Она окружила его теплом, заботой и лаской.
Когда он работал в поле неподалеку, то мог наблюдать, как Ненна из окна вытряхивала тряпку, ходила по саду, кормила кур и гусей. Иногда он, прервав работу, взмахами руки приветствовал Ненну. Она отвечала ему и поднимала вверх Линн, чтобы та тоже поприветствовала своего отца.
Бывало так, что Ненна, держа Линн за ручку, шла через поле и приносила ему еду в корзинке, большую бутыль холодного сладкого чая. Если денек был прохладным, они оставались вместе с ним и перекусывали, устроившись на подстилке под живой изгородью. В таких случаях Линн приносила свою еду, завернутую в красную салфетку в клеточку, которая обычно была уложена в крохотную плетеную корзиночку. На ручке корзинки были изображены ее инициалы, которые выжег Джек.
– Что же ты сегодня принесла поесть? – спрашивал ее отец. – Неужели хлеб и сыр?
Конечно, это были хлеб и сыр – Линн всегда ела то, что любил отец. И она даже отведывала луковку, разрезая ее ножом точно так же, как делал Джек, хотя прекрасно понимала, что у нее из глаз потом потекут слезы.
Когда Линн заканчивала есть, она уходила побродить поблизости, аккуратно переступая по глыбам земли. Девочка пыталась разговаривать с лошадьми и предлагала им остатки хлеба. Поскольку у Линн отсутствовало чувство страха, Джек внимательно приглядывал за ней, готовый броситься на помощь. Если бы ей позволили, она забиралась бы под брюхо лошадей или подходила бы сзади, чтобы счистить комья земли, присохшей к их задним ногам и хвосту. Она считала, что они все добрые, как старенький Шайнер. Она каталась у него на хвосте и каждый день очищала его разбитые тяжелым трудом копыта маленькой сапожной щеткой.
Шайнер позволял ей делать с ним все, что ей было угодно. Возвышаясь над ней, он смотрел вниз, склонив голову, пока Линн втирала слюну в бородавку на его ноге или же выбирала колючки из длинной жесткой шерсти на ногах. Как только она пробиралась через прутья калитки в сад, он сам подходил к ней и тихо ржал, приветствуя ее. Линн и Шайнер были закадычными друзьями. Лошадь знала, что Линн обязательно принесет какой-нибудь лакомый кусочек. Если бы Ненна не запирала кухонные шкафы, весь сахар перекочевал бы в желудок Шайнеру.
Линн была не против подружиться со всеми живыми существами на белом свете. Она часто бегала за гусями по двору, широко разведя в стороны свои маленькие ручки, и кричала:
– Гусятки, я вас сейчас поймаю! Я поймаю вас сейчас, гуси!
Потом она иногда обижалась, потому что они убегали от нее, не позволяя до себя дотронуться. Но вообще она плакала очень редко. Обязательно что-то происходило, что отвлекало ее от слез. Или прилетала галка и садилась на спину к свинье, или с шумом падало яблоко с яблони, и теперь уже вместо слез Линн звонко смеялась.
Когда Джек был дома, она почти не отходила от него. Ей было интересно все, что он делал. Все его занятия казались ей каким-то волшебством.
Каждые полгода он прочищал камин с помощью четырех длинных шестов, накрепко связанных друг с другом, на конце был привязан пук остролиста, который служил метелкой.
Линн с нетерпением ожидала чистки камина, и когда метелка показывалась из трубы, она заливалась громким радостным смехом.
– Еще, – кричала она Джеку, – папа, папочка, сделай так еще раз!
Зимой, когда был сильный мороз, Джек высоко поднимал дочку, чтобы она могла достать сосульки, свисавшие с соломенной крыши. Линн обламывала сосульки, чтобы лизнуть их.
– О-о-о! Бр-р-р! Какая холодная! Вот холоднющая!
– Конечно, она холодная. Ты когда-нибудь слышала о горячей сосульке?
– Да, – отвечала ему Линн и гордо задирала вверх подбородок. – Я даже их видела!
– Да, и где же это было?
– Я тебе не расскажу!
– Потому что это неправда!
– Нет, правда! – кричала она и прикладывала сосульку прямо к его шее, обещая, что сейчас же опустит ее за ворот рубашки.
– Ну что? Бросать? – спрашивала его баловница.
– Если ты это сделаешь, – предупредил ее отец, – я тогда положу сосульку прямо тебе в штанишки!
– Ты этого не сделаешь, – спокойно ответила ему Линн.
– Вот и сделаю!
– Она на мне растает, и мои штанишки станут мокрыми!
– Что ж, так тебе и надо, чтобы больше не придумывала какие-то горячие сосульки!
– А откуда сосульки появляются?
– Кап, кап, кап, вот они и выросли. И еще быстрее растут, когда после оттепели снова наступают морозы.
– Почему бывает мороз?
– Так, началось! Почему, почему, да ты – просто «почемучка»! Почему бы тебе не спросить, почему маленькие язычки болтают без отдыха?
– А почему они болтают без отдыха?
– Ну все, ты загнала меня в угол. Наверное, потому, что им нужно чем-то заняться!
Как-то весной, когда птицы вили гнезда, он поднялся по лестнице, чтобы установить «кота» на крыше домика, который бы распугивал воробьев, таскавших солому и проделывавших в ней дырки. «Кот» был сшит из куска старого холста, набит соломой. Две зеленые бусинки вместо глаз и выгнутая спина придавали чучелу очень сердитый вид. Но вскоре его длинный торчащий вверх хвост расклевали воробьи, которые куда-то унесли и зеленые бусинки. Птицы снова вили свои гнезда.
– Ты только подумай! – воскликнул Джек. – Наверное, это ты проболталась им о том, что наш кот не настоящий!
– Нет, нет, я этого не говорила!
– Если не ты, тогда кто же им подсказал?
– Им сказала об этом маленькая птичка. Она принесла эти вести на своем хвосте! – воскликнула Линн.
Она всегда смеялась, все ее забавляло. Даже когда ее ругали, она старалась обернуть все в шутку.
– Чьи это шаловливые черные ручонки здесь побывали? – возмущался Джек, показывая на пять черных маленьких отпечатков пальцев на белой стене.
Линн подумала и ответила, что не знает.
– Тогда нам придется приложить сюда твои лапки и посмотреть, совпадают они или нет. А потом мы решим, что предпринять дальше.
Он взял ручку дочки и приложил ее к стене, старательно пытаясь совместить ее пальчики с отпечатками на стене. Но как только они почти попали на свое место, девочка радостно захохотала и попыталась вырвать свою ручку из отцовской руки. Это было так забавно – ее маленькая ручка точно совпадала с отпечатками на стене.
– Кто-то оказался неряшливым плутишкой, – сказал Джек.
– Ты, – быстро нашлась Линн. – Ты сам – неряшливый плутишка!
– Кому-то было сказано идти к маме и умыться перед тем, как ложиться спать? Этот кто-то выполнил просьбу мамы?
– Мылась, мылась. Целых два раза!
– Мне кажется, что ты рассказываешь мне сказки, – продолжал Джек. – У тебя такие грязные лапки! Ты, наверное, лазила в печку?
– Ну да! Прямо в печку!
– Ты только глянь на свой фартук! Как мамочка его отстирает?! А твое платье! Мне кажется, что ты обнималась с разносчиком угля!
Но чем больше он ругал ее, с трудом сдерживая смех, тем смешнее казался он Линн, которая хохотала не переставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Когда он работал в поле неподалеку, то мог наблюдать, как Ненна из окна вытряхивала тряпку, ходила по саду, кормила кур и гусей. Иногда он, прервав работу, взмахами руки приветствовал Ненну. Она отвечала ему и поднимала вверх Линн, чтобы та тоже поприветствовала своего отца.
Бывало так, что Ненна, держа Линн за ручку, шла через поле и приносила ему еду в корзинке, большую бутыль холодного сладкого чая. Если денек был прохладным, они оставались вместе с ним и перекусывали, устроившись на подстилке под живой изгородью. В таких случаях Линн приносила свою еду, завернутую в красную салфетку в клеточку, которая обычно была уложена в крохотную плетеную корзиночку. На ручке корзинки были изображены ее инициалы, которые выжег Джек.
– Что же ты сегодня принесла поесть? – спрашивал ее отец. – Неужели хлеб и сыр?
Конечно, это были хлеб и сыр – Линн всегда ела то, что любил отец. И она даже отведывала луковку, разрезая ее ножом точно так же, как делал Джек, хотя прекрасно понимала, что у нее из глаз потом потекут слезы.
Когда Линн заканчивала есть, она уходила побродить поблизости, аккуратно переступая по глыбам земли. Девочка пыталась разговаривать с лошадьми и предлагала им остатки хлеба. Поскольку у Линн отсутствовало чувство страха, Джек внимательно приглядывал за ней, готовый броситься на помощь. Если бы ей позволили, она забиралась бы под брюхо лошадей или подходила бы сзади, чтобы счистить комья земли, присохшей к их задним ногам и хвосту. Она считала, что они все добрые, как старенький Шайнер. Она каталась у него на хвосте и каждый день очищала его разбитые тяжелым трудом копыта маленькой сапожной щеткой.
Шайнер позволял ей делать с ним все, что ей было угодно. Возвышаясь над ней, он смотрел вниз, склонив голову, пока Линн втирала слюну в бородавку на его ноге или же выбирала колючки из длинной жесткой шерсти на ногах. Как только она пробиралась через прутья калитки в сад, он сам подходил к ней и тихо ржал, приветствуя ее. Линн и Шайнер были закадычными друзьями. Лошадь знала, что Линн обязательно принесет какой-нибудь лакомый кусочек. Если бы Ненна не запирала кухонные шкафы, весь сахар перекочевал бы в желудок Шайнеру.
Линн была не против подружиться со всеми живыми существами на белом свете. Она часто бегала за гусями по двору, широко разведя в стороны свои маленькие ручки, и кричала:
– Гусятки, я вас сейчас поймаю! Я поймаю вас сейчас, гуси!
Потом она иногда обижалась, потому что они убегали от нее, не позволяя до себя дотронуться. Но вообще она плакала очень редко. Обязательно что-то происходило, что отвлекало ее от слез. Или прилетала галка и садилась на спину к свинье, или с шумом падало яблоко с яблони, и теперь уже вместо слез Линн звонко смеялась.
Когда Джек был дома, она почти не отходила от него. Ей было интересно все, что он делал. Все его занятия казались ей каким-то волшебством.
Каждые полгода он прочищал камин с помощью четырех длинных шестов, накрепко связанных друг с другом, на конце был привязан пук остролиста, который служил метелкой.
Линн с нетерпением ожидала чистки камина, и когда метелка показывалась из трубы, она заливалась громким радостным смехом.
– Еще, – кричала она Джеку, – папа, папочка, сделай так еще раз!
Зимой, когда был сильный мороз, Джек высоко поднимал дочку, чтобы она могла достать сосульки, свисавшие с соломенной крыши. Линн обламывала сосульки, чтобы лизнуть их.
– О-о-о! Бр-р-р! Какая холодная! Вот холоднющая!
– Конечно, она холодная. Ты когда-нибудь слышала о горячей сосульке?
– Да, – отвечала ему Линн и гордо задирала вверх подбородок. – Я даже их видела!
– Да, и где же это было?
– Я тебе не расскажу!
– Потому что это неправда!
– Нет, правда! – кричала она и прикладывала сосульку прямо к его шее, обещая, что сейчас же опустит ее за ворот рубашки.
– Ну что? Бросать? – спрашивала его баловница.
– Если ты это сделаешь, – предупредил ее отец, – я тогда положу сосульку прямо тебе в штанишки!
– Ты этого не сделаешь, – спокойно ответила ему Линн.
– Вот и сделаю!
– Она на мне растает, и мои штанишки станут мокрыми!
– Что ж, так тебе и надо, чтобы больше не придумывала какие-то горячие сосульки!
– А откуда сосульки появляются?
– Кап, кап, кап, вот они и выросли. И еще быстрее растут, когда после оттепели снова наступают морозы.
– Почему бывает мороз?
– Так, началось! Почему, почему, да ты – просто «почемучка»! Почему бы тебе не спросить, почему маленькие язычки болтают без отдыха?
– А почему они болтают без отдыха?
– Ну все, ты загнала меня в угол. Наверное, потому, что им нужно чем-то заняться!
Как-то весной, когда птицы вили гнезда, он поднялся по лестнице, чтобы установить «кота» на крыше домика, который бы распугивал воробьев, таскавших солому и проделывавших в ней дырки. «Кот» был сшит из куска старого холста, набит соломой. Две зеленые бусинки вместо глаз и выгнутая спина придавали чучелу очень сердитый вид. Но вскоре его длинный торчащий вверх хвост расклевали воробьи, которые куда-то унесли и зеленые бусинки. Птицы снова вили свои гнезда.
– Ты только подумай! – воскликнул Джек. – Наверное, это ты проболталась им о том, что наш кот не настоящий!
– Нет, нет, я этого не говорила!
– Если не ты, тогда кто же им подсказал?
– Им сказала об этом маленькая птичка. Она принесла эти вести на своем хвосте! – воскликнула Линн.
Она всегда смеялась, все ее забавляло. Даже когда ее ругали, она старалась обернуть все в шутку.
– Чьи это шаловливые черные ручонки здесь побывали? – возмущался Джек, показывая на пять черных маленьких отпечатков пальцев на белой стене.
Линн подумала и ответила, что не знает.
– Тогда нам придется приложить сюда твои лапки и посмотреть, совпадают они или нет. А потом мы решим, что предпринять дальше.
Он взял ручку дочки и приложил ее к стене, старательно пытаясь совместить ее пальчики с отпечатками на стене. Но как только они почти попали на свое место, девочка радостно захохотала и попыталась вырвать свою ручку из отцовской руки. Это было так забавно – ее маленькая ручка точно совпадала с отпечатками на стене.
– Кто-то оказался неряшливым плутишкой, – сказал Джек.
– Ты, – быстро нашлась Линн. – Ты сам – неряшливый плутишка!
– Кому-то было сказано идти к маме и умыться перед тем, как ложиться спать? Этот кто-то выполнил просьбу мамы?
– Мылась, мылась. Целых два раза!
– Мне кажется, что ты рассказываешь мне сказки, – продолжал Джек. – У тебя такие грязные лапки! Ты, наверное, лазила в печку?
– Ну да! Прямо в печку!
– Ты только глянь на свой фартук! Как мамочка его отстирает?! А твое платье! Мне кажется, что ты обнималась с разносчиком угля!
Но чем больше он ругал ее, с трудом сдерживая смех, тем смешнее казался он Линн, которая хохотала не переставая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46