– Дорогой муж! Похоже, вы ошиблись дорогой.
– В чем я ошибся?
– Сладость брачных отношений состоит в том, чтобы входить в лоно, а вы играете за иными воротами.
Лишь тут Чжэньцин понял, что она не испытывает того чувства, которое доступно ему, и не знает толка в подобных делах. Он опять прошелся «темной тропой» и только после этого направил свой посох за тайные врата ее лона. Чжэньнян была девственницей и едва ли не потеряла сознание от боли. Чжэньцин яростно набросился на нее. Его пест неутомимо погружался в лоно и достиг сердечка цветка. Исправная работа мужа причинила ей такую боль, что Чжэньнян взмолилась:
– Дорогой муж! Дайте передохнуть, иначе в сей же миг оставлю этот свет! Не могу более терпеть подобную боль.
Но Чжэньцин не жалел супруги и, ступив на тропу, ведущую к глубинам лона, с нее уже не сходил. Он был точно конь на лугу. И лишь когда настал светлый день, ему удалось проникнуть за передние врата. Тогда он изогнулся, как дракон, и с еще большей энергией запустил посох в лоно. Чжэньнян закричала в голос, моля о снисхождении. Чжэньцин был глух к ее мольбам. Он погрузил посох в лоно: так играет с цветком мотылек, глубже и глубже погружая хоботок в чашечку цветка. Чжэньнян снова закричала. Чжэньцин всадил глубже и упал на нее. Девушка обмякла. Поистине она была похожа на ветку ивы, поникшую в жестких руках. Так облетают последние лепестки пиона под порывами ливня. И тут «сгустились облака – вот-вот прольется дождевая влага». Среди воплей, криков и стонов капли киновари пролились на простыни.
Очнувшись, Чжэньнян чувствовала и боль, и негу одновременно. Чжэньцин истекал влагой естества. Он впервые в жизни разделил ложе девственницы. К следующей ночи боли исчезли, и Чжэньнян охватило желание ласки. Ее лоно увлажнилось и было наполнено влагой естества, которая истекала наружу. Она поняла, что ее любовь к Чжэньцину возросла непомерно. И едва забрезжил рассвет и пропел петух, молодые супруги вновь возжелали друг друга. Чжэньнян приняла посох Чжэньцина и преисполнилась сладостью дивных ощущений, которые едва ли с чем можно сравнить. Чжэньцин играл с ней до той поры, пока у него не заломило от боли в мышцах. Когда на четвертую ночь Чжэньцин вновь собрался пройти «темной тропой», молодая жена заупрямилась. Она готова была умереть, но не пустить его. Они боролись друг с другом, их лица покраснели. Не одолев супруги, Чжэньцин в большом раздражении заснул. Чжэньнян залилась горькими слезами.
На пятый день Чжэньцин вышел из усадьбы ранним утром и только поздним вечером воротился совершенно пьяный. Чжэньнян вышла ему навстречу, подала чаю, но тот не стал ни пить, ни есть, и было похоже, что он не испытывает никаких чувств к жене. На шестой день он снова вышел за ворота. Госпожа Лань была обеспокоена и послала человека пойти за Чжэньцином следом.
Чжэньцин ушел к себе домой, где его радостно встретил Хуа. Он тотчас спустил штаны и выставил зад. Чжэньцина поразила белизна его нагого тела. Он обхватил его. Казалось, из него ушла душа, сознание помрачилось, тело дрожало мелкой дрожью. «Вот уже набежало облако и рассеялось дождевой влагой». Чжэньцин и Хуа улеглись на кровати и заснули, не разнимая объятий. Но разве знал Чжэньцин, что слуга госпожи Лань проник в его дом и видел, чем он занимался в спальне! Служка вернулся к госпоже Лань и подробно описал все. Та пришла в ужас, отправилась к дочери и рассказала ей о том, что узнала. Чжэньнян была растеряна, не зная, что предпринять. Настала ночь, и Чжэньцин вернулся в усадьбу опять сильно навеселе. Чжэньнян принялась упрекать его:
– Похоже, любовь на сторону понесли. Достойное ли это поведение? Предавались срамному блуду с грязным подонком, а ведь клялись жить со мной в согласии сто лет. Почему не идете путем, принятым среди людей? Разве нельзя сделать все надлежащим образом: матушка годами стара, сестры молоды и без опоры, в семье все хотят видеть вас хозяином. Не ведаю, до каких крайностей дойдете? И что ждет вашу рабу? – воскликнула она, и отчаяние охватило ее.
Чжэньцин отроду не ведал, что такое держать себя в узде. Он рассеянно выслушал попреки жены, не сознаваясь в проступке и не отрицая его. Он кипел негодованием и, нарочно упившись вином, лег спать отдельно от жены. Всем происшедшим Чжэньнян была расстроена донельзя. Всю ночь вздыхала. Чжэньцин поднялся до света, и, не умыв лица, бежал из дома жены. Чжэньнян прождала его целый день, полагая, что к ночи он вернется, и намереваясь еще раз урезонить его и остановить. Но разве могла она предположить, что Чжэньцин уже не вернется? Минуло еще несколько дней, и Чжэньнян от расстройства чувств слегла. Тут у ворот появилась сваха и передала для госпожи Лань письмо. Та развернула конверт – в нем лежала ассигнация стоимостью в несколько ланов серебром. Ровно столько, сколько стоило содержание этого бездельника в ее доме! На словах сваха передала, что молодой господин, похоже, «гуляет среди пяти озер и четырех морей».
Короче, ищи ветра в поле! Госпожа Лань пошла к дочери показать письмо. Она была в сильном раздражении. От переживаний красота Чжэньнян поблекла, и она лила непрестанные слезы. Когда дела зашли столь далеко, есть ли такая сила, которая была бы способна вернуть ей мужа?

Глава IV
Студент видит во сне трех красавиц,
Юйин вовлекает его в блуд
в собственном доме
Волею обстоятельств расставшись с Айюэ, студент был безутешен и горевал беспрестанно. Так безрадостно прожил он до зимы. Наконец наступил Новый год. В его доме по-прежнему царили гробовая тишина и безмолвие. И вот тут-то он вспомнил, что в Лояне проживает его тетка. И хотя он не знал о ней ничего, решил отправиться в Лоян и разыскать ее.
А тем временем Чжэньнян, покинутая мужем, печалилась и горько вздыхала. Ее сестры Юйнян и Яонян жалели ее и старались помочь. И вот однажды они сказали ей:
– Старшая сестрица брошена и одиноко блюдет обет верности за спальным пологом. Она еще надеется, что ее блудный муж вернется?
– Сестрички мои милые! – ответила им Чжэньнян. – Вы так юны, что даже грамоты не знаете. Душой и телом чисты, словно нефрит. Нет у вас ни пороков, ни душевных изъянов. Я же словно цветок с опавшими лепестками, луна на ущербе, тень без предмета, который ее отбрасывает, лук без стрелы. Аромат мой иссяк, и, похоже, вековать мне весь век одной. – Слезы заструились по ее лицу.
Сестры принялись утешать ее. Та долго была безрадостна. Уже стемнело, и она незаметно для себя заснула. И вот во сне привиделось ей, будто она на горе Ушань – Шаманской горе. И вдруг с небес к ее ногам упал шэнхуан – губной органчик. Она взяла его в намерении сыграть что-нибудь, но вспомнила, что никогда не училась и не знает ни одной мелодии. Но едва она поднесла его к губам, как из него сам собой полился дивный напев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50