«Михал Михалыч. Капитан Колесников». Некоторым в характеристиках пишут с полным основанием: пользуется авторитетом в коллективе.
О том, как случилась опала, он рассказал протокольно и не любил вспоминать. Но говорили об этом случае много. Я слышал от старых капитанов с внешностью профессоров и от способных кандидатов наук, похожих на матросов. Как всегда бывает, подлинное происшествие постепенно обрастало сомнительными подробностями и явными выдумками, превращаясь в легенду.
Судно, которым командовал капитан Колесников, зашло в порт Монтевидео, Уругвай. До этого — два месяца плаванья в экваториальной и южной Атлантике. Земли даже не видели. Корабли Колумба меньше времени провели в открытом океане. Станции (так называются остановки судна для проведения исследований) в любое время суток. Краем шторм захватил, потрепал. Изнуряющий зной, тяжелая работа без выходных и праздников, а часто и без смен. Таков закон моря. Потом дадут отгулы, можно будет хоть три месяца ловить рыбу или лежать на пляже в Сочи, так что надоест и снова захочется в море. Но сейчас от этого не легче. Люди устали, соскучились по твердой земле, по незнакомым человеческим лицам.
Завершены портовые формальности. Капитан надел свежий китель и вместе с начальником экспедиции нанес визит вежливости местным властям. Настало время отпустить людей на берег. Все как положено. Помполит, комиссар судна (в безобидном просторечии «помпа») провел беседу с отпускниками. Боцман проверил обмундирование у членов команды, ученые надели белые штаны, в каких Остап Бендер мечтал гулять по Рио-де-Жанейро. И веселой гурьбой все двинули на берег, как члены профсоюза на оплаченную месткомом экскурсию.
Капитан поужинал и ушел к себе. Каждый день он заставлял себя полчаса заниматься испанским языком (он к тому времени очень недурно говорил по-английски и по-французски). Теперь у него появилось свободное время, он сидел за столом в майке и спрягал трудный глагол. Кое-кто уже вернулся из увольнения, многие отсыпались за бессонные ночи. Прибежал с берега молодой матрос, первый раз в океанском плаванье. Вахтенному помощнику ничего не сказал, прямо к капитану. «Михал Михалыч, беда, драка! К Семенову какая-то шпана местная привязалась, наши вступились». — «Где?» — «Близко совсем от порта, в пивной какой-то». — «Зачем в такое место пошли?» — «Так ведь жарко, пить захотелось. И снаружи вроде все прилично было». — «Полиция есть?» — «Не видать».
У Михаила в голове мчатся мысли. Заберут в полицию, избить могут и дело пришьют. Суд, скандал, пресса… Посоветоваться? Не с кем и некогда. Помполит спать лег, не очень здоров он. Надо идти самому. Натянул китель, и пошли.
Оказалось действительно совсем близко, но дыханья едва хватило: все же сорок пять лет да жара градусов тридцать. Надо сказать, что Михал Михалыч весит около центнера и имеет соответствующий рост, а в прошлом занимался боксом и самбо, кажется, имел даже неплохой разряд. Как говорится, его появление внесло растерянность в ряды противника. Он и развернуться по-настоящему не успел, как шпана обратилась в бегство. Был, правда, опасный момент, когда около самого уха просвистела бутылка и рассадила большое оконное стекло. Но обошлось.
В этот самый момент послышалась полицейская сирена. По узкой улочке машина едва пробиралась, и у наших было еще несколько секунд. «Быстро на судно!» — скомандовал капитан. «Мы с вами, Михал Михалыч», — кто-то сказал. «Не рассуждать!» — гаркнул вдруг капитан, багровея лицом. Наших матросов из кабака как ветром вымело. А капитан Колесников добровольно сдался властям и получил возможность немедленно использовать свои познания в испанском языке. Он категорически заявил, что дрался один, что его команды и духом здесь не было.
Капитан в некотором роде личность неприкосновенная, вроде дипломата. Его нельзя арестовать, можно лишь приказать покинуть порт. На другой день капитан вернулся на судно. Заплатили хозяину заведения за убытки и к вечеру ушли.
Такова, насколько я понимаю, реальная картина событий, очищенная от легенд.
Капитан, помполит и начальник экспедиции, как положено, доложили по радио в Москву, получили разрешение зайти в другой порт. Экспедиция продолжалась.
К сожалению, дело этим не кончилось. Инциденты в портах — ЧП для нашего флота. Они разбираются тщательно и строго. Наверно, так и должно быть.
Колесников писал объяснения. Помполит всюду говорил, что в данной конкретной обстановке действия капитана были оправданны. Команда стояла за него горой. Но где-то все же решили, что надо наказать. Вспомнили заодно какой-то мелкий проступок три года назад. Перевели капитаном на судно каботажного плаванья, и заплавал Михаил из Ленинграда в Таллин, Ригу и Калининград.
Читаю отчет о рейсе «Климента Тимирязева» — втором рейсе Колесникова после возвращения «в науку».
Отчет о работах, проведенных научно-исследовательским судном (НИС), это капитальный научный труд, нередко в нескольких томах. Он составляется множеством людей самых разных профессий. Современное НИС — солидный институт со штатом сотрудников более сотни человек, со сложнейшим оборудованием самого разного профиля, включая судовую ЭВМ.
Одну большую составную часть отчета подписывает начальник экспедиции, другую — капитан. От того, как они сработаются, во многом зависит успех рейса. А каждый рейс стоит несколько миллионов рублей.
Отчет — документ научный, деловой, служебный. Что угодно, но только не легкое чтение.
И все же чтение это захватывает. Океан есть океан. В конце XX века он по-прежнему таит для человека неожиданности и опасности, он романтичен, как во времена первых кругосветных путешествий и флибустьеров.
Из отчета начальника 2-го рейса НИС «Климент Тимирязев»:
Согласно плану-программе задачей экспедиции являлось комплексное геолого-геохимическое изучение северо-западной области Тихого океана.
Выбор маршрута, состав научных отрядов, а также оборудования и приборов для проведения забортных работ определялись специфическим характером рейса. В северо-западной и центральной частях Тихого океана широко распространены донные железомарганцевые образования типа конкреций и корок на выходах коренных пород. Изучение этих образований может иметь важное научное и народнохозяйственное значение. Этой задаче были в большой мере подчинены геохимические исследования в ходе экспедиции…
Железомарганцевые конкреции — любопытное явление природы. Происхождение их до сих пор остается не очень ясным. На вид эти конкреции мало отличаются от обычных камней рыже-бурого или серого цвета. Иные почти правильной шаровидной или эллипсоидальной формы, другие похожи на лепешки, третьи вовсе бесформенны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
О том, как случилась опала, он рассказал протокольно и не любил вспоминать. Но говорили об этом случае много. Я слышал от старых капитанов с внешностью профессоров и от способных кандидатов наук, похожих на матросов. Как всегда бывает, подлинное происшествие постепенно обрастало сомнительными подробностями и явными выдумками, превращаясь в легенду.
Судно, которым командовал капитан Колесников, зашло в порт Монтевидео, Уругвай. До этого — два месяца плаванья в экваториальной и южной Атлантике. Земли даже не видели. Корабли Колумба меньше времени провели в открытом океане. Станции (так называются остановки судна для проведения исследований) в любое время суток. Краем шторм захватил, потрепал. Изнуряющий зной, тяжелая работа без выходных и праздников, а часто и без смен. Таков закон моря. Потом дадут отгулы, можно будет хоть три месяца ловить рыбу или лежать на пляже в Сочи, так что надоест и снова захочется в море. Но сейчас от этого не легче. Люди устали, соскучились по твердой земле, по незнакомым человеческим лицам.
Завершены портовые формальности. Капитан надел свежий китель и вместе с начальником экспедиции нанес визит вежливости местным властям. Настало время отпустить людей на берег. Все как положено. Помполит, комиссар судна (в безобидном просторечии «помпа») провел беседу с отпускниками. Боцман проверил обмундирование у членов команды, ученые надели белые штаны, в каких Остап Бендер мечтал гулять по Рио-де-Жанейро. И веселой гурьбой все двинули на берег, как члены профсоюза на оплаченную месткомом экскурсию.
Капитан поужинал и ушел к себе. Каждый день он заставлял себя полчаса заниматься испанским языком (он к тому времени очень недурно говорил по-английски и по-французски). Теперь у него появилось свободное время, он сидел за столом в майке и спрягал трудный глагол. Кое-кто уже вернулся из увольнения, многие отсыпались за бессонные ночи. Прибежал с берега молодой матрос, первый раз в океанском плаванье. Вахтенному помощнику ничего не сказал, прямо к капитану. «Михал Михалыч, беда, драка! К Семенову какая-то шпана местная привязалась, наши вступились». — «Где?» — «Близко совсем от порта, в пивной какой-то». — «Зачем в такое место пошли?» — «Так ведь жарко, пить захотелось. И снаружи вроде все прилично было». — «Полиция есть?» — «Не видать».
У Михаила в голове мчатся мысли. Заберут в полицию, избить могут и дело пришьют. Суд, скандал, пресса… Посоветоваться? Не с кем и некогда. Помполит спать лег, не очень здоров он. Надо идти самому. Натянул китель, и пошли.
Оказалось действительно совсем близко, но дыханья едва хватило: все же сорок пять лет да жара градусов тридцать. Надо сказать, что Михал Михалыч весит около центнера и имеет соответствующий рост, а в прошлом занимался боксом и самбо, кажется, имел даже неплохой разряд. Как говорится, его появление внесло растерянность в ряды противника. Он и развернуться по-настоящему не успел, как шпана обратилась в бегство. Был, правда, опасный момент, когда около самого уха просвистела бутылка и рассадила большое оконное стекло. Но обошлось.
В этот самый момент послышалась полицейская сирена. По узкой улочке машина едва пробиралась, и у наших было еще несколько секунд. «Быстро на судно!» — скомандовал капитан. «Мы с вами, Михал Михалыч», — кто-то сказал. «Не рассуждать!» — гаркнул вдруг капитан, багровея лицом. Наших матросов из кабака как ветром вымело. А капитан Колесников добровольно сдался властям и получил возможность немедленно использовать свои познания в испанском языке. Он категорически заявил, что дрался один, что его команды и духом здесь не было.
Капитан в некотором роде личность неприкосновенная, вроде дипломата. Его нельзя арестовать, можно лишь приказать покинуть порт. На другой день капитан вернулся на судно. Заплатили хозяину заведения за убытки и к вечеру ушли.
Такова, насколько я понимаю, реальная картина событий, очищенная от легенд.
Капитан, помполит и начальник экспедиции, как положено, доложили по радио в Москву, получили разрешение зайти в другой порт. Экспедиция продолжалась.
К сожалению, дело этим не кончилось. Инциденты в портах — ЧП для нашего флота. Они разбираются тщательно и строго. Наверно, так и должно быть.
Колесников писал объяснения. Помполит всюду говорил, что в данной конкретной обстановке действия капитана были оправданны. Команда стояла за него горой. Но где-то все же решили, что надо наказать. Вспомнили заодно какой-то мелкий проступок три года назад. Перевели капитаном на судно каботажного плаванья, и заплавал Михаил из Ленинграда в Таллин, Ригу и Калининград.
Читаю отчет о рейсе «Климента Тимирязева» — втором рейсе Колесникова после возвращения «в науку».
Отчет о работах, проведенных научно-исследовательским судном (НИС), это капитальный научный труд, нередко в нескольких томах. Он составляется множеством людей самых разных профессий. Современное НИС — солидный институт со штатом сотрудников более сотни человек, со сложнейшим оборудованием самого разного профиля, включая судовую ЭВМ.
Одну большую составную часть отчета подписывает начальник экспедиции, другую — капитан. От того, как они сработаются, во многом зависит успех рейса. А каждый рейс стоит несколько миллионов рублей.
Отчет — документ научный, деловой, служебный. Что угодно, но только не легкое чтение.
И все же чтение это захватывает. Океан есть океан. В конце XX века он по-прежнему таит для человека неожиданности и опасности, он романтичен, как во времена первых кругосветных путешествий и флибустьеров.
Из отчета начальника 2-го рейса НИС «Климент Тимирязев»:
Согласно плану-программе задачей экспедиции являлось комплексное геолого-геохимическое изучение северо-западной области Тихого океана.
Выбор маршрута, состав научных отрядов, а также оборудования и приборов для проведения забортных работ определялись специфическим характером рейса. В северо-западной и центральной частях Тихого океана широко распространены донные железомарганцевые образования типа конкреций и корок на выходах коренных пород. Изучение этих образований может иметь важное научное и народнохозяйственное значение. Этой задаче были в большой мере подчинены геохимические исследования в ходе экспедиции…
Железомарганцевые конкреции — любопытное явление природы. Происхождение их до сих пор остается не очень ясным. На вид эти конкреции мало отличаются от обычных камней рыже-бурого или серого цвета. Иные почти правильной шаровидной или эллипсоидальной формы, другие похожи на лепешки, третьи вовсе бесформенны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9