И снова плясали и пели и, что удивительно, не уставали. Причем, спетое ранее не повторялось. Откуда только что бралось. Тут были и камаринские, и семеновны, и мотани, но чаще звучали елецкие да рязанские частушки и страдания. Особенно красиво получалось, когда быстрого темпа частушка сменялась отчаянным и безутешным страданием. Сюжеты больше были свадебные, любовные, соответственно случаю. Были и с картинками, и менее откровенные. Один начинает в переплясе почти речитативом:
== Она меня заразила
На высоких каблуках.
А я ее тоже, тоже == На огороде, в лопухах. =
Другой протяжно и голосисто продолжает:
== Эх, она меня
Съесть хотела:
Искусала
Мое тело.
И снова пляс.
Мимо старинной полуразрушенной церкви прошли, не останавливаясь, но музыки и песен не прерывая. Один какой-то пьяненький с угреватым лицом мужик, не из гостей, все пытался пробраться в центр пляски, но его не пускали, и он, приплясывая среди зрителей, фальцетом пропел под мотаню:
== Ой, мотаня, ты, мотаня,
Ты, мотаня == глупая.
Не ходи, мотаня, в церковь:
Поп за сиськи щупая.
Мужика сразу одернули, не из-за религиозного чувства, да и вольности, высказанные в частушке, сельской цензурой допускались. Многие помнили, как в тридцатые годы за перегибы в антирелигиозной пропаганде и агитации он, тогда молодой еще парень, был даже выведен из числа комсомольского актива. Его не любили и сторонились: знали, что некоторые неосторожные вынуждены были в свое время сменить родные
места на весьма отдаленные и суровые районы северного Урала и Сибири не без помощи этого угреватого активиста. Едва избежал этой участи и Максим Зиновев, единственный мужик в селе, сохранивший крестьянский облик. Носил бороду, чем очень был интересен для сельской босоногой мелкоты. Мы его рисовали в тетрадках, на упаковках, на газетных полях == на всем, на чем можно было рисовать. Борода делала рисунки похожими на оригинал. По селу ходили разговоры, что за эту бороду ( вызов что ли какой видели в ней власть имущие), а не только за высказывания в защиту сохранения сельского храма, чуть не упекли деда Максима, куда Макар телят не гонял. Но все обошлось. Сейчас он стоял среди зрителей и слегка притоптывал правой ногой в такт музыке. Над густой, сросшейся с усами и бакенбардами, бородой улыбались серые с синевой хитрые дедовы глаза.
А свадьба двигалась по главной улице села, которая по-местному так и называлась: Село.
Заводилами на свадьбе были свидетели, то есть, дружки бывших жениха и невесты, а сегодня == мужа и жены. Дружками были Шурка Японка, двоюродная сестра невесты по отцу, и Минька Линьков (или просто Линек), двоюродный брат по ее же, Тонькиной, матери. Оба дружки были не простыми заводилами, а ряжеными. Минька был наряжен женщиной. Длинный, в женском нарядном сарафане, кокошнике, в туфлях на высоком (хорошо еще не шпилька) каблуке, он выглядел еще длиннее, и поэтому один вид его вызывал улыбку. Его длиннота и неуклюжесть особенно подчеркивались тем, что рядом с ним выплясывала низенькая росточком, подвижная Шурка, одетая под джигита, в костюме с газырями, с кинжалом. Они задавали тон всем, и свадьба шла, как на одном дыхании, без срывов и сбоев. Молодые первыми заражались примером дружек, но у них выходило все степеннее и солиднее, они как бы не бросались в пляс, а вступали. Тонька в подвенечном наряде белой уточкой кружилась в центре свадьбы. И сизым селезнем, водя ее за руку, грудь вперед, ходил вокруг возлюбленной ее молодой супруг.
Ну, а дружки уж и выделывали кренделя. Линек превзошел самого себя: он крутился волчком, ходил петухом, делал, подобно запорожцу в гопаке, невероятные прыжки. А руки-то, руки без устали отбивали чечетку: по груди, по коленям, по голеням, по земле...
== Все папаши собралися,
А мово папаши нет.
Мой папаша чрез мамашу
Отправился на тот свет, == и сразу:
== Ой, страданье страданцово,
Теперь воля не отцова.
Тетка Нотя Линькова, мать Минькина, тихонько улыбалась да с укоризной покачивала головой.
С плясками и прибаутками добрались до дома жениха. Родители были уважаемые на селе люди, но несколько прижимистые. Поэтому все с интересом наблюдали, как будет встречена свадьба.
Как водится, приняли по стопке из рук молодоженов, выпили за их здоровье, закусили хлебом и солью. Выпили и дружки, тоже закусили. Крякнули:
== Ох, что-то горло дерет. Вот бы сала или масла, смазать его слегка, == это опять Линек.
== Ой, хозяева, горло-то пересохло, помогите беде...
Хозяин без лишней суеты вошел в сени и через минуту вынес оттуда ковшик колодезной воды == надежнейшее средство для восстановления пересохшего горла. Дружки: один и другая, по очереди выпили воду, поблагодарили, затем, отойдя поближе к толпе, переглянувшись, дружно спели:
== Эх, что-то голосу не стало.
У попа объелись сала.
Кругом заржали, загыкали. Видно, заранее готовилась частушка-то.
Свадьба продолжалась вот уже несколько часов, из них около трех == на улице. Надо было поворачивать к дому. И на обратном пути так же == с плясками и прибаутками.
== Говорят, я == боевая.
Я и правда == атаман:
У начальника милиции
Отрезала наган.
== Она меня
Шалью крыла.
А под шалью == Что там было!..
А Максим Зиновев, притоптывая ногой говорил соседу Петру Ивановичу Горохову, постарше себя года на три-четыре:
== Вишь, как распелись-то, на душе радостно!.. Хотя вроде и радоваться-то особенно нечему. Хорошо, что любовь, свадьба, а жизнь-то == чертова. Вот уж пять лет, как война кончилась, а в колхозе == один мерин == Пегарь, да из техники == одна полуразвалившаяся полуторка.
== Да-а... == поддержал дядя Петя.
== И свадьба-то первая после войны на все село. Зато какая свадьба!.. Молодец Василий Иванович, хорошую свадьбу сделал.
== Вот пляшут, и будто все боли и напасти забыты начисто. А ведь чего только народ не испытал...
== И грабиловку, и принудиловку. Такую войну выстоял. В нищете прозябает, а веру в будущее не потерял.
== В будущее, но не в газетную болтовню да по радио.
== Тихо!.. Ты что, Зиновев, очумел?.. В момент загремишь. И я с тобой на пару.
== Да накипело, Иваныч. Ну ладно. Все равно будем жить хорошо. Должны. Не мы с тобой, конечно, а вот внуки == точно. Я в этих плясках и песнях вижу веру людей в себя, не примирение с тем, что есть, а именно == веру. А что смахивает на примирение, то, наверное, потому, что до кондиции не дошло. Но дойдет. Кусок хлеба на всех поровну == это нормально, когда он = последний. А получше жить будем == так не пойдет. Труженику = тружениково, лодырю == лодырево. Можно и в колхоз объединяться, только работать там, а не клопом на шее сидеть. Время нужно. Еще не раз придется людям хлебнуть несправедливости, унижения, пройти через искушения, грех, ханжество. Вон как поют и пляшут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
== Она меня заразила
На высоких каблуках.
А я ее тоже, тоже == На огороде, в лопухах. =
Другой протяжно и голосисто продолжает:
== Эх, она меня
Съесть хотела:
Искусала
Мое тело.
И снова пляс.
Мимо старинной полуразрушенной церкви прошли, не останавливаясь, но музыки и песен не прерывая. Один какой-то пьяненький с угреватым лицом мужик, не из гостей, все пытался пробраться в центр пляски, но его не пускали, и он, приплясывая среди зрителей, фальцетом пропел под мотаню:
== Ой, мотаня, ты, мотаня,
Ты, мотаня == глупая.
Не ходи, мотаня, в церковь:
Поп за сиськи щупая.
Мужика сразу одернули, не из-за религиозного чувства, да и вольности, высказанные в частушке, сельской цензурой допускались. Многие помнили, как в тридцатые годы за перегибы в антирелигиозной пропаганде и агитации он, тогда молодой еще парень, был даже выведен из числа комсомольского актива. Его не любили и сторонились: знали, что некоторые неосторожные вынуждены были в свое время сменить родные
места на весьма отдаленные и суровые районы северного Урала и Сибири не без помощи этого угреватого активиста. Едва избежал этой участи и Максим Зиновев, единственный мужик в селе, сохранивший крестьянский облик. Носил бороду, чем очень был интересен для сельской босоногой мелкоты. Мы его рисовали в тетрадках, на упаковках, на газетных полях == на всем, на чем можно было рисовать. Борода делала рисунки похожими на оригинал. По селу ходили разговоры, что за эту бороду ( вызов что ли какой видели в ней власть имущие), а не только за высказывания в защиту сохранения сельского храма, чуть не упекли деда Максима, куда Макар телят не гонял. Но все обошлось. Сейчас он стоял среди зрителей и слегка притоптывал правой ногой в такт музыке. Над густой, сросшейся с усами и бакенбардами, бородой улыбались серые с синевой хитрые дедовы глаза.
А свадьба двигалась по главной улице села, которая по-местному так и называлась: Село.
Заводилами на свадьбе были свидетели, то есть, дружки бывших жениха и невесты, а сегодня == мужа и жены. Дружками были Шурка Японка, двоюродная сестра невесты по отцу, и Минька Линьков (или просто Линек), двоюродный брат по ее же, Тонькиной, матери. Оба дружки были не простыми заводилами, а ряжеными. Минька был наряжен женщиной. Длинный, в женском нарядном сарафане, кокошнике, в туфлях на высоком (хорошо еще не шпилька) каблуке, он выглядел еще длиннее, и поэтому один вид его вызывал улыбку. Его длиннота и неуклюжесть особенно подчеркивались тем, что рядом с ним выплясывала низенькая росточком, подвижная Шурка, одетая под джигита, в костюме с газырями, с кинжалом. Они задавали тон всем, и свадьба шла, как на одном дыхании, без срывов и сбоев. Молодые первыми заражались примером дружек, но у них выходило все степеннее и солиднее, они как бы не бросались в пляс, а вступали. Тонька в подвенечном наряде белой уточкой кружилась в центре свадьбы. И сизым селезнем, водя ее за руку, грудь вперед, ходил вокруг возлюбленной ее молодой супруг.
Ну, а дружки уж и выделывали кренделя. Линек превзошел самого себя: он крутился волчком, ходил петухом, делал, подобно запорожцу в гопаке, невероятные прыжки. А руки-то, руки без устали отбивали чечетку: по груди, по коленям, по голеням, по земле...
== Все папаши собралися,
А мово папаши нет.
Мой папаша чрез мамашу
Отправился на тот свет, == и сразу:
== Ой, страданье страданцово,
Теперь воля не отцова.
Тетка Нотя Линькова, мать Минькина, тихонько улыбалась да с укоризной покачивала головой.
С плясками и прибаутками добрались до дома жениха. Родители были уважаемые на селе люди, но несколько прижимистые. Поэтому все с интересом наблюдали, как будет встречена свадьба.
Как водится, приняли по стопке из рук молодоженов, выпили за их здоровье, закусили хлебом и солью. Выпили и дружки, тоже закусили. Крякнули:
== Ох, что-то горло дерет. Вот бы сала или масла, смазать его слегка, == это опять Линек.
== Ой, хозяева, горло-то пересохло, помогите беде...
Хозяин без лишней суеты вошел в сени и через минуту вынес оттуда ковшик колодезной воды == надежнейшее средство для восстановления пересохшего горла. Дружки: один и другая, по очереди выпили воду, поблагодарили, затем, отойдя поближе к толпе, переглянувшись, дружно спели:
== Эх, что-то голосу не стало.
У попа объелись сала.
Кругом заржали, загыкали. Видно, заранее готовилась частушка-то.
Свадьба продолжалась вот уже несколько часов, из них около трех == на улице. Надо было поворачивать к дому. И на обратном пути так же == с плясками и прибаутками.
== Говорят, я == боевая.
Я и правда == атаман:
У начальника милиции
Отрезала наган.
== Она меня
Шалью крыла.
А под шалью == Что там было!..
А Максим Зиновев, притоптывая ногой говорил соседу Петру Ивановичу Горохову, постарше себя года на три-четыре:
== Вишь, как распелись-то, на душе радостно!.. Хотя вроде и радоваться-то особенно нечему. Хорошо, что любовь, свадьба, а жизнь-то == чертова. Вот уж пять лет, как война кончилась, а в колхозе == один мерин == Пегарь, да из техники == одна полуразвалившаяся полуторка.
== Да-а... == поддержал дядя Петя.
== И свадьба-то первая после войны на все село. Зато какая свадьба!.. Молодец Василий Иванович, хорошую свадьбу сделал.
== Вот пляшут, и будто все боли и напасти забыты начисто. А ведь чего только народ не испытал...
== И грабиловку, и принудиловку. Такую войну выстоял. В нищете прозябает, а веру в будущее не потерял.
== В будущее, но не в газетную болтовню да по радио.
== Тихо!.. Ты что, Зиновев, очумел?.. В момент загремишь. И я с тобой на пару.
== Да накипело, Иваныч. Ну ладно. Все равно будем жить хорошо. Должны. Не мы с тобой, конечно, а вот внуки == точно. Я в этих плясках и песнях вижу веру людей в себя, не примирение с тем, что есть, а именно == веру. А что смахивает на примирение, то, наверное, потому, что до кондиции не дошло. Но дойдет. Кусок хлеба на всех поровну == это нормально, когда он = последний. А получше жить будем == так не пойдет. Труженику = тружениково, лодырю == лодырево. Можно и в колхоз объединяться, только работать там, а не клопом на шее сидеть. Время нужно. Еще не раз придется людям хлебнуть несправедливости, унижения, пройти через искушения, грех, ханжество. Вон как поют и пляшут!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58