КАНАЛ Сх-20


Почему Сх-20? - так обозначили его проектировщики, когда работали над
чертежами рисовой системы, расположенной недалеко от города
Славянска-на-Кубани, в котором я почти ежегодно провожу часть своего
отпуска.
8 мая 1984 года, вторник. Я вышел со двора, с непривычки сильно
звякнув новой металлической калиткой, которую установили совсем недавно, и
пошел по тротуару, поминутно наклоняя голову под нависшими ветками
фруктовых деревьев и чувствуя, как пустой рюкзак приятно хлопает по
штормовке, а кеды мягко пружинят об асфальт.
Возле аптеки сложный переход через поток автомобилей на
противоположную сторону улицы к скверу, в котором завтра будет почти
трехчасовое шествие и горы цветов возле памятников и на братской могиле
пятидесяти трах мирных жителей, которым судьба уготовила стать заложниками
в том далеком, сорок втором. Но это будет только завтра, а сегодня,
сейчас, я пересекаю наискось сквер и выхожу на главную улицу этого милого
моему сердцу небольшого городка, где прошло мое детство, улицу, по которой
не ездят автомобили, а наклонно растущие деревья с обеих сторон образовали
своеобразный туннель из зелени и продолговатых колеблющихся солнечных
пятен на асфальте. Пересекаю второй сквер где карусели, колесо обозрения,
скамейки в тени, на которых, как уставшие от длительного перелета птицы,
сидят пенсионеры. (Мне ничего не пришлась придумывать - это зарисовка с
натуры и, чтобы в ней появился фантастический элемент, потребовалось
переставить только одно предложение. - Примечание автора.)
Вот и автобусная остановка. "Восьмерка" отошла, как всегда, вовремя,
по расписанию: факт, не характерный для транспорта больших городов.
Несколько поворотов, подъем, будто с конца взлетной полосы, на высокий
мост, упруго прогибающиеся фермы под колесами. Внизу река Протока. На
противоположном берегу кроны серебристых тополей, корявые стволы которых в
три-четыре обхвата, заслоняют небо. Их наверняка видели бойцы красного
десанта, среди которых находился молодой Фурманов...
Я вышел из автобуса на конечно остановке и, забросив за спину рюкзак,
зашагал к своему каналу. На переезде, возле автоматического шлагбаума, в
аккуратно выбеленном домике дежурил другой мужчина, не тот, который мне
вчера крикнул, когда я возвращался затемно: "Ну как?! На уху есть?",
"Есть!" - так же громко ответил я ему, и между нами протянулись невидимые
нити взаимопонимания и доброты.
Иду по обочине трассы, ведущей к Азовскому морю, мимо проносящихся
рефрижераторов, автобусов, самосвалов. Вот одна из многочисленных "Лад",
обогнав меня, затормозила - мне даже показалось, что за рулем кто-то
знакомый - но тотчас, будто выстрелив, машина рванулась вперед. Небольшая
плюшевая фигурка медвежонка, или обезьянки, качнулась, как маятник, в
заднем стекле и исчезла...
Вот и Сх-20. Канал, как канал - обычный, средних размеров сброс.
Сейчас на рисовые чеки еще не запустили воду, глубина мизерная, да еще
водоросли по дну, но я вчера присмотрел местечко и сегодня не потерял
время на поиски стоянки.
Я удобно устроился на покрытом сочной травой откосе, предварительно
похлопав по нему удилищем, чтобы вспугнуть змей и ужей. Их здесь великое
множество, но я ни разу не слышал, чтобы они кого-то укусили. Наладив
удочки, я размял мякиш белого хлеба - на червя здесь ловилось, как ни
странно, хуже - скатал пару шариков и утопил в них острия крючков. Уложив
поплавки по краям заливчика, окаймленного травой, я подстелил под себя
штормовку и стал ждать.
На противоположном берегу, чуть наискосок, метрах в двадцати от меня,
уже рыбачили два парня, как я понял из их разговора - ученики технического
училища, которые заканчивали не то практику, не то экзамены, и у них
выдался свободный день. На гидротехническом узле - это левее меня, почти у
самого нулевого пикета, что у трассы - сидело на бетонных блоках человек
восемь, там в бурлящем потоке клевало получше, но я не любитель шумных
компаний.
Я понимал, что в это время рыбалка в рисовых каналах, как говорится,
чисто символическая, но послезавтра я уезжаю, завтра праздник, а мне
напоследок нужна была эта самая символика. Мне приятно было лежать на
берегу в траве, нежаркое солнце сквозь облачную дымку светит в лицо, а у
ног моих концы удилищ, которые через систему леска-поплавок-крючок должны
связать меня с теми, кто текучим серебром скользит в зеленоватой полутьме
и не догадывается о своей участи.
Я не столько был поглощен рыбалкой, сколько мыслями о прошедшем
вечере, заполненном беседой со стариками об их житье, заботах, болезнях. Я
подумал, что завтра, после возложения венков, когда "мой дед" споет в
составе хора ветеранов на высоких ступенях Дома культуры, обязательно
нужно будет сфотографироваться с ним к сквере, так чтобы видны были
деревья, карусель, ордена на его груди, воздух, пронизанный солнцем. Так и
было.
В этот момент вскрикнул один из парней. "Что ты?" - спросил его
второй. "Ужак... метра полтора... хвостом по спине задел". "Где?" "Да вон
там, в траве... Кажется, что-то схватил". "Лягушку, наверное". "Точно!
Смотри, как он ее". "Не разберу... за голову, или за ноги". "Я тоже не
вижу... трава".
И тогда раздался крик лягушки. Я не могу описать его: стон - не стон,
скрип - не скрип, всего понемногу.
- Может удилищем его? - предложил кто-то из ребят.
- Не надо! - крикнул я через канал. - Это же мир животных. И ужу
нужно обедать.
- Да жалко, кричит так...
Они не стали трогать ужа и занялись своими удочками, а я немного
погодя пожалел, что отговорил их; лягушачий предсмертный крик стал
действовать мне на нервы. Продолжалось все это еще минут десять. Крик стал
затихать. И вдруг - всплеск...
- Сорвалась! - крикнул мне парень. - Лягушка сорвалась!
- Остался товарищ уж без обеда, - с облегчением сказал я.
Теперь можно спокойно ловить рыбу, на крючках уже давно ничего не
было.
Я не заметил, как пестрый "лоскут" проплыл мимо первого поплавка, и
увидел его метрах в двух от второго. Присмотрелся... - лягушка. Но какая!
Такие мне не встречались. Она плыла как-то боком, загребая одной лапой,
плыла почти вся погруженная в мутную воду, но я рассмотрел ее расцветку:
какая-то светло-коричневая с голубыми горошинами на спине. Мне не стало ее
видать за стеблями молодого камыша, я поднялся с места и, вдавливая кедами
траву в мокрый грунт, пошел вдоль берега. Нагнал ее.
Лягушка остановилась. Увидела меня.
1 2