На следующий день, за несколько минут до трех часов, охотники за мехами осторожно двинулись к намеченному углу. Неподалеку вздымалась громада знаменитого заведения Голиафа и Мастодонта. День выдался на удивление прекрасный – именно в такую погоду джентльмена почтенного возраста лучше склонять к неторопливой прогулке.
– Послушай, дорогая, не могла бы ты для меня сделать кое-что сегодня? – спросила Элеонора у своей попутчицы. – Заскочи ко мне после обеда и сыграй партию в бридж с Аделой и тетушками – им не хватает четвертого. Иначе играть придется мне, а около четверти десятого должен неожиданно прийти Гарри Скарисбрук, и мне просто необходимо освободиться, чтобы поговорить с ним, пока остальные заняты игрой.
– Извини, дорогая, но этого я сделать не могу, – сказала Сюзанна. – Обыкновенный бридж по три пенса с сотни, да еще когда играешь с такими до ужаса медлительными игроками, как твои тетушки, вызывает у меня такую тоску, что плакать хочется. Я едва не засыпаю.
– Но мне очень нужно поговорить с Гарри, – настаивала Элеонора, и глаза ее сердито блеснули.
– Извини, все что угодно, только не это, – бодрым голосом проговорила Сюзанна.
Глаза ее светились готовностью принести какую угодно жертву ради дружбы, лишь бы только этой жертвы от нее не требовали.
1 2