– Может быть, тебе станет легче, если я скажу, что та троица вряд ли еще когда-нибудь позволит себе подобную шуточку.
Она быстро взглянула на него. – Ты не… выгнал их? Его лицо оставалось непроницаемым.
– А ты бы хотела?
– Я… – Она была страшно зла на инженеров, но не настолько, чтобы желать им лишения работы. – Нет, конечно, нет.
Он кивнул, будто одобряя ее решение.
– Не выгнал. Но сказал, что думаю по поводу их поступка, и проинформировал, что ожидаю от своего персонала зрелого и профессионального поведения во всем, что связано с корпорацией, идет ли речь о делах или общественных мероприятиях. Думаю, они меня поняли.
– Им не пришлось менять штаны после разговора? – поинтересовалась Анджи, играя половинкой тоста.
– Фу, мисс Сен-Клер, как грубо! – смеющимся голосом возмутился он.
Она взглянула, понимая, что возвращается к старинной своей привычке говорить первое пришедшее на ум.
– Но ведь пришлось? Разве нет?
Он кивнул на стакан апельсинового сока перед ней.
– Пей сок.
С трудом подавляя желание поиграть глазками, она взяла стакан.
– Слушаюсь.
Он резко нахмурился.
– Не начинай все сначала, черт возьми.
Испуганная такой реакцией, она убрала стакан от губ.
– Рис, я пошутила.
– О! – Серьезно посмотрев на нее, Рис потянулся через стол и провел большим пальцем по ее нижней губе. – Гуща, – объяснил он, заметив, как Анджи затаила дыхание.
– Гм… Спасибо. – Она опустила голову, прикрыв волосами пылающие щеки, и сделала вид, что сосредоточенно занимается остатками еды, хотя нижняя губа тряслась как сумасшедшая. И все остальное тоже.
Едва покончив с едой, Анджи встала и начала убирать со стола.
– Еще раз спасибо за первую помощь, Рис, – весело тараторила она за работой. – Твоя должница. Дважды должница – один раз за то, что ты спас меня на вечере.
– Тогда тебя можно было и не спасать, между прочим, – сообщил он, не сводя с нее глаз. – Ты держала себя в руках. Могу порадовать, ты вовсе не становишься доступной, когда выпьешь.
«Только не для тебя, – подумала Анджи, снова вспыхнув при воспоминании о своих страстных мольбах. – Мне вовсе не обязательно пить, чтобы стать доступной для тебя, правда, Рис?»
– Ты, конечно, не знаешь, где моя сумочка, сказала она, надеясь за ровным тоном скрыть неуместную ясность памяти.
– На шкафу в моей спальне.
– Я схожу за ней, а потом вызову такси, – сказала она, направляясь к дверям.
Он, конечно, пошел следом.
– Тебе незачем вызывать такси. Когда будешь готова, я тебя отвезу.
Она не стала напрасно спорить, хорошо зная этот тон.
Анджи не сознавала, что он идет так близко за ней, пока, торопливо повернувшись с сумочкой в руках, не наткнулась на его грудь.
Он поддержал ее безо всякого желания отступить.
– Ну как, порядок? – весело спросил он, не спуская глаз с ее все еще дрожащих губ.
«Нет, не порядок. Я хочу, чтобы ты еще раз поцеловал меня. Я хочу…»
– О, Рис, – прошептала она, безвольно опуская плечи и поднимая глаза.
Два их прежних поцелуя были жаркими, страстными и почти хищно торопливыми. Этот был медленным, долгим, бесконечно чувственным. Анджи обмякла в его руках, уронив забытую сумочку. Пальцы сами потянулись вверх и зарылись в серебряных волосах, а он поднял ее, так, что она едва касалась пола. Его язык забрался глубоко в ее ждущий рот, сплетался с ее языком, заставлял ее трепетать от уже несдерживаемого желания.
Сейчас она забыла обо всем, кроме того, как сильно хочет его любви.
– Анжелика, – бормотал Рис, прижимая ее еще теснее. Хотел ли он когда-нибудь другую женщину так же сильно? Ждал ли так прикосновения другой женщины, пожираемый столь страстным голодом? Трепетал ли он когда-нибудь перед женщиной?
Нет, подсказала ему память, когда он укладывал ее на соблазнительно близкую кровать. Никогда.
Ее рука обхватила его голову и притянула к себе.
– Черт возьми, Рис, – пожаловалась она, прижимая губы к его губам.
Его короткий смешок потонул в глубинах этого нового долгого, всепоглощающего поцелуя. Он знал, что она чувствует.
Снимать с нее платье было мукой вчера вечером, когда он знал, что открывающиеся сокровища запретны. Это была сладкая мука теперь, когда он знал, как близок к обладанию этими сокровищами. Он мимолетно вспомнил долгие месяцы, заполненные одиночеством и мечтами о ней, и очень пожелал, чтобы хватило терпения снять с нее одежду.
Анджи выгнула спину, помогая ему, не менее, чем он, спеша освободиться от всего. Потом она наблюдала сквозь ресницы, как он снимает рубашку, брюки и трусы. Какое тело! – подумала она, жадно рассматривая каждый его дюйм. Когда он склонился, она посмотрела ему в лицо и удивилась: неужели эти серые глаза когда-то казались ей холодными? Сейчас они горели, мерцали страстью, которая, как она когда-то считала, совершенно чужда ему. Седые волосы были взлохмачены, зубы сжаты в попытке совладать с собой. Темные пятна выступили на впалых щеках. Его губы – эти чуткие губы – чуть приоткрылись, обнажив краешки крепких зубов.
– Какой красивый мужчина, – пробормотала она, поднимая руки, чтобы погладить эти теплые щеки.
Он застонал.
– Это ты красива. Чертовски, невыносимо красива. – И он снова прильнул к ней губами, а пальцы погрузились в волосы, обхватывая ее голову. Она поразилась робости этих сильных пальцев. Беззащитность была невероятно соблазнительна, когда проявлялась в Рисе.
Так вот это как, удивленно подумала она. Вот что значит – любить.
Значит, это так? – удивленно думал Рис, заставляя себя умерить силу поцелуя, чтобы не раздавить ее нежные губы. Значит, когда тебя любят, это так? Он знал, что ни для кого не был таким желанным.
Ее шея была длинной, нежной, с пульсирующей жилкой. Он погладил ее губами, куснул милый изгиб. Почти беззвучный стон Анджи вибрировал у его губ. И это ощущение ему тоже понравилось.
Он нашел крошечную родинку во впадине у правого плеча и коснулся ее языком. Анджи затрепетала. И он тоже.
Ее набухшие груди с твердыми сосками блестели в утреннем свете. Он полюбовался ими и поцеловал, наслаждаясь тем, что розовые бугорки еще сильнее твердеют от одного лишь взгляда. Она застонала от нетерпения и выгнулась.
Он впился губами в ее рот, будто желая втянуть ее всю в себя. Она задрожала и вскрикнула, беспокойно двигая длинными нежными ногами под его более сильными и грубыми. Он прижал коленом ее бедра, удерживая, пока ласкал ее. Пальцы Анджи вцепились в его волосы, еще обостряя чувства. Но он обуздал готовую пуститься в галоп страсть, чтобы дать ей испытать все удовольствия, которые он умел доставить. Впервые в своей пустой, лишенной любви жизни он более заботился об удовольствиях женщины, чем о своих собственных; и эта забота давала ему большее наслаждение, чем все, что приходилось испытывать прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44