Люди не должны входить в
Сообитание. Налты убивают только людей. Запах мысли, - говорит Ортан. - Он
заставляет их убивать.
- Ортан, а что будет дальше?
- Не знаю, - говорит он. - Что-то еще.

Я не ошибся - Фоил без помех дошел до морона. Даже в Границе живое не
любит мороны, мы сумеем немного поспать.
Мы идем по уснувшей траве, я веду за руку Элуру, небо выцвело,
посерело - самый тихий, единственный безопасный час Границы, когда ночные
ушли, а дневные еще не проснулись.
Мы идем, и я чувствую с облегчением: что-то все же вернулось ко мне.
Мне казалось, что все ушло, когда Общее меня оттолкнуло - онемение и
пустота, словно я ослеп и оглох. Но теперь я опять не пустой - ощущенье
наружной жизни: вон там, в траве прошмыгнул зверек, птица подняла голову
из-под крыла и опять заснула, опасность - но далекая, не теперешняя, и
чуть слышный мысленный фон - словно хрупкие чешуйки наложенных друг на
друга картинок. Они слабые, неясные, но можно выбрать и разглядеть, и я
разглядываю морон - гнилое озеро среди топей. Ага, вот где ждет меня Фоил:
горсть валунов, почти утонувших во мху, и родничок, один из тех, что
питают трясину.
Элура еле идет, она вынослива для человека, но силы кончились, я взял
ее на руки и понес. Вялая мысль: не надо, Ортан, я сама, но сквозь нее
облегчение и нежность. Пробилась ласковым ручейком сквозь твердый щит, за
которым она. И мне почему-то трудно дышать, мне хочется сжать ее
сильно-сильно...
Она уже спит. Заснула. На ней нет щита. Горячее. Страх. Боль.
Беспокойство. Я.
И я бегу. Я хочу убежать от себя, от непонятного, от тревоги. Я очень
быстро бегу, но мне не уйти от себя...

Меня положили на землю, и я проснулась, и тут же заснула опять. И
сразу же - как мне показалось - опять проснулась, потому что Норт растирал
мне икры и ругался при этом почем зря.
- Отстань, - говорю я, - спать хочу.
- Ну и на кой Мрак ты это сделала? Я бы не мог?
- Отстань, - говорю я опять. - Если бы мы с Ортаном не вернулись,
Фоил еще мог бы вывести вас обратно к локаям.
- Ну и объяснила, Мрак тебя забери! Да кто из нас баба - ты или я?
- Вот именно! Зачем Илейне баба? Ей муж нужен, а не подружка.
- Я сама разберу, кто мне нужен! - сердито сказала Илейна. - Я -
кукла, да? Вы меня спросили?
- Тише, моя леди, - сказал Норт. - Тише! Вишь, меня тоже не
спрашивают. А и правда, Элура, что ты нас, как быка с коровой на случку
ведешь?
О Небо, кажется, я краснею! И потому отвечаю зло:
- Мы еще не дожили до вечера, Норт! Вот когда останемся живы,
выясняйте себе, кто кому нужен. А сейчас хоть с этим ко мне не лезьте!
- Тьфу! Баба - она баба и есть, хоть командир! Мы-то разберемся, тебя
не спросим. Спасать меня нечего, поняла?
- Онои, - прошептал голосок внутри, и я в испуге вскочила на ноги.

Онои, в воде смерть.
Я не слышу, Фоил. Что это?
Она одна - ее много. Онои, я ее не знаю!
Я, кажется, знаю, Фоил.
Я думаю: Общее все равно помогает мне. Закрыло ответы, но не отняло
то, что я знаю. Да, я знаю, что это такое. То, из-за чего живое не любит
мороны. У _э_т_о_г_о_ нет названия на языке для рта, есть только
беззвучное истинное имя.
- Собирайтесь, - сказал я людям. - Скорей!
- Ортан...
Я поглядел на Элуру и покачал головой. Если это то, что я думаю, мне
надо себя всего.
Онои, оно идет!
Фоил, веди людей. Элура немного слышит. Говори с ней. Громко говори.
Жирная зеленая вода разомкнулась. Черный щетинистый горб и тысячи
глаз.
Оно не должно выйти на берег таким. Оно должно перестать думать.
Есть истинные имена, которые гладят разум, от которых радостно и
тепло. Это чудовищно и коряво. Я выдираю его из себя, и оно царапает мозг.
Оно боль, оно холод, оно сотни ядовитых укусов. Оно наполняет меня, лишая
речи. Холод, холод, черная бездна нечеловеческих, сминающих разум мыслей,
я погружаюсь, я тону, но я! Я, которого нет у него, я собираю себя, сжимаю
в пружину и выталкиваю из себя проклятое имя - туда, навстречу _е_м_у_.
И стою, легкий и пустой, а это корчится и оседает. И когда опять
сомкнулась вода, я могу повернуться к людям.
- Идите за Фоилом, - говорю я им.
- Что это было, Ортан? - спрашивает Элура.
- Это есть. Уходите скорей. Я должен быть один.
Уходят. Мой разум открыт, и тяжелый отзвук их мыслей горячей волной
захлестывает меня. Тревога. Страх. Ярость. Желание убивать. И теплый,
отдельный от всех ручеек. Тревога - за меня. Ярость - против того, что мне
угрожает. Так мягко, вкрадчиво, беспощадно она вплетает себя в меня...
Фоил что-то сказал, но не пробился, смысл мигнул и погас.
Темнота сказала: идет!
Спасительная темнота, безотказная бездна инстинктов, она поднимается
из меня, и я не слышу людей - ледяные иглы древнего страха уже вонзились в
меня.
Выползает. Оно рассыпалось на они - безмозглые ядовитые твари - и они
подползают ко мне. Надо спуститься ниже "я" - туда, где еще нет страха. И
последняя мысль "я": без защиты Общего я не сумею забыть. Это будет во
мне, когда я вернусь.
Много-холодное-темное убивать. Не надо дать убить.
Много-холодное-темное бояться.
Слов уже нет. Вязкая мутная каша пронзительно тусклых ощущений. "Я"
не ушло, но оно снаружи. Жаркая черная сила поднимается изнутри, незримым
потоком бьет из ладоней. Подняться. Немного. До слов. До "я".
Твари остановились. Я не знаю, что из меня выходит, но это пугает их.
Очень медленно, осторожно я отхожу назад. Темнота не даст мне упасть. Я
чувствую все, что вокруг, будто земля - это я. Запахи надежнее глаз.
Камень пахнет не так, как земля, а кочка не так, как камень.
Надо дойти до границы морона - до незримой черты, за которую они не
пойдут. Надо сдерживать силу - отталкивать, но не убивать: смерть - это
знак для Стражей Границы, они сразу узнают, где мы.
Они то дальше, то ближе: сила колышется, бьет из меня толчками, если
я догорю раньше, чем выйду в степь...
И снова она. Вплетается. Входит все дальше, он ползут, но они
отстали, и свободный, счастливый запах травы...
Радостный запах травы, она подо мной, она вокруг, и можно подняться
из темноты и опустить усталые руки. Можно вспомнить об остальных - где
они? недалеко. Они ждут, и я к ним иду, и каждый мой шаг труднее целого
дня пути. Двое - как их зовут? - но она рядом с Фоилом, положила руку ему
на шею, и опять она входит в меня, сплетает меня с собой...

И снова вперед. Жестокая голая степь и жестокое голое небо, и с этого
неба свисает безжалостный зной. Здесь все безжалостно и беспощадно. Здесь
все только смерть...
И Ортан опять отвечает мне прямо на мысль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26