Апатеева Рашида Талгатовна
Христина
Рашида Талгатовна Апатеева
Христина
Стремительно темнеющая чаша неба опрокинулась за чернеющими силуэтами домов, отразившись в зеркале реки вместе с мечущимися в ней, как неприкаянные птицы, легкими клочками облаков. - Ночь идет, как расплата, за тоскою дневной... - Голос прозвучал нерезко, словно еле тронутая, просто задетая струна гитары. Желто-зеленые гроздья конопли запахли резче - ветер призывно свистнул в траве, метнулось в воздухе короткое белое платье - девушка с длинными каштановыми волосами на плечах, зябко поежившись, спрыгнула с пригорка на дорогу, махнула рукой, прощаясь. Юноша в синем спортивном костюме и в туфлях на босую ногу догнал ее на повороте в Старый город. На высокой горе, уступами сходящей к дороге, осталась маленькая девчушка, сидевшая возле кучки камушков, свесив набок густую волну медово-светлых волос, мерцающих, словно лунная дорожка на глади уснувшей реки. Девочка не замечает ночного холода на открытых плечах. Упрямо сдвинув брови, переставляет камушки: - Гасит факел заката вечер темной волной... Ночь идет, как расплата за тоскою дневной, и янтарные слезы снова нижет луна этой ночью морозной... Что-то осыпается по уступам горы - словно чей-то легкий шаг приминает душистые травы. Девочка поднимает лицо к луне и улыбается - она видит на ней Лунного человека. У него такое же лицо, как у нее, - выбеленное лунным светом, на котором темнеют лишь изгибы бровей и взблескивают глаза - как темные озера. Еще у него, как лунное веретено, вьется-крутится белое, хрупкое навье тело...
"Лунный свет - навий след, Горький омег..."
Упал с осыпи, покатившись, малый камешек, метнулись дальше по освещенной прогалине лунные тени, как дождик просеявшись сквозь жидкое облачное рядно. Девочка закрыла глаза, обхватив дрожащие ледяные плечи тонкими голубовато-белыми руками. Ей казалось, что сквозь бесплотные, как крылья бабочки, веки она видит лунный лик совсем близко... Ветер снова просвистел в траве, словно кто-то звал ее по имени: - Хрис-с-ти-на... И с лунного диска сошла, слегка качаясь, и приблизилась к ней знакомая фигура. Белая рубашка из тонкого льна, смутно виднеясь на фоне листьев в тени, обрисовывала стройное и будто невесомое тело. Серые тиковые брюки, холщевые летние туфли. Черные блестящие волосы волной падают на белый лоб, кольцами ложатся на худенькую шею, челка все время закрывает левый глаз, лицо бледно, а узкие розовые губы еле шевелятся: - Христина. Еще сильнее зажмурясь, она потянула навстречу белому видению раскрытые трепещущие чашечки ладоней, вздрогнула, словно обожглась: - Снег! Это снег, Христина. Руки их встретились, и в наступившей тишине слышно было, как остановилось и откачнулось назад Время, неохотно отверзая свою ледяную дверь. Часто захлебываясь, зазвенел серебристый колокольчик, и, перекрывая гул множества голосов, зазвучал, задыхаясь, любимый голос: - ... слезы снова нижет луна, этой ночью морозной тишина холодна... - Нил! Ветер и колокольчик. - Теперь со мной русалки грез моих, Христина: Ветер. - Нил, - снова повторила девочка, теребя холодной рукой крылышки траурного банта на плече, - Ты ведь не взаправду ушел? И теперь ты - всегда, мы всегда. - В горле у нее перехватывает. Черные крылышки трепещут в порывах ветра, словно хотят сорваться и лететь, и в порывах ветра еле слышно доносится: - У каждого из нас свой час, Христина... Снова ветер, нервное цвирканье кузнечика в траве. - Но ведь ты мне не снишься, Нил? - Я тебя никогда не забуду, - глухо, как сквозь стену, говорит он. Губы почти недвижны, и лишь маленькая бархатная родинка светится на щеке юноши, словно озябший светлячок. - Зачем ты это сделал, - хочет сказать Христина, но из ее похолодевших, непослушных губ вырывается лишь тихий вздох. Юноша вдруг улыбнулся - в лунных лучах зубы его блестят, словно перламутровая створка раковины. Он тянет Христину к себе... Звон колокольчика резко перерастает в медный гул, в котором звучат еще громкие неразборчивые голоса. Ай! Булавкой уколот палец - кровь? - Нет, - Христина отнимает руку... Ветер, шум деревьев - колокольчик замолк. Девочка упала на колени возле крестика, сложенного из камней. Один из них больно царапнул колено. - Христина! Домой! Черная тучка набежала на встревоженный лик луны, ночная прохлада сгустилась войлочным облаком. Светлая фигурка поднялась с колен, постояла минуты две и двинулась по ровной стороне горы к черной дыре калитки, смутно темневшей метрах в тридцати. Луна снова выплыла из-за целой армады туч, щедро рассыпая свое вечное, свое изобильное сияние.
1