Никто не знал, сколько времени существовал культ. В дни благоденствия Шлейфа Виктрикс Сонора был процветающим сельскохозяйственным миром с несколькими большими городами. Со временем угасло почитание святого Эвиссера, города сохранили численность населения, но лишились доходов. Самым надежным способом выжить стал разбой.
С началом упадка на Шлейфе правоохранительные силы предоставили этот мир самому себе. Военная полиция охраняла лишь имперские владения, а все остальное было оставлено гнить. Полиции не хватало ресурсов, чтобы поддерживать порядок в мире, а среди гражданского населения Шлейфа не нашлось лидера, способного восстановить порядок. Не осталось никаких сведений о том, что творилось в трущобах Виктрикс Соноры, пока культ не проник в Теоград и не завладел зданием Администратума.
Возможно даже, что все началось с подконсула. Эта пугающая догадка казалась, однако, весьма правдоподобной.
Деятельность культа по большей части протекала скрытно, но Лигейя из разрозненных донесений в архивах Трепитоса сумела сложить законченную картину. Опустившиеся жители Виктрикс Соноры в течение пятидесяти лет грабили те немногие святые места, что еще оставались на планете. Были украдены все реликвии. Двадцать лет назад неизвестные сбили грузовой корабль, вывозивший с планеты уцелевшие святыни; весь груз пропал.
Тогда влиятельные лица в Администратуме высказали предположение о разборках между кланами контрабандистов. Теперь стало ясно, что реликвии понадобились культу и он использовал свое влияние в преступном мире, чтобы их получить.
Не обошлось и без убийств, поскольку мало найдется культов, которые не давали бы выход ненависти и не восхваляли бы своих повелителей кровавыми жертвоприношениями. Культ выискивал случайных жертв по всей Виктрикс Соноре и всегда забирал с собой все части тела. Такие незначительные преступления мало что значили для разлагающихся городов планеты, но в восприятии Лигейи они засверкали драгоценными камнями. Она уверилась, что выслеженный арбитрами культ в здании Администратума был тем самым, который несколько десятков лет работал на Гаргатулота.
И сам Гаргатулот, вероятнее всего, находился где-то на Шлейфе, дергая за ниточки, которые должны вернуть его в реальное пространство.
Тысячеликий Принц во времена своего господства, пока его не изгнал Мандулис, создавал культы с так далеко идущими целями, что сами культисты редко могли их понять. И культ на Виктрикс Соноре был частью такого же непостижимого и медленно развивающегося плана.
Большинство людей не смогли бы осознать эту едва уловимую связь, но для Лигейи она была очевидной. Лигейя могла извлечь доказательства из самых несопоставимых фактов; она ощущала уверенность там, где любой другой терялся и опускал руки. Теперь Аларик ясно видел, почему Лигейя была призвана Инквизицией, и Ордо Маллеус потратил немало усилий, чтобы переманить ее из Ордо Еретикус.
Гаргатулот находится на Шлейфе, культисты на Виктрикс Соноре пострадали по его воле, и свидетельства, принесенные Алариком, только подтвердили ее выводы.
Во время стоянки на Трепитосе Лигейя поручила персоналу обставить ее комнаты так, чтобы они соответствовали статусу благородной дамы. У рабочих было три недели, пока она перерабатывала информацию. Теперь ее покои, увешанные гобеленами и отделанные панелями темного дерева, поражали глаз великолепием убранства. В открытом камине ярко пылал огонь, а старинная мебель, собранная в заброшенных помещениях крепости, была отреставрирована и отполирована до блеска. Ковры — некогда пыльные и заплесневевшие, а теперь отчищенные лучше новых — легли на деревянный пол. Пикт-экраны висели на стенах, вставленные в золоченые рамы, а вокс-комплект был встроен в крышку письменного стола из твердой древесины. Под потолком висела изящная хрустальная люстра. В углу каждой из комнат стоял культист смерти, охранник Лигейи. Безмолвные стражи были настолько молчаливы и неподвижны, что почти терялись среди роскоши, к которой стремилась Лигейя, где бы она ни оказывалась.
Лигейя понимала, что Серые Рыцари не могли этого одобрить. Они спали на жестких кроватях монастырских келий, лишенных даже намека на удобство. Лигейя не могла не заметить смущения правосудора Аларика, когда ему пришлось столкнуться с предметами роскоши, взятыми ею с собой, — оно доставило ей удовольствие. Возможно, в изящных безделушках Аларик видел предвестников слабоумия и разложения. Для Лигейи они были способом поддержать образ богатой и благородной дамы, чтобы скрыть свои истинные таланты.
На фоне изящно отделанного помещения статуя, стоящая в центре комнаты, казалась особенно неуместной и отталкивающей. Лигейе вовсе не хотелось знать, что олицетворяла фигура, но такова была работа инквизитора. Несомненно, в статуе заключалось нечто демоническое. Каждый ее изгиб кричал о безумии. Даже просто глядя на нее, Лигейя чувствовала, как статуя причиняет боль психической составляющей ее разума. В ее сознание проникали намеки на предназначение фигуры; воображение завершало незаконченную картину, которую скульптор видел и стремился передать в своем произведении. Это явно было прославление какого-то зла.
Лигейя щелкнула выключателем вокса, и прибор начал записывать ее голос в электронный блокнот. Многие инквизиторы в путешествиях пользовались услугами писцов или лексикомеханическими устройствами, чтобы сохранить записи и классифицировать находки. Но Лигейя предпочитала странствовать только в сопровождении своих культистов смерти и самостоятельно фиксировать мысли.
— Этот… предмет, — начала Лигейя, не желая присваивать название отталкивающей скульптуре, — состоит из твердой древесины, не характерной для Виктрикс Соноры. Вероятно, он был изготовлен за пределами этого мира и привезен культистами, что говорит о его большом ритуальном значении.
Инквизитор помолчала. Половина из множества глаз статуи уставилась на нее своими жесткими деревянными зрачками, а остальные осматривали комнату, словно в поисках выхода.
— Текст, отпечатанный на регистраторе культистов, вкупе с очевидными еретическими резными изображениями, дает возможность заключить, что скульптура представляет собой изображение одного из тысячи лиц Гаргатулота.
Лигейя несколько минут молча рассматривала скульптуру. Затем она неохотно открыла канал психического восприятия и ощутила океаны информации, заключенной в резной фигуре. Возможно, слишком обширные для того, чтобы охватить их сознанием.
Во рту Лигейи появился металлический привкус. Где-то очень далеко она услышала смех… а может, рыдания?
Прозвучало какое-то имя, но очень слабо и слишком далеко, чтобы его понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96