– Подыщешь комнатку, выписывай Веру, я буду к вам в гости ходить…
После разговора с другом Василий пошел к Филатову и сообщил о своем решении остаться в Ораниенбауме.
Встреча с Федоровым
Оставшись вольнонаемным, Дегтярев перешел работать в маленькую мастерскую, созданную при Оружейном полигоне, начальником которого был Николай Михайлович Филатов.
Мастерская помещалась в небольшой комнате деревянного дома, стоящего на краю огромного поля, именуемого полигоном.
В ней оказалось всего три станка: токарный, фрезерный и сверлильный и несколько верстаков с тисками для слесарных работ. Кроме Дегтярева там работало еще двое рабочих. Одного из них, черного тщедушного человека с маленькими усиками, Василий узнал – это был слесарь Колесников, знакомый ему по мастерской офицерской школы.
– Ну, как работается на новом месте? – спросил Дегтярев, здороваясь.
– Один черт, – недовольно отозвался Колесников. – Только что там почище, а здесь погрязнее…
Василий посмотрел на запыленное, очевидно с лета не мытое, окно, на паутину, висевшую по углам, и, поморщившись, спросил:
– А как жалованье?
– Целковых тридцать положат, а больше едва ли…
– Ну, это еще ладно… Вон в Туле я был, так там и вовсе работы нет.
– Неужели, – удивился Колесников… – Тогда становись к верстаку, будем вместе лямку тянуть…
Проработав месяца два на новом месте, Василий снял на окраине города маленькую комнатушку, выписал из Тулы Веру и зажил своей семьей.
По воскресеньям попить чайку да послушать тульские новости приходил Судаков.
На стол подавался фигурный тульский самовар, и начинались задушевные разговоры, воспоминания, расспросы…
Иногда Михаил заходил к Василию на работу – это было удобней: не требовалось просить отпуск у начальства.
Василий всегда отрывался на десять – двадцать минут и, предложив другу табуретку, угощал табачком.
Но как-то Михаил застал Василия настолько поглощенным работой, что тот даже не заметил его.
– Над чем это ты мудруешь, Васюха?
Василий обернулся и, обрадовавшись другу, стал ему возбужденно и радостно объяснять свою работу.
– Делаю занятную штуку для обучения солдат стрельбе – Филатов поручил.
– Что же это за штука, ты толком объясни.
– Падающие мишени… Раньше, бывало, лупишь и лупишь по мишени, а она ни с места. На войне так не бывает: солдат то лежит, то бежит – попробуй подстрели. Вот Филатов и велел такие мишени придумать, чтобы походили на живых солдат – двигающиеся и падающие. Я спрашиваю: «Есть ли где-нибудь такие?» «Нет, – отвечает. – В том-то и штука, что надо самим выдумать».
– И как же ты? – спросил Михаил.
– Да уж теперь дело к концу, удумал. – И он стал показывать и объяснять другу свое изобретение. – Эх, Мишуха, до чего по душе мне такая работа. Хлебом не корми, только дай что-нибудь выдумывать да изобретать!..
В мастерскую очень часто приходил Филатов, попросту разговаривал с мастерами, присматривался, как идут дела, давал советы.
Однажды, это было в погожее весеннее утро, Филатов вошел в мастерскую в белом кителе, ладно облегающем его полную фигуру, и с порога гаркнул:
– Здорово, молодцы!
Мастера приветствовали его хором.
Филатов обошел всех и остановился около Дегтярева. Разглаживая длинную шелковистую бороду, он стал наблюдать за его работой.
Дегтярев, привыкший к визитам начальника, продолжал опиливать зажатую в тисках деталь.
– Ловко ты работаешь, Дегтярев, а главное, точно, – сказал Филатов мягким рокочущим голосом. – А не сумел ли бы ты выточить из меди вот такие пульки?
Дегтярев взял бумажку, где карандашом был сделан набросок пульки.
Пулька эта была не тупоносая, которую знал каждый солдат, а остроконусная, совершенно незнакомая ему. Дегтярев задумался.
– Ну как, выточишь? – опросил Филатов.
– Постараюсь, ваше высокоблагородие.
– Ну так приходи ко мне в три часа.
– Есть, ваше высокоблагородие… Приду, – ответил Дегтярев.
Когда Дегтярев вошел, Филатов сидел за столом, заваленным бумагами и книгами, а около стоял молодой гвардейский офицер с аккуратными усиками, показывал ему какой-то чертеж.
– Входи, входи, Дегтярев, – пригласил Филатов. – Вот вам и мастер, Владимир Григорьевич, – обратился он к офицеру. – Золотые руки. Подойди сюда, Дегтярев, познакомься, это капитан Федоров.
Дегтярев смущенно приблизился к столу, но офицер сам протянул ему руку и очень просто, по-деловому, заговорил:
– Нам нужен хороший мастер, и Николай Михайлович рекомендует вас. Вот посмотрите, – он развернул чертеж остроконусной пули. – Здесь пуля увеличена в двадцать раз, и поэтому очень легко представить себе ее профиль. Сможете ли вы точно такую выточить из медного прута?
Дегтярев внимательно всматривался в чертеж, словно соображал, как и каким инструментом следует вытачивать эту пульку.
– Должен предупредить, – продолжал Федоров, – работу нужно выполнить очень точно. Малейшее отклонение от чертежа, и пуля полетит в сторону. Чертеж этот сделан профессором Михайловской артиллерийской академии генералом Петровичем на основании сложнейших математических вычислений по преодолению сопротивления воздуха пулями различной конфигурации.
– А позвольте узнать, – опросил Дегтярев, – эта пуля и должна быть самой лучшей?
– По расчетам так, но, чтобы дать окончательный ответ, пули должны быть изготовлены и подвергнуты тщательным и всесторонним испытаниям.
– Простите, Владимир Григорьевич, – прервал Филатов, обращаясь к Дегтяреву: – Твоя задача в том, чтобы выточить модель пули по данному чертежу. А по твоей модели будут отливать тысячи пуль и уже с теми пулями вести испытания, понял?
– Так точно, понял! – ответил Дегтярев.
– Если эти пули покажут превосходство перед старыми на испытаниях, они будут приняты на вооружение русской армии.
– Да, дело серьезное, – сказал Дегтярев.
– Ты что же, испугался? – спросил Филатов.
– Оно, конечно, боязно… Оборудование-то у нас больно плохое…
– Ничего, ничего, Дегтярев, берись, торопить тебя не будем. Кроме тебя, некому это дело доверить.
– Вы напрасно боитесь, – оказал Федоров. – Все расчеты вам даны, нужно лишь строго следовать чертежу, вот и все!
– Вот в этом-то и штука, – возразил Дегтярев. – Вы поглядите, какая тут тонкая линия… Ну да я, думаю, справлюсь.
– Давно бы так! – сказал Филатов и дружески хлопнул Дегтярева по плечу. – Он у нас молодчина и слову своему хозяин. Забирай чертеж, Дегтярев, и иди в мастерскую, я попоздней зайду. Да смотри, об этом ни-ни: дело секретное!
– Слушаюсь! – сказал Дегтярев и, попрощавшись с Федоровым, вышел…
Дегтярев очень тщательно готовился к предстоящей работе. Она представлялась ему своеобразным экзаменом. «Сделаю пульку, – думал он, – будет мне доверие, запорю – шабаш!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
После разговора с другом Василий пошел к Филатову и сообщил о своем решении остаться в Ораниенбауме.
Встреча с Федоровым
Оставшись вольнонаемным, Дегтярев перешел работать в маленькую мастерскую, созданную при Оружейном полигоне, начальником которого был Николай Михайлович Филатов.
Мастерская помещалась в небольшой комнате деревянного дома, стоящего на краю огромного поля, именуемого полигоном.
В ней оказалось всего три станка: токарный, фрезерный и сверлильный и несколько верстаков с тисками для слесарных работ. Кроме Дегтярева там работало еще двое рабочих. Одного из них, черного тщедушного человека с маленькими усиками, Василий узнал – это был слесарь Колесников, знакомый ему по мастерской офицерской школы.
– Ну, как работается на новом месте? – спросил Дегтярев, здороваясь.
– Один черт, – недовольно отозвался Колесников. – Только что там почище, а здесь погрязнее…
Василий посмотрел на запыленное, очевидно с лета не мытое, окно, на паутину, висевшую по углам, и, поморщившись, спросил:
– А как жалованье?
– Целковых тридцать положат, а больше едва ли…
– Ну, это еще ладно… Вон в Туле я был, так там и вовсе работы нет.
– Неужели, – удивился Колесников… – Тогда становись к верстаку, будем вместе лямку тянуть…
Проработав месяца два на новом месте, Василий снял на окраине города маленькую комнатушку, выписал из Тулы Веру и зажил своей семьей.
По воскресеньям попить чайку да послушать тульские новости приходил Судаков.
На стол подавался фигурный тульский самовар, и начинались задушевные разговоры, воспоминания, расспросы…
Иногда Михаил заходил к Василию на работу – это было удобней: не требовалось просить отпуск у начальства.
Василий всегда отрывался на десять – двадцать минут и, предложив другу табуретку, угощал табачком.
Но как-то Михаил застал Василия настолько поглощенным работой, что тот даже не заметил его.
– Над чем это ты мудруешь, Васюха?
Василий обернулся и, обрадовавшись другу, стал ему возбужденно и радостно объяснять свою работу.
– Делаю занятную штуку для обучения солдат стрельбе – Филатов поручил.
– Что же это за штука, ты толком объясни.
– Падающие мишени… Раньше, бывало, лупишь и лупишь по мишени, а она ни с места. На войне так не бывает: солдат то лежит, то бежит – попробуй подстрели. Вот Филатов и велел такие мишени придумать, чтобы походили на живых солдат – двигающиеся и падающие. Я спрашиваю: «Есть ли где-нибудь такие?» «Нет, – отвечает. – В том-то и штука, что надо самим выдумать».
– И как же ты? – спросил Михаил.
– Да уж теперь дело к концу, удумал. – И он стал показывать и объяснять другу свое изобретение. – Эх, Мишуха, до чего по душе мне такая работа. Хлебом не корми, только дай что-нибудь выдумывать да изобретать!..
В мастерскую очень часто приходил Филатов, попросту разговаривал с мастерами, присматривался, как идут дела, давал советы.
Однажды, это было в погожее весеннее утро, Филатов вошел в мастерскую в белом кителе, ладно облегающем его полную фигуру, и с порога гаркнул:
– Здорово, молодцы!
Мастера приветствовали его хором.
Филатов обошел всех и остановился около Дегтярева. Разглаживая длинную шелковистую бороду, он стал наблюдать за его работой.
Дегтярев, привыкший к визитам начальника, продолжал опиливать зажатую в тисках деталь.
– Ловко ты работаешь, Дегтярев, а главное, точно, – сказал Филатов мягким рокочущим голосом. – А не сумел ли бы ты выточить из меди вот такие пульки?
Дегтярев взял бумажку, где карандашом был сделан набросок пульки.
Пулька эта была не тупоносая, которую знал каждый солдат, а остроконусная, совершенно незнакомая ему. Дегтярев задумался.
– Ну как, выточишь? – опросил Филатов.
– Постараюсь, ваше высокоблагородие.
– Ну так приходи ко мне в три часа.
– Есть, ваше высокоблагородие… Приду, – ответил Дегтярев.
Когда Дегтярев вошел, Филатов сидел за столом, заваленным бумагами и книгами, а около стоял молодой гвардейский офицер с аккуратными усиками, показывал ему какой-то чертеж.
– Входи, входи, Дегтярев, – пригласил Филатов. – Вот вам и мастер, Владимир Григорьевич, – обратился он к офицеру. – Золотые руки. Подойди сюда, Дегтярев, познакомься, это капитан Федоров.
Дегтярев смущенно приблизился к столу, но офицер сам протянул ему руку и очень просто, по-деловому, заговорил:
– Нам нужен хороший мастер, и Николай Михайлович рекомендует вас. Вот посмотрите, – он развернул чертеж остроконусной пули. – Здесь пуля увеличена в двадцать раз, и поэтому очень легко представить себе ее профиль. Сможете ли вы точно такую выточить из медного прута?
Дегтярев внимательно всматривался в чертеж, словно соображал, как и каким инструментом следует вытачивать эту пульку.
– Должен предупредить, – продолжал Федоров, – работу нужно выполнить очень точно. Малейшее отклонение от чертежа, и пуля полетит в сторону. Чертеж этот сделан профессором Михайловской артиллерийской академии генералом Петровичем на основании сложнейших математических вычислений по преодолению сопротивления воздуха пулями различной конфигурации.
– А позвольте узнать, – опросил Дегтярев, – эта пуля и должна быть самой лучшей?
– По расчетам так, но, чтобы дать окончательный ответ, пули должны быть изготовлены и подвергнуты тщательным и всесторонним испытаниям.
– Простите, Владимир Григорьевич, – прервал Филатов, обращаясь к Дегтяреву: – Твоя задача в том, чтобы выточить модель пули по данному чертежу. А по твоей модели будут отливать тысячи пуль и уже с теми пулями вести испытания, понял?
– Так точно, понял! – ответил Дегтярев.
– Если эти пули покажут превосходство перед старыми на испытаниях, они будут приняты на вооружение русской армии.
– Да, дело серьезное, – сказал Дегтярев.
– Ты что же, испугался? – спросил Филатов.
– Оно, конечно, боязно… Оборудование-то у нас больно плохое…
– Ничего, ничего, Дегтярев, берись, торопить тебя не будем. Кроме тебя, некому это дело доверить.
– Вы напрасно боитесь, – оказал Федоров. – Все расчеты вам даны, нужно лишь строго следовать чертежу, вот и все!
– Вот в этом-то и штука, – возразил Дегтярев. – Вы поглядите, какая тут тонкая линия… Ну да я, думаю, справлюсь.
– Давно бы так! – сказал Филатов и дружески хлопнул Дегтярева по плечу. – Он у нас молодчина и слову своему хозяин. Забирай чертеж, Дегтярев, и иди в мастерскую, я попоздней зайду. Да смотри, об этом ни-ни: дело секретное!
– Слушаюсь! – сказал Дегтярев и, попрощавшись с Федоровым, вышел…
Дегтярев очень тщательно готовился к предстоящей работе. Она представлялась ему своеобразным экзаменом. «Сделаю пульку, – думал он, – будет мне доверие, запорю – шабаш!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156