Досадно, если это так. Йорику всегда знал, что Деймону предначертано умереть за искусство, но Дарси жила работой, а не загоняла себя ради нее в гроб. Десятилетия в своем бизнесе убедили Йорику, что музыканты и артисты — люди слабые и слишком мягкотелые. С какой легкостью Ахиро ухитрился сунуть этот пузырек с желе в карман Кена Петрилло именно так, чтобы он наверняка выкатился; как точно предвидел, что Деймон Эддингтон не устоит перед соблазном; как откровенно смешон этот Джарлат, который думает, что именно он замыслил всю эту программу и манипулировал ее исполнителями. А Эддингтон… Композитор, несомненно, часами убеждал себя, что не зависит от желе, и прощал себе любой проступок, оправдывая все, что угодно, своей воображаемой гениальностью. Одного этого достаточно, чтобы не сомневаться: Эддингтону было предопределено стать наркоманом, так же как умереть во имя музыки.
Не имеет никакого значения, что говорят критики. Успех «Симфонии ярости» Эддингтона, которой Майкл Брэнгуин почему-то захотел дать новое название, будет окончательно решен в тот момент, когда «Синсаунд» ослабит давление на телевидение и газеты. Тщательно продуманная, хорошо организованная реклама и поощрительные программы поднимут волны популярности, и останется лишь приглядывать, чтобы не иссякала подпитка тех, кто эти волны делает. Все это очень сложные вещи, о которых Кину ровным счетом ничего не известно, если не считать его уверенности, будто все дело было в пустяковом реванше, который так и не увенчался успехом.
Истина же в том, что покойные музыканты всегда значительно популярнее живых. Они настолько более узнаваемы , что любые понесенные «Синсаунд» затраты на стимулирование поведения Эддингтона окупятся сторицею. Как, однако, много иронии в том, что музыка Эддингтона получает наконец поддержку, которая могла бы принести этому человеку успех и при жизни.
Дарси, Джарлат и — как там ее зовут? — Рилет пожирали его подобострастными взглядами, и Йорику позволил себе еще одно последнее мгновение упоения властью, затем повернулся к женщине, изящная рука которой так приятно согревала сгиб его локтя. Никогда прежде он не беспокоил себя обществом Джарлата и не собирался вводить этого человека в узкий круг своих знакомств. Это обстоятельство непрестанно подогревало желание Кина подкопаться под него и вывести из равновесия. Лицо подруги Йорику было закрыто вуалью из черных шарфиков, скрепленных цирконами кубической формы, поблескивавшими золотым отливом; ее наряд навевал мысль о пребывающем в трауре богатстве. Довольно необычное одеяние для всемирной премьеры симфонии Деймона Эддингтона, и Кин, несомненно, уверен, что Йорику явился на концерт с новой любовницей.
Кину больше незачем пребывать в неведении.
Йорику бережно выдвинул свою спутницу вперед, и она начала освобождаться от вуали. Любезно всем улыбаясь, Йорику не спускал опытного взгляда с лица Кина, чопорное выражение которого стало уступать место другому, менее самодовольному.
— Познакомьтесь с моей спутницей, — сказал Йорику, Он старался говорить тихим голосом, но необходимость произносить эти слова официальным тоном стоила ему огромных мучений. — Она вернулась совсем недавно, выполнив небольшое деловое поручение, и пришла послушать «Симфонию ярости», еще не сняв траура по своему брату, который погиб ради создания этой музыки. Вы помните, конечно, Ахиро?
Кин одеревенело кивнул, а Йорику пронзил его взглядом, сверкнувшим гораздо ярче приглушенного освещения зала. Услышав имя, вскинула голову и Дарси.
Подруга Йорику сняла тем временем последний шарфик и стояла теперь рядом с ним в царственной позе. Рилет было достаточно одного взгляда на восхитительную восточную женщину, чтобы угрюмо отвернуться к сцене и больше не смотреть на нее. Следующие слова Йорику определенно не могли улучшить настроение подруге Кина:
— Джарлат, я уверен, вы знакомы с моей подругой.
* * *
Разум Кина начал истошно вопить «Опасность! Опасность! Опасность!» задолго до того, как полностью обнажилось скрывавшееся за вуалью лицо. Довольное хихиканье Йорику донеслось, казалось, откуда-то очень издалека, когда он встретился с этой женщиной взглядом. Какое-то мгновение Кин находился во власти вспыхнувшей в памяти картины — комната под беззвездным небом, поблескивающая черными тенями; затем у него появилась уверенность, что кто-то лишил его способности дышать, натянув на голову пластиковый мешок, а Йорику тем временем как ни в чем не бывало продолжал свою неторопливую, чопорную речь, обращенную теперь ко всем, кроме Кина.
Старик сказал «деловое поручение»? Иисус Милостивый! Йорику все это время знал о планах Кина и, должно быть, управлял ситуацией, размах которой даже Кин был не в силах постичь…
— Ты, несомненно, знаешь Джарлата Кина, дорогая, — вкрадчиво подсказал Йорику. — Джарлат, это…
— Мина.
* * *
Возвратившись на сцену, Майкл рискнул в последний раз взглянуть сквозь складки тяжелого пыльного занавеса и засомневался, остался ли бы Эддингтон доволен присутствием этих людей в первом ряду. Возле Джарлата Кина сидела женщина, едва ли достигшая и половины его возраста, она вцепилась в его руку, словно виноградная лоза в подоконник. По другую сторону от него, тоже крепко вцепившись, но в костыли, торчавшие над ее креслом, сидела Дарси Вэнс. Конечно же, ей положено быть здесь: как могла она пропустить концерт, именовавшийся в театральной программке «Всемирной премьерой «Симфонии ярости» Деймона Эддингтона, завершенной Майклом Брэнгуином»? Он не был уверен, что поступил правильно, когда позвонил ей и предложил пригласительный билет, но его звонок не шокировал Дарси, и она не отказалась. Наоборот, она отчетливо дала понять, что восхищена тем, что он взялся за завершение симфонии. Ее присутствие в зале и горевшее нетерпением лицо ясно доказывали, что Дарси не кривила душой, говоря по телефону.
Незадолго до начала концерта к этим троим в первом ряду присоединились еще двое. Майкла поразило появление в зале самого главного управляющего компании «Синсаунд». Рука об руку с ним шла — вернее, грациозно порхала, словно это было не человеческое существо, а хрупкая бабочка — женщина, закутанная в черный шифон, поблескивавший тусклыми искорками золота. Майкл был слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но видел, как тонкие пальцы этой женщины грациозно поднялись вверх и раздвинули скрывавшую ее лицо вуаль. Даже находясь в нескольких метрах от них, Майкл мог поклясться, что в жизни не видел женщины красивее. Она затмила, превратила в подделку драгоценность, выбранную Кином для этого вечера. Его лицо тоже совершенно лишилось красок, едва он взглянул на нее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Не имеет никакого значения, что говорят критики. Успех «Симфонии ярости» Эддингтона, которой Майкл Брэнгуин почему-то захотел дать новое название, будет окончательно решен в тот момент, когда «Синсаунд» ослабит давление на телевидение и газеты. Тщательно продуманная, хорошо организованная реклама и поощрительные программы поднимут волны популярности, и останется лишь приглядывать, чтобы не иссякала подпитка тех, кто эти волны делает. Все это очень сложные вещи, о которых Кину ровным счетом ничего не известно, если не считать его уверенности, будто все дело было в пустяковом реванше, который так и не увенчался успехом.
Истина же в том, что покойные музыканты всегда значительно популярнее живых. Они настолько более узнаваемы , что любые понесенные «Синсаунд» затраты на стимулирование поведения Эддингтона окупятся сторицею. Как, однако, много иронии в том, что музыка Эддингтона получает наконец поддержку, которая могла бы принести этому человеку успех и при жизни.
Дарси, Джарлат и — как там ее зовут? — Рилет пожирали его подобострастными взглядами, и Йорику позволил себе еще одно последнее мгновение упоения властью, затем повернулся к женщине, изящная рука которой так приятно согревала сгиб его локтя. Никогда прежде он не беспокоил себя обществом Джарлата и не собирался вводить этого человека в узкий круг своих знакомств. Это обстоятельство непрестанно подогревало желание Кина подкопаться под него и вывести из равновесия. Лицо подруги Йорику было закрыто вуалью из черных шарфиков, скрепленных цирконами кубической формы, поблескивавшими золотым отливом; ее наряд навевал мысль о пребывающем в трауре богатстве. Довольно необычное одеяние для всемирной премьеры симфонии Деймона Эддингтона, и Кин, несомненно, уверен, что Йорику явился на концерт с новой любовницей.
Кину больше незачем пребывать в неведении.
Йорику бережно выдвинул свою спутницу вперед, и она начала освобождаться от вуали. Любезно всем улыбаясь, Йорику не спускал опытного взгляда с лица Кина, чопорное выражение которого стало уступать место другому, менее самодовольному.
— Познакомьтесь с моей спутницей, — сказал Йорику, Он старался говорить тихим голосом, но необходимость произносить эти слова официальным тоном стоила ему огромных мучений. — Она вернулась совсем недавно, выполнив небольшое деловое поручение, и пришла послушать «Симфонию ярости», еще не сняв траура по своему брату, который погиб ради создания этой музыки. Вы помните, конечно, Ахиро?
Кин одеревенело кивнул, а Йорику пронзил его взглядом, сверкнувшим гораздо ярче приглушенного освещения зала. Услышав имя, вскинула голову и Дарси.
Подруга Йорику сняла тем временем последний шарфик и стояла теперь рядом с ним в царственной позе. Рилет было достаточно одного взгляда на восхитительную восточную женщину, чтобы угрюмо отвернуться к сцене и больше не смотреть на нее. Следующие слова Йорику определенно не могли улучшить настроение подруге Кина:
— Джарлат, я уверен, вы знакомы с моей подругой.
* * *
Разум Кина начал истошно вопить «Опасность! Опасность! Опасность!» задолго до того, как полностью обнажилось скрывавшееся за вуалью лицо. Довольное хихиканье Йорику донеслось, казалось, откуда-то очень издалека, когда он встретился с этой женщиной взглядом. Какое-то мгновение Кин находился во власти вспыхнувшей в памяти картины — комната под беззвездным небом, поблескивающая черными тенями; затем у него появилась уверенность, что кто-то лишил его способности дышать, натянув на голову пластиковый мешок, а Йорику тем временем как ни в чем не бывало продолжал свою неторопливую, чопорную речь, обращенную теперь ко всем, кроме Кина.
Старик сказал «деловое поручение»? Иисус Милостивый! Йорику все это время знал о планах Кина и, должно быть, управлял ситуацией, размах которой даже Кин был не в силах постичь…
— Ты, несомненно, знаешь Джарлата Кина, дорогая, — вкрадчиво подсказал Йорику. — Джарлат, это…
— Мина.
* * *
Возвратившись на сцену, Майкл рискнул в последний раз взглянуть сквозь складки тяжелого пыльного занавеса и засомневался, остался ли бы Эддингтон доволен присутствием этих людей в первом ряду. Возле Джарлата Кина сидела женщина, едва ли достигшая и половины его возраста, она вцепилась в его руку, словно виноградная лоза в подоконник. По другую сторону от него, тоже крепко вцепившись, но в костыли, торчавшие над ее креслом, сидела Дарси Вэнс. Конечно же, ей положено быть здесь: как могла она пропустить концерт, именовавшийся в театральной программке «Всемирной премьерой «Симфонии ярости» Деймона Эддингтона, завершенной Майклом Брэнгуином»? Он не был уверен, что поступил правильно, когда позвонил ей и предложил пригласительный билет, но его звонок не шокировал Дарси, и она не отказалась. Наоборот, она отчетливо дала понять, что восхищена тем, что он взялся за завершение симфонии. Ее присутствие в зале и горевшее нетерпением лицо ясно доказывали, что Дарси не кривила душой, говоря по телефону.
Незадолго до начала концерта к этим троим в первом ряду присоединились еще двое. Майкла поразило появление в зале самого главного управляющего компании «Синсаунд». Рука об руку с ним шла — вернее, грациозно порхала, словно это было не человеческое существо, а хрупкая бабочка — женщина, закутанная в черный шифон, поблескивавший тусклыми искорками золота. Майкл был слишком далеко, чтобы слышать их разговор, но видел, как тонкие пальцы этой женщины грациозно поднялись вверх и раздвинули скрывавшую ее лицо вуаль. Даже находясь в нескольких метрах от них, Майкл мог поклясться, что в жизни не видел женщины красивее. Она затмила, превратила в подделку драгоценность, выбранную Кином для этого вечера. Его лицо тоже совершенно лишилось красок, едва он взглянул на нее;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79