Так он добрались до середины залы, туда, где витая лестница вела к сумрачному полу, и в полумраке вышли к двери. За ней находился коридор, пандусом спускающийся вниз. Посередине его валялись какие-то балки, груда ржавевшего железа преградила им путь. Путешественнику пришлось взять девочку на руки, почувствовав через рубашку тепло ее тельца, он с удивлением обнаружил, что она и в самом деле не замерзла нисколько, не дрожит и по всей вероятности, чувствует себя нормально. Когда они достигли конца коридора, девочка потребовала вернуть себя на пол и снова уцепилась за палец Путешественника.
Они снова начали спускаться по лестнице, ступеньки которой представляли из себя сваренные по три металлические прутья. Идти было неудобно, девочка стала выдыхаться: ступеньки оказались для нее велики, но от помощи Путешественника отказалась категорически.
- Вот еще, сама справлюсь, - безапелляционно заявила она, высунув язык и тяжело дыша.
Он продолжил путь, стараясь не спешить и ощущая всякий раз в руке тепло детской ладошки. Работающих исправно светильников вокруг них становилось все меньше, темнота окружала их, приходилось быть предельно осторожным, чтобы не поскользнуться на скользком от сочащейся отовсюду влаги, неровном полу, на вздыбленных плитах и покосившихся ступеньках, натужно скрипевших при каждом шаге.
Путешественник несколько раз спускался так глубоко, как только позволяли ему катакомбы, но это было давно, он боялся, что они зайдут не туда, в какой-нибудь тупик, каких здесь немало, к заваренной двери и им придется искать обходные пути. Которые могут обмануть их точно так же. И тем не менее он продолжал спускаться все ниже и ниже, то узнавая смутно знакомые виражи коридоров, то теряясь в догадках при выборе пути на перекрестках в заброшенных глубинах катакомб. Трудно поверить, что когда-то они были жилыми. Так говорят старики, так гласят легенды, к этому можно придти путем логических выводов. Но никаких следов не осталось. Не то все унесло с собою время, не то сами люди, медленно идущие из глубин к солнцу.
На нижних ярусах катакомб было довольно сыро, но ржавчины почему-то поубавилось. Вместо нее на стенах и перилах лохмотьями свисали блестевшие от воды лишайники, бледно сероватые, изредка - кирпичного цвета, резко выделявшиеся на фоне светлых стен. Они собирались стайками, неровными кругами по несколько штук под лучами редких, как пролеты распахнутых коридоров поднебесья, оплетенных сеткою фонарей.
Здесь шаги казались особенно гулкими, ноги сами начинали гудеть от вибрации металла. Девочка шла все медленнее и медленнее. Свободной рукой она теперь цеплялась за штанину Путешественника, уже не доверяя зажатому в кулаке пальцу.
Они прошли еще одну залу, на этот раз, выйдя под самый ее потолок: зала казалась бесконечно огромной - дна ее видно не было, несмотря на уходящие вниз шеренги светильников. Редкие, едва светящиеся плафоны, бегущие по потолку едва могли разогнать тьму вокруг себя, Путешественнику приходилось изо всех сил напрягать зрение, чтобы не слететь ненароком с подвесных мостков, раскачивающихся при каждом шаге. Хрупкие, источенные ржой перила уже не служили опорой, грозя слететь вниз от одного прикосновения.
Лестницу вниз они нашли с большим трудом. Но спуститься смогли лишь до середины залы - дна по-прежнему не было видно - пролет обрывался у самых мостков следующего уровня.
- У тебя есть фонарик? - спросила девочка, вздрагивая при каждом неосторожном движении Путешественника.
- Есть. Но я все вижу...
- Пожалуйста, - она не дослушала, - включи.
Он послушался, и тотчас же желтоватое пятно запрыгало по ступеням, уходящим вверх, по водопроводным трубам, разбегающимся в разные стороны, по бездонному колодцу залы под ногами, до дна которого не дотягивался призрачный свет, по пандусу, ведущему вниз, к новым дверям; местами железные листы, покрывающие его казались просто набросанными друг на друга в совершенном беспорядке. Луч света заметался по вздыбившейся стали, тени зашевелились, то удлиняясь, то укорачиваясь, впереди, позади, совсем рядом, со всех сторон.
- Нет, выключи, выключи!
Несколько минут они стояли не двигаясь с места, ожидая, когда глаза привыкнут к слабому освещению. Путешественник сделал шаг вперед, но девочка осталась на месте, она смотрела себе под ноги, качая головой.
- Ну вот, - произнесла она, не поднимая глаз, - зря ты включил фонарик.
- Испугалась?
- Как видишь, - она все так же смотрела под ноги. Путешественник дружелюбно хмыкнул, протягивая руку, он хотел что-то сказать, но смолчал, едва эхо его невысказанной фразы перекатилось под сводами залы и возвратилось к ним железным погромыхиванием.
- Ладно, пойдем, немного осталось.
- Ты уверен?
- Почти, - он не стал кривить душой он распахнув дверь в конце пандуса, выводящую на перекресток, откуда коридоры разбегались в четыре стороны, он вспомнил, неожиданно, дорогу.
- Нам сюда, - и он увлек девочку за собой в правый коридор из развилки. А затем еще раз свернул вправо на новом перекрестье путей, повстречавшимся им спустя несколько минут ходьбы.
Света немного прибавилось, пыли и лишайников стало значительно меньше. Дорога сама вела их, единственный вычищенный от ржавчины и грязи, более-менее ухоженный участок пути вниз, с которого теперь трудно будет сбиться. Следуя ему, они переходили из коридора в коридор, с лестницы на лестницу, мимо вентиляционных шахт и заброшенных трансформаторных станций, проходя по залам и анфиладам заброшенных комнат. Теперь Путешественник вспомнил, когда бывал здесь последний раз; в самом деле, очень давно, просто удивительно, что последние переходы к этому заповедному месту так врезались в его память. И ныне он с легкостью ориентировался в путаных лабиринтах, ведущих на самое дно катакомб, ни разу не сбившись, не свернув в сторону от маршрута, двигаясь туда, где, согласно преданиям пришедшим из глубин человеческой памяти, появился первый человек, и одновременно с его появлением со дна катакомб забил первый родник с водой.
Открыв новую дверь, он замер. Девочка ахнула и присела от удивления на корточки.
Огромная зала, в которую они вошли, распахнув дверь почти под самым ее потолком, на две трети оказалась заполненной водой, тускло блестевшей в свете плафонов, ни в одном из которых дуговые лампы не требовали замены.
Вода была неподвижной и абсолютно прозрачной. Если бы не отражения, плававшие в ней и не потухшие под водным покровом фонари, он с легкостью ошибился бы.
Да, это и было море. Неподвижное, никогда не бушевавшее море. Море, родившееся, согласно пророчеству, из того самого родника, что и доныне бьет где-то глубоко внизу. Когда-то, как гласят стародавние легенды, в незапамятные времена, он был даден человеку, дабы освежать его и утолять жажду, сколь бы нетерпимой она не была.
1 2 3 4 5