- машинально отметил я, намереваясь запомнить сюда дорогу. - Надо бы вернуться потом да опустить немного Чубайса, пока не под током, тут ведь не штука и не десять валяются. Мысли о работе придали мне мужества, и я, оглянувшись на машину, побрел в ту сторону, откуда вроде бы приехал.
Тропка, незаметно взбирающаяся в гору, то и дело терялась в кустах шиповника и малины. Похоже, набили ее не обходчики ЛЭП, тропка явно затачивалась не под скорейший обход маршрута, а под сбор ягод. Я понял, что надо возвращаться и шлепать в другую сторону, да и посмотреть на следы колес не мешало бы. Приехать отсюда нереально: местность вполне противотанковая, да и вероятность встретить воду на горе, мягко говоря, невелика - а пить хочется страшно, во рту вместо слюны тягучая щелочь. Однако я почему-то продолжал идти, словно лишившись воли, на каждом изгибе обещая себе, что дойду максимум вон до того куста и все, разворачиваюсь. Однако и этот куст остался позади, потом еще, и еще, и еще - через некоторое время я уже наблюдал за собой, полностью превратившись в безучастно сидящего в уголке мозга свидетеля. Главным действующим лицом я уже не был - власть над моим телом перешла ко мне же, но ко мне другому. Другого мало волновало, что губы запеклись, что на майке, пропитанной холодным похмельным потом, сидит уже с килограмм комаров, а ноги подозрительно подламываются и дрожат - он явно знал, куда идет.
Ну, коли подписался управлять нашим телом, вот теперь сам с ним и плюхайся. Раз такой умник нашелся. - подумал я Другому, демонстративно усаживаясь сам в себе и обидчиво закидывая ногу на ногу. - Пои, корми, вези домой. Шизофрению тоже тебе лечить, дорогой мой. И на работу тоже ты ходить будешь. Выискался тут, понимаешь.
Другой не отреагировал, хотя все расслышал и прекрасно понял - это чувствовалось.
Только глянул искоса, словно на истеричную школьницу, и все; однако мне было уже не до его реакций - я вдруг понял, что предназначен именно для этого. Видимо, что-то потревожив, стронув с места своими мыслями, я еще в начале обращения к Другому явственно ощутил, что сейчас пойму что-то важное; и вот, voila - в самом деле понял. Четкое такое чувство, что, мол, вот это - и есть то, для чего ты родился, учился, служил, работал - все для этого. Это - оно, и ты попал в самое правильное место в наилучшее время, потому что оно - здесь. Еще бы понять, что же именно.
Пока я дулся на Другого, лес кончился - вернее, остался внизу. Передо мной высилась каменистая верхушка горки, из-за которой выглядывала очередная опора - ЛЭП, оказывается, обошла горку слева, а я и не заметил. Небо тоже изменилось - куда-то девалась жемчужно-серая пелена, превращавшая солнце в почти неотличимую от окружающей хмари область, только теплую и режущую глаза, когда случайно наткнешься взглядом.
Ну? И че? А, Сусанин хренов? - укоризненно подумал я Другому, но его и след простыл. Вот сука. В натуре, Сусанин. Я принял управление собой, и первым делом остановился, оглядываясь в поисках места, чтоб присесть и перевести дух - ноги гудели, и по опухлостям морды, облепленной раздавленными комарами, обильно текло.
Пришлось поднять перед футболки и вытереть лицо; правда, суше не стало, но хоть капли не щекочут, и то хлеб. Хотя... Все-таки щекочут. То, что я принял за щекотку, усиливалось и охватывало все тело. Мне казалось, что каменистое крошево под ногами мелко зудит, словно я стою над огромным дизелем, и толща породы, поглотив звук, все же пропускает ту высокочастотную вибрацию, прямо как на тепловозе, от которой ноют зубы и вещи тихонько едут по столешнице.
Я перестал привередничать и плюхнулся на задницу прямо там, где стоял - мне хотелось схватиться за землю; мельком брошенный взгляд на соседние горы едва не лишил меня остатков самообладания - они вибрировали, словно их изнутри били огромной кувалдой. Я устойчиво сел на осыпи, уперевшись руками и раскинув ноги.
Мозг, хрустя слипшимися от алкоголя шестеренками, пытался определить источник ЭТОГО, и в случае, если он приближается, организовать отступление. При ближайшем рассмотрении Это оказалось чем-то вроде звука, но это был был очень странный звук - запредельно низкий, его слушаешь животом, ладонями и ступнями, уши тут бесполезны. Глядя на горы, я четко отличал неподвижные и молчащие от исходящих этим зудом, и тихие были очень далеки.
Поняв, что бежать никуда не надо - бесполезно, ЭТО везде, я обратил, наконец, на него внимание без цели скрыться-затаиться-выжить. Звук - буду называть его так - не был монотонен, он явно выводил какую-то не мелодию, но скорее гамму - в его чрезвычайно медленных взлетах и падениях ощущалась какая-то математика, последовательность. Ухватив эту последовательность, я обнаружил, как она захватывает, затягивает в себя, лучше объяснить не могу. Ты в сравнении с этой тягой что вошка, которая на блошке, которая на кошке, а кошка... Кошка ходит по палубе груженого супертанкера дедвейтом тысяч в двести пятьдесят, идущего узлах эдак на двадцати пяти. Сопротивляться даже не смешно, вот что я хочу сказать.
Мелькнуло сожаление об оставляемой позади старой жизни - с работой, женой, телевизором; я прекрасно понимал, что НАСТОЛЬКО большие штуки близко не ходят, и если уж зацепился за ТАКОЕ, то тебя унесет так далеко, что... Впрочем, сожаление было тусклым и я весьма удивился: как так, все, что было со мной раньше, родные люди, события, память, словом - ВСЕ, не может же отсекаться настолько легко, к иной сигаретной пачке, отправляемой вечером в мусор, за день привязываешься больше. Впрочем, весь этот хлам, оказавшийся не крепче прессованной пудры, невесомо стек меж пальцев и улетел по ветру. Меня теперь никак не звали, у меня не было ничего - даже несчастное тело, корчащееся далеко внизу, не имело ко мне никакого отношения, я даже подумал, что его теперь может занять любой желающий и надо было оставить в машине записку с кодом компьютера и расположением секретки; думая о машине, я чувствовал, как рассыпаются эти мысли, и спустя крохотную долю секунды я перестал знать, что такое "машина".
Происходящее с моим сознанием здорово напоминало кадр из какого-то мультика - персонаж бежит по каменной брусчатке, а она рассыпается под его ногами, проваливаясь в огненную бездну. Разница была в том, что в мультике персонаж спасался, пытаясь опередить волну осыпания, а я легко обрушивал в никуда мое рассыпающееся "я" с какой-то веселой старательностью, пытаясь закончить побыстрее безо всяких причин, просто резвясь.
Внезапно песня оказалась у меня на ладони, очень напоминая учебную модель какой-то органической молекулы - такие же разноцветные шарики, парящие на невидимых связях. Я без удивления рассматривал ее, испытывая к ней теплое чувство, похожее на то, какое бывает, когда берешь на руки котенка или щенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Тропка, незаметно взбирающаяся в гору, то и дело терялась в кустах шиповника и малины. Похоже, набили ее не обходчики ЛЭП, тропка явно затачивалась не под скорейший обход маршрута, а под сбор ягод. Я понял, что надо возвращаться и шлепать в другую сторону, да и посмотреть на следы колес не мешало бы. Приехать отсюда нереально: местность вполне противотанковая, да и вероятность встретить воду на горе, мягко говоря, невелика - а пить хочется страшно, во рту вместо слюны тягучая щелочь. Однако я почему-то продолжал идти, словно лишившись воли, на каждом изгибе обещая себе, что дойду максимум вон до того куста и все, разворачиваюсь. Однако и этот куст остался позади, потом еще, и еще, и еще - через некоторое время я уже наблюдал за собой, полностью превратившись в безучастно сидящего в уголке мозга свидетеля. Главным действующим лицом я уже не был - власть над моим телом перешла ко мне же, но ко мне другому. Другого мало волновало, что губы запеклись, что на майке, пропитанной холодным похмельным потом, сидит уже с килограмм комаров, а ноги подозрительно подламываются и дрожат - он явно знал, куда идет.
Ну, коли подписался управлять нашим телом, вот теперь сам с ним и плюхайся. Раз такой умник нашелся. - подумал я Другому, демонстративно усаживаясь сам в себе и обидчиво закидывая ногу на ногу. - Пои, корми, вези домой. Шизофрению тоже тебе лечить, дорогой мой. И на работу тоже ты ходить будешь. Выискался тут, понимаешь.
Другой не отреагировал, хотя все расслышал и прекрасно понял - это чувствовалось.
Только глянул искоса, словно на истеричную школьницу, и все; однако мне было уже не до его реакций - я вдруг понял, что предназначен именно для этого. Видимо, что-то потревожив, стронув с места своими мыслями, я еще в начале обращения к Другому явственно ощутил, что сейчас пойму что-то важное; и вот, voila - в самом деле понял. Четкое такое чувство, что, мол, вот это - и есть то, для чего ты родился, учился, служил, работал - все для этого. Это - оно, и ты попал в самое правильное место в наилучшее время, потому что оно - здесь. Еще бы понять, что же именно.
Пока я дулся на Другого, лес кончился - вернее, остался внизу. Передо мной высилась каменистая верхушка горки, из-за которой выглядывала очередная опора - ЛЭП, оказывается, обошла горку слева, а я и не заметил. Небо тоже изменилось - куда-то девалась жемчужно-серая пелена, превращавшая солнце в почти неотличимую от окружающей хмари область, только теплую и режущую глаза, когда случайно наткнешься взглядом.
Ну? И че? А, Сусанин хренов? - укоризненно подумал я Другому, но его и след простыл. Вот сука. В натуре, Сусанин. Я принял управление собой, и первым делом остановился, оглядываясь в поисках места, чтоб присесть и перевести дух - ноги гудели, и по опухлостям морды, облепленной раздавленными комарами, обильно текло.
Пришлось поднять перед футболки и вытереть лицо; правда, суше не стало, но хоть капли не щекочут, и то хлеб. Хотя... Все-таки щекочут. То, что я принял за щекотку, усиливалось и охватывало все тело. Мне казалось, что каменистое крошево под ногами мелко зудит, словно я стою над огромным дизелем, и толща породы, поглотив звук, все же пропускает ту высокочастотную вибрацию, прямо как на тепловозе, от которой ноют зубы и вещи тихонько едут по столешнице.
Я перестал привередничать и плюхнулся на задницу прямо там, где стоял - мне хотелось схватиться за землю; мельком брошенный взгляд на соседние горы едва не лишил меня остатков самообладания - они вибрировали, словно их изнутри били огромной кувалдой. Я устойчиво сел на осыпи, уперевшись руками и раскинув ноги.
Мозг, хрустя слипшимися от алкоголя шестеренками, пытался определить источник ЭТОГО, и в случае, если он приближается, организовать отступление. При ближайшем рассмотрении Это оказалось чем-то вроде звука, но это был был очень странный звук - запредельно низкий, его слушаешь животом, ладонями и ступнями, уши тут бесполезны. Глядя на горы, я четко отличал неподвижные и молчащие от исходящих этим зудом, и тихие были очень далеки.
Поняв, что бежать никуда не надо - бесполезно, ЭТО везде, я обратил, наконец, на него внимание без цели скрыться-затаиться-выжить. Звук - буду называть его так - не был монотонен, он явно выводил какую-то не мелодию, но скорее гамму - в его чрезвычайно медленных взлетах и падениях ощущалась какая-то математика, последовательность. Ухватив эту последовательность, я обнаружил, как она захватывает, затягивает в себя, лучше объяснить не могу. Ты в сравнении с этой тягой что вошка, которая на блошке, которая на кошке, а кошка... Кошка ходит по палубе груженого супертанкера дедвейтом тысяч в двести пятьдесят, идущего узлах эдак на двадцати пяти. Сопротивляться даже не смешно, вот что я хочу сказать.
Мелькнуло сожаление об оставляемой позади старой жизни - с работой, женой, телевизором; я прекрасно понимал, что НАСТОЛЬКО большие штуки близко не ходят, и если уж зацепился за ТАКОЕ, то тебя унесет так далеко, что... Впрочем, сожаление было тусклым и я весьма удивился: как так, все, что было со мной раньше, родные люди, события, память, словом - ВСЕ, не может же отсекаться настолько легко, к иной сигаретной пачке, отправляемой вечером в мусор, за день привязываешься больше. Впрочем, весь этот хлам, оказавшийся не крепче прессованной пудры, невесомо стек меж пальцев и улетел по ветру. Меня теперь никак не звали, у меня не было ничего - даже несчастное тело, корчащееся далеко внизу, не имело ко мне никакого отношения, я даже подумал, что его теперь может занять любой желающий и надо было оставить в машине записку с кодом компьютера и расположением секретки; думая о машине, я чувствовал, как рассыпаются эти мысли, и спустя крохотную долю секунды я перестал знать, что такое "машина".
Происходящее с моим сознанием здорово напоминало кадр из какого-то мультика - персонаж бежит по каменной брусчатке, а она рассыпается под его ногами, проваливаясь в огненную бездну. Разница была в том, что в мультике персонаж спасался, пытаясь опередить волну осыпания, а я легко обрушивал в никуда мое рассыпающееся "я" с какой-то веселой старательностью, пытаясь закончить побыстрее безо всяких причин, просто резвясь.
Внезапно песня оказалась у меня на ладони, очень напоминая учебную модель какой-то органической молекулы - такие же разноцветные шарики, парящие на невидимых связях. Я без удивления рассматривал ее, испытывая к ней теплое чувство, похожее на то, какое бывает, когда берешь на руки котенка или щенка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25