Двигаться, двигаться! Когда двигаешься кровь быстрее бежит по жилам и тело согревается, раз два, три, четы… раз… Что-то не выходит… А оказывается, он ухватился правой рукой за штакетник! Ну, старик, ну, Мюнхаузен! Как же ему двигаться, если он сам себя держит? Раз, два, три, четыре… Хорошенькое дельце! Выходит, он только считал вслух, а с места даже не тронулся! Он только воображал, что бежит…
Ну, наконец-то! В окне вспыхнул свет!
5
Тридцать пять девятого. Без двадцати пяти девять. Если она еще собирается завтракать, то… Ах, ничего-то ей не хочется! Она по горло сыта этими утренниками! Проснись, как говорится, и пой! Третий год, изо дня в день. Муж спит, но скоро и он проснется; и к этому времени завтрак должен быть готов. А что, если сегодня она не станет стряпать? Да ну его! Попозже можно будет сварить кофе… Да, да! Через пару часиков она забежит домой и сварит кофе. Она принесет его в отделение и выпьет вместе с мужем. А закусят булочками…
Жена начальника почты лежит, вольно вытянувшись в постели, и смотрит в потолок. Да, с кофе она неплохо придумала. Но что, если муж, когда встанет, попросит чего-нибудь посущественней? Он всегда много ест по утрам. Стукнет ему в голову – и изволь готовить мясо, иначе он весь день будет ныть, что голоден. М-да, придется вставать. Надо было вчера нажарить котлет, а сейчас уже поздно. Сколько минут осталось до девяти? Ой, и в самом деле пора! Мужу что? Он может спать и подольше, но она… но она… Будь проклята эта каторжная, эта ежедневная жизнь!
– Ох! – внезапно вскрикивает она и натягивает на себя одеяло, и сердце ее трепещет, словно схваченное в тиски. Как она могла забыть! Под окнами ходит этот старик, и в комнате светло, и снаружи все видно, а она лежит голая, в одной рубахе.
Сердце ее трепещет. Значит, она валялась в постели и думала бог знает о чем, а этот… этот старый хрыч! Чего ему дома не сидится? Правильно муж говорит, что… Ну, погоди, старый черт, я тебе устрою! Как вам это нравится, люди добрые: всю ночь спать не дает! Правильно муж говорит, что… солнце на небо, старик на порог.
Приспичило ему – и он тут как тут! А я, может быть, хочу… хочу отдохнуть от него!..
Жена начальника почты решительно отбрасывает одеяло и, с расчетом помедлив, садится. А что такого? Не принимать же всерьез придурковатого старика! Она в одной рубахе? Ну и что?
– Проснись! – гневно кричит она мужу, сама не понимая, отчего кричит. – Вставать пора!
Нет, она прекрасно понимает, отчего кричит. Оттого, что во всем, решительно во всем виноват ее муж. Это он придумал махинацию с поддельными разговорами! Если бы не он, старик не шлялся бы сейчас под окном. Безобразие! Да она бы в первый же день сказала старику всю правду и теперь не мучилась бы без вины!
– Проснись!
– Что ты пристала? – бормочет он спросонья. – Я же сказал: положись на меня. Ты только бери деньги, а я уж знаю, что делать…
– Я не пристала, – спокойно отвечает она. – Я только говорю, что скоро девять и пора вставать.
Она поправляет платье перед зеркалом, ищет гребешок, берет ключи и идет к дверям.
– А кофейку? – раздается вслед.
– Сам сваришь! – говорит она и выходит на улицу.
Да, лучше бы старику не попадаться ей сейчас! Она отпирает дверь и быстро входит в отделение. Ключи летят на стол. Она включает свет и садится к пульту. Пусть ей очки не втирают, она еще всем покажет…
С улицы слышны невнятные звуки, и она поворачивает голову к окну. А, понятно! Пусть он только войдет, пусть только посмеет. Что? – скажет она. Я? Вам? Обещала? Когда? Что-то не припомню! Тео? Какой еще Тео? Первый раз слышу. И не хотите ли вы, папаша, пойти подобру-поздорову домой, а?
Ну, что же он мешкает? Что он там возится? Может, ему стыдно стало? Будит людей спозаранку, а теперь интеллигентничает… А если это не он? С чего она взяла, что это он? Она и не видела его поблизости. Где же он был? Может, и под окном не он ходил? Кто же тогда?
– Войдите! – кричит она в неизвестность. – Кто там? Но голос ее нетверд.
– Это я, дочка… Ты мне не поможешь?
– Чем я могу вам помочь? – удивляется она.
– Не поможешь ли ты мне переступить порог?
Переступить порог. Да что с ним, в самом-то деле?
И снова голос:
– Не в обиду будь сказано… ну ничего, я сам…
Сам? Что сам? Заболел он, что ли? И поделом: не таскайся по улице спозаранок, не тревожь людей!..
И только увидев старика, застывшего в створе двери, она отбрасывает эти мысли. Да что ж это с ним? Лицо сизое, глаза пустые, ногу еле волочит…
– Не в обиду быть сказано, – повторяет он, – но ты обещала, что сегодня соединишь меня с Тео. Ты помнишь, вчера связи не было…
– Садитесь, пожалуйста, – говорит она и вздрагивает: теми же словами она встретила три года назад своего отца. Она тогда написала родителям, что вышла замуж, и отец приехал повидаться с ней. Утром приехал, а вечером уехал. На следующую ночь пришла телеграмма: отец умер по дороге домой, на какой-то автобусной станции.
– Ах, дочка, некогда рассиживаться… мне бы с Тео поговорить!
Отец тогда тоже ни за что не хотел садиться: я, мол, только посмотреть приехал, за кого ты замуж вышла…
– Садитесь, папаша, – машинально повторяет она.
Старик ловит ее руку.
– Значит, я буду сегодня говорить?
– Да, но надо подождать.
И чтобы не видеть его пугающего лица, не чувствовать его жалкий взгляд, жена начальника почты бежит домой.
– Ты слышишь меня? – говорит она мужу, который как раз завязывает галстук перед зеркалом.
– Что такое?
Тогда она тоже прибежала к нему и он так же стоял перед зеркалом. Ей казалось, что она очень любит этого человека, который был так занят своим галстуком, что даже не взглянул на ее отца… Тогда она промолчала, а теперь… Нет, теперь тем более нельзя с ним ссориться. Она начнет издалека.
– Ты слышишь меня?
– Что такое? – и сразу: – А-а, этот…
– Этот.
– Н-ну?…
Она не может сдержать слез:
– Прошу тебя, поговори с ним сегодня по-хорошему, по-доброму…
Она и тогда просила его о том же, силой вытащила его в прихожую и со слезами на глазах умоляла: пожалуйста, ну пожалуйста… Он сказал весело: если ты так просишь…
– Если ты так просишь…
– Вы отдохните немножко, – говорит она старику, который пытается встать, увидев ее.
И вот появляется ее муж. Не глядя на старика, он проходит в кабинет. Она провожает его глазами и уже не может смотреть на старика. Сколько лет они его обманывают? И сколько это еще может продолжаться? И чем это кончится? Старик восторженно следит за каждым ее движением. Его лицо озарено надеждой.
Она поднимает трубку, набирает номер и привычно кричит:
– Алло! Междугородненькая? Дай мне Н.! Это Н.? Да, да!..
И чтобы старик не видел ее глаз, она поворачивается к нему спиной.
– Да, да! Абонент ждет… Говорите!
И старику:
– Говорите!
Старик ничего не видит и не слышит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9
Ну, наконец-то! В окне вспыхнул свет!
5
Тридцать пять девятого. Без двадцати пяти девять. Если она еще собирается завтракать, то… Ах, ничего-то ей не хочется! Она по горло сыта этими утренниками! Проснись, как говорится, и пой! Третий год, изо дня в день. Муж спит, но скоро и он проснется; и к этому времени завтрак должен быть готов. А что, если сегодня она не станет стряпать? Да ну его! Попозже можно будет сварить кофе… Да, да! Через пару часиков она забежит домой и сварит кофе. Она принесет его в отделение и выпьет вместе с мужем. А закусят булочками…
Жена начальника почты лежит, вольно вытянувшись в постели, и смотрит в потолок. Да, с кофе она неплохо придумала. Но что, если муж, когда встанет, попросит чего-нибудь посущественней? Он всегда много ест по утрам. Стукнет ему в голову – и изволь готовить мясо, иначе он весь день будет ныть, что голоден. М-да, придется вставать. Надо было вчера нажарить котлет, а сейчас уже поздно. Сколько минут осталось до девяти? Ой, и в самом деле пора! Мужу что? Он может спать и подольше, но она… но она… Будь проклята эта каторжная, эта ежедневная жизнь!
– Ох! – внезапно вскрикивает она и натягивает на себя одеяло, и сердце ее трепещет, словно схваченное в тиски. Как она могла забыть! Под окнами ходит этот старик, и в комнате светло, и снаружи все видно, а она лежит голая, в одной рубахе.
Сердце ее трепещет. Значит, она валялась в постели и думала бог знает о чем, а этот… этот старый хрыч! Чего ему дома не сидится? Правильно муж говорит, что… Ну, погоди, старый черт, я тебе устрою! Как вам это нравится, люди добрые: всю ночь спать не дает! Правильно муж говорит, что… солнце на небо, старик на порог.
Приспичило ему – и он тут как тут! А я, может быть, хочу… хочу отдохнуть от него!..
Жена начальника почты решительно отбрасывает одеяло и, с расчетом помедлив, садится. А что такого? Не принимать же всерьез придурковатого старика! Она в одной рубахе? Ну и что?
– Проснись! – гневно кричит она мужу, сама не понимая, отчего кричит. – Вставать пора!
Нет, она прекрасно понимает, отчего кричит. Оттого, что во всем, решительно во всем виноват ее муж. Это он придумал махинацию с поддельными разговорами! Если бы не он, старик не шлялся бы сейчас под окном. Безобразие! Да она бы в первый же день сказала старику всю правду и теперь не мучилась бы без вины!
– Проснись!
– Что ты пристала? – бормочет он спросонья. – Я же сказал: положись на меня. Ты только бери деньги, а я уж знаю, что делать…
– Я не пристала, – спокойно отвечает она. – Я только говорю, что скоро девять и пора вставать.
Она поправляет платье перед зеркалом, ищет гребешок, берет ключи и идет к дверям.
– А кофейку? – раздается вслед.
– Сам сваришь! – говорит она и выходит на улицу.
Да, лучше бы старику не попадаться ей сейчас! Она отпирает дверь и быстро входит в отделение. Ключи летят на стол. Она включает свет и садится к пульту. Пусть ей очки не втирают, она еще всем покажет…
С улицы слышны невнятные звуки, и она поворачивает голову к окну. А, понятно! Пусть он только войдет, пусть только посмеет. Что? – скажет она. Я? Вам? Обещала? Когда? Что-то не припомню! Тео? Какой еще Тео? Первый раз слышу. И не хотите ли вы, папаша, пойти подобру-поздорову домой, а?
Ну, что же он мешкает? Что он там возится? Может, ему стыдно стало? Будит людей спозаранку, а теперь интеллигентничает… А если это не он? С чего она взяла, что это он? Она и не видела его поблизости. Где же он был? Может, и под окном не он ходил? Кто же тогда?
– Войдите! – кричит она в неизвестность. – Кто там? Но голос ее нетверд.
– Это я, дочка… Ты мне не поможешь?
– Чем я могу вам помочь? – удивляется она.
– Не поможешь ли ты мне переступить порог?
Переступить порог. Да что с ним, в самом-то деле?
И снова голос:
– Не в обиду будь сказано… ну ничего, я сам…
Сам? Что сам? Заболел он, что ли? И поделом: не таскайся по улице спозаранок, не тревожь людей!..
И только увидев старика, застывшего в створе двери, она отбрасывает эти мысли. Да что ж это с ним? Лицо сизое, глаза пустые, ногу еле волочит…
– Не в обиду быть сказано, – повторяет он, – но ты обещала, что сегодня соединишь меня с Тео. Ты помнишь, вчера связи не было…
– Садитесь, пожалуйста, – говорит она и вздрагивает: теми же словами она встретила три года назад своего отца. Она тогда написала родителям, что вышла замуж, и отец приехал повидаться с ней. Утром приехал, а вечером уехал. На следующую ночь пришла телеграмма: отец умер по дороге домой, на какой-то автобусной станции.
– Ах, дочка, некогда рассиживаться… мне бы с Тео поговорить!
Отец тогда тоже ни за что не хотел садиться: я, мол, только посмотреть приехал, за кого ты замуж вышла…
– Садитесь, папаша, – машинально повторяет она.
Старик ловит ее руку.
– Значит, я буду сегодня говорить?
– Да, но надо подождать.
И чтобы не видеть его пугающего лица, не чувствовать его жалкий взгляд, жена начальника почты бежит домой.
– Ты слышишь меня? – говорит она мужу, который как раз завязывает галстук перед зеркалом.
– Что такое?
Тогда она тоже прибежала к нему и он так же стоял перед зеркалом. Ей казалось, что она очень любит этого человека, который был так занят своим галстуком, что даже не взглянул на ее отца… Тогда она промолчала, а теперь… Нет, теперь тем более нельзя с ним ссориться. Она начнет издалека.
– Ты слышишь меня?
– Что такое? – и сразу: – А-а, этот…
– Этот.
– Н-ну?…
Она не может сдержать слез:
– Прошу тебя, поговори с ним сегодня по-хорошему, по-доброму…
Она и тогда просила его о том же, силой вытащила его в прихожую и со слезами на глазах умоляла: пожалуйста, ну пожалуйста… Он сказал весело: если ты так просишь…
– Если ты так просишь…
– Вы отдохните немножко, – говорит она старику, который пытается встать, увидев ее.
И вот появляется ее муж. Не глядя на старика, он проходит в кабинет. Она провожает его глазами и уже не может смотреть на старика. Сколько лет они его обманывают? И сколько это еще может продолжаться? И чем это кончится? Старик восторженно следит за каждым ее движением. Его лицо озарено надеждой.
Она поднимает трубку, набирает номер и привычно кричит:
– Алло! Междугородненькая? Дай мне Н.! Это Н.? Да, да!..
И чтобы старик не видел ее глаз, она поворачивается к нему спиной.
– Да, да! Абонент ждет… Говорите!
И старику:
– Говорите!
Старик ничего не видит и не слышит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9