– Он ласково взял ее за руку, медленно снял с нее перчатку и сунул в свой карман, она ощутила прикосновение его рук.
– Здесь, в Йорке, тебя заставляют тяжело работать, малышка, – продолжал он, гладя большим пальцем мозоли у нее на ладони.
Повинуясь внезапному порыву, она сняла вторую перчатку и протянула ему другую руку. Некоторое время он держал ее маленькие руки в своих, а потом по очереди поднес их к губам; Ровена смутилась, поняв, что его нежность вызвана ее безрассудством.
Желая нарушить затянувшееся молчание, она торопливо поведала ему о том, как полковник Тиндалл после смерти матери послал ее в Йорк, к Скаттергудам. В ответ она ожидала услышать, какие дела привели в город его. Биверли отпустил ее и начал беспокойно мерить комнату шагами.
– У меня здесь дела, – ответил он наконец. – Ровена, тогда в твоей пещере ты предложила мне помощь. Надеюсь, с тех пор ты не передумала, кажется, только ты одна и можешь помочь нам.
– «Нам»? – прошептала она. – То есть… у вас здесь, в Йорке, есть друзья, сэр? Как я рада! Плохо быть одному.
Поняв намек, он подошел к ней вплотную, приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в зеленые глаза, влажные от непролитых слез.
– Дитя, мне жаль, что ты потеряла мать, – ласково сказал он. – Но ты не должна думать, будто у тебя нет друзей. Я здесь и приду, если буду тебе нужен.
Он намотал на палец золотистую прядь ее волос и, продолжая говорить, задумчиво гладил ее по щеке.
– Я не буду плакать, – пообещала она. Странное выражение, мелькнувшее в его серых глазах, смутило ее и лишило уверенности в себе.
Ровена отстранилась. Биверли помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг решительно произнес:
– Пойдем, дитя. Настало время познакомить тебя с моими товарищами.
Они вошли в скудно обставленную комнату, и Эдвард Биверли кратко представил Ровене трех своих друзей. Позже девушка попыталась вспомнить их имена, но не смогла. Когда он назвал ее своим «добрым маленьким другом», она готова была запрыгать от радости. Один из них был жителем Йорка; дом, в котором они встретились, принадлежал ему. Ровена живо вспомнила, как полковник Тиндалл заявил, что так называемые «роялисты-смутьяны» бродят по стране, сеют раздоры и плетут заговоры.
По спине у девушки пробежал холодок. Она вдруг поняла, что по воле случая и сама оказалась среди заговорщиков.
Уже в холле, наедине, она тихо сказала мистеру Биверли:
– Спасибо, сэр, за то, что вы доверились мне. Однажды вы назвали меня пуританкой, но это не так. Пусть я и выгляжу как пуританка, но не по своей воле, уверяю вас. Карл Стюарт – я привыкла называть его именно так для собственного спокойствия – для меня всего лишь имя, но если вам его дело кажется достойным, то я не колеблясь пойду за вами. Ведь вы отстаиваете его интересы, я не ошиблась?
Он протянул руку и погладил ее по щеке, отчего она снова вспыхнула.
– Как ты проницательна! – заметил он. – Спасибо, моя маленькая пуританочка. Без тебя у меня ничего бы не вышло.
Ровена робко улыбнулась; Биверли не сказал, на какую именно помощь он рассчитывает. Она надеялась, что задание окажется ей по силам.
Позже, когда Ровена уже шла домой, она вдруг обнаружила, что одной ее перчатки нет, и вспомнила, как Эдвард Биверли снял с ее руки перчатку и поцеловал ей руку. Он просто забыл вернуть ее? Но почему же ей так весело на душе, почему так горят ее зеленые глаза, почему она вообразила его рыцарем, который сохранил вещь, принадлежащую его даме?
Глава 9
Сокрушительное поражение в битве при Вустере в 1651 году положило конец оптимистическим надеждам сторонников молодого Карла Стюарта. Многие из роялистов – всего десять тысяч человек – попали в плен. Те, кто смог, бежали и, как и Эдвард Биверли, вели относительно спокойную жизнь в изгнании. Сторонникам короля, оставшимся в Англии, приходилось туго: одних разорили непомерные налоги, у других конфисковали владения. Многие до того обнищали, что оказались в долговой тюрьме.
Оливер Кромвель уже тогда считался восходящей звездой на небосклоне парламентаристов, он не только снискал себе славу, но и изрядно обогатился, разгромив роялистов. Благодарный парламент положил победителю при Вустере дополнительное жалованье – четыре тысячи фунтов в год. Кроме того, в качестве загородной резиденции ему был пожалован дворец Хэмптон-Корт. Хотя Вустер стал концом военной карьеры Кромвеля, однако, последняя победа ознаменовала собой начало новой эры его неслыханной власти.
Эдвард Биверли много размышлял о человеке, которого теперь именовали лордом-протектором. Теперь, четыре года спустя, Кромвель вознесся так высоко, что сумел разогнать не согласный с ним парламент, который прежде его восхвалял, и стал верховным диктатором всей страны.
Эдвард вздохнул. Возвышение Оливера Кромвеля было поистине головокружительным, а вот его внешность оставляла желать лучшего. Даже друзья генерала не отваживались назвать его красивым, а его манеры – безукоризненными; даже они признавали, что, по сути, Кромвель остался все тем же мелким фермером. Правда, лорд-протектор довольно значительное время пользовался уважением простого народа. Но сейчас, в 1655 году, страну всколыхнул ветер перемен. Эдвард Биверли успел подробно узнать о системе наместников, или генерал-майоров. Страна слишком велика, чтобы ею мог управлять один человек, поэтому Кромвель назначал своих наместников. Каждый из них отвечал и отчитывался за свою часть страны лично перед протектором. Но, подавляя инакомыслие, многие из них проявляли излишнее рвение, а их методы насаждения закона и порядка были слишком суровы. От своих новых друзей из Йорка Эдвард узнал о смертных приговорах, выносимых без суда и следствия, о суровых условиях содержания под стражей и телесных наказаниях. Тюрьмы по всей Англии были переполнены.
Знал ли Оливер Кромвель о беззакониях, творимых его наместниками? Эдвард недостаточно долго пробыл на родине, чтобы разобраться во всем.
– По-моему, – пробормотал он вслух, – ужасный и всесильный лорд-протектор отхватил кусок, который ему не по зубам. Возможно ли, чтобы его цели были чисты и во всем виноваты лишь неверные средства их осуществления? Кажется, мои друзья-изгнанники были правы; время для нового мятежа вполне назрело!
Биверли почти ничего не достиг за те несколько месяцев, что провел в Англии. Но, по крайней мере, узнал о положении дел в окрестностях Челлингфорда. И хотя слухи о том, что Кромвель раздает собственность роялистов своим приспешника, доходили до изгнанников, все же то, что Челлингтонский замок в руках полковника, «круглоголового», было неожиданностью для Биверли.
Эдвард вздохнул. Здесь, в Йорке, в доме своего товарища Джеймса Кростена, он томился от вынужденного бездействия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
– Здесь, в Йорке, тебя заставляют тяжело работать, малышка, – продолжал он, гладя большим пальцем мозоли у нее на ладони.
Повинуясь внезапному порыву, она сняла вторую перчатку и протянула ему другую руку. Некоторое время он держал ее маленькие руки в своих, а потом по очереди поднес их к губам; Ровена смутилась, поняв, что его нежность вызвана ее безрассудством.
Желая нарушить затянувшееся молчание, она торопливо поведала ему о том, как полковник Тиндалл после смерти матери послал ее в Йорк, к Скаттергудам. В ответ она ожидала услышать, какие дела привели в город его. Биверли отпустил ее и начал беспокойно мерить комнату шагами.
– У меня здесь дела, – ответил он наконец. – Ровена, тогда в твоей пещере ты предложила мне помощь. Надеюсь, с тех пор ты не передумала, кажется, только ты одна и можешь помочь нам.
– «Нам»? – прошептала она. – То есть… у вас здесь, в Йорке, есть друзья, сэр? Как я рада! Плохо быть одному.
Поняв намек, он подошел к ней вплотную, приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в зеленые глаза, влажные от непролитых слез.
– Дитя, мне жаль, что ты потеряла мать, – ласково сказал он. – Но ты не должна думать, будто у тебя нет друзей. Я здесь и приду, если буду тебе нужен.
Он намотал на палец золотистую прядь ее волос и, продолжая говорить, задумчиво гладил ее по щеке.
– Я не буду плакать, – пообещала она. Странное выражение, мелькнувшее в его серых глазах, смутило ее и лишило уверенности в себе.
Ровена отстранилась. Биверли помолчал, собираясь с мыслями, и вдруг решительно произнес:
– Пойдем, дитя. Настало время познакомить тебя с моими товарищами.
Они вошли в скудно обставленную комнату, и Эдвард Биверли кратко представил Ровене трех своих друзей. Позже девушка попыталась вспомнить их имена, но не смогла. Когда он назвал ее своим «добрым маленьким другом», она готова была запрыгать от радости. Один из них был жителем Йорка; дом, в котором они встретились, принадлежал ему. Ровена живо вспомнила, как полковник Тиндалл заявил, что так называемые «роялисты-смутьяны» бродят по стране, сеют раздоры и плетут заговоры.
По спине у девушки пробежал холодок. Она вдруг поняла, что по воле случая и сама оказалась среди заговорщиков.
Уже в холле, наедине, она тихо сказала мистеру Биверли:
– Спасибо, сэр, за то, что вы доверились мне. Однажды вы назвали меня пуританкой, но это не так. Пусть я и выгляжу как пуританка, но не по своей воле, уверяю вас. Карл Стюарт – я привыкла называть его именно так для собственного спокойствия – для меня всего лишь имя, но если вам его дело кажется достойным, то я не колеблясь пойду за вами. Ведь вы отстаиваете его интересы, я не ошиблась?
Он протянул руку и погладил ее по щеке, отчего она снова вспыхнула.
– Как ты проницательна! – заметил он. – Спасибо, моя маленькая пуританочка. Без тебя у меня ничего бы не вышло.
Ровена робко улыбнулась; Биверли не сказал, на какую именно помощь он рассчитывает. Она надеялась, что задание окажется ей по силам.
Позже, когда Ровена уже шла домой, она вдруг обнаружила, что одной ее перчатки нет, и вспомнила, как Эдвард Биверли снял с ее руки перчатку и поцеловал ей руку. Он просто забыл вернуть ее? Но почему же ей так весело на душе, почему так горят ее зеленые глаза, почему она вообразила его рыцарем, который сохранил вещь, принадлежащую его даме?
Глава 9
Сокрушительное поражение в битве при Вустере в 1651 году положило конец оптимистическим надеждам сторонников молодого Карла Стюарта. Многие из роялистов – всего десять тысяч человек – попали в плен. Те, кто смог, бежали и, как и Эдвард Биверли, вели относительно спокойную жизнь в изгнании. Сторонникам короля, оставшимся в Англии, приходилось туго: одних разорили непомерные налоги, у других конфисковали владения. Многие до того обнищали, что оказались в долговой тюрьме.
Оливер Кромвель уже тогда считался восходящей звездой на небосклоне парламентаристов, он не только снискал себе славу, но и изрядно обогатился, разгромив роялистов. Благодарный парламент положил победителю при Вустере дополнительное жалованье – четыре тысячи фунтов в год. Кроме того, в качестве загородной резиденции ему был пожалован дворец Хэмптон-Корт. Хотя Вустер стал концом военной карьеры Кромвеля, однако, последняя победа ознаменовала собой начало новой эры его неслыханной власти.
Эдвард Биверли много размышлял о человеке, которого теперь именовали лордом-протектором. Теперь, четыре года спустя, Кромвель вознесся так высоко, что сумел разогнать не согласный с ним парламент, который прежде его восхвалял, и стал верховным диктатором всей страны.
Эдвард вздохнул. Возвышение Оливера Кромвеля было поистине головокружительным, а вот его внешность оставляла желать лучшего. Даже друзья генерала не отваживались назвать его красивым, а его манеры – безукоризненными; даже они признавали, что, по сути, Кромвель остался все тем же мелким фермером. Правда, лорд-протектор довольно значительное время пользовался уважением простого народа. Но сейчас, в 1655 году, страну всколыхнул ветер перемен. Эдвард Биверли успел подробно узнать о системе наместников, или генерал-майоров. Страна слишком велика, чтобы ею мог управлять один человек, поэтому Кромвель назначал своих наместников. Каждый из них отвечал и отчитывался за свою часть страны лично перед протектором. Но, подавляя инакомыслие, многие из них проявляли излишнее рвение, а их методы насаждения закона и порядка были слишком суровы. От своих новых друзей из Йорка Эдвард узнал о смертных приговорах, выносимых без суда и следствия, о суровых условиях содержания под стражей и телесных наказаниях. Тюрьмы по всей Англии были переполнены.
Знал ли Оливер Кромвель о беззакониях, творимых его наместниками? Эдвард недостаточно долго пробыл на родине, чтобы разобраться во всем.
– По-моему, – пробормотал он вслух, – ужасный и всесильный лорд-протектор отхватил кусок, который ему не по зубам. Возможно ли, чтобы его цели были чисты и во всем виноваты лишь неверные средства их осуществления? Кажется, мои друзья-изгнанники были правы; время для нового мятежа вполне назрело!
Биверли почти ничего не достиг за те несколько месяцев, что провел в Англии. Но, по крайней мере, узнал о положении дел в окрестностях Челлингфорда. И хотя слухи о том, что Кромвель раздает собственность роялистов своим приспешника, доходили до изгнанников, все же то, что Челлингтонский замок в руках полковника, «круглоголового», было неожиданностью для Биверли.
Эдвард вздохнул. Здесь, в Йорке, в доме своего товарища Джеймса Кростена, он томился от вынужденного бездействия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39