– Не всегда.
– Почему? – спросила она.
– Потому что это нечестно. Люди не могут постоянно оставаться спокойными. Иногда они раздражаются, или сердятся, или устают, и эти чувства такая же часть нас самих, как и другие. И хотя очень важно держать эти чувства под контролем, чтобы никого не обидеть, однако не следует делать вид, что их вообще не существует. К тому же так мы не научим детей контролировать свое поведение. Они просто станут думать, что мы не такие, как они. Это неестественно – оставаться все время спокойной и неунывающей.
Джули вздохнула.
– Вы первая, от кого я слышу, что позитивный настрой – это плохо, – сказала она.
– Здесь надо смотреть глубже, – продолжала я. – Я знаю, как важно демонстрировать терпимость и одобрение, чтобы дети уверенно себя чувствовали, но все же если мы не объясним им, что такое хорошо и что такое плохо, они этого так и не поймут.
– Это вы так считаете, – ответила Джули.
– Да, я так считаю. Мы лучше относимся к себе, когда наши поступки вызывают у других людей одобрение, когда мы чувствуем, что контролируем себя. Высокая самооценка – не результат постоянных восхвалений со стороны других. Она появляется у тех, кто умеет управлять своим миром и собой. Но как достичь этой цели, если окружающие не помогают тебе понять, какое поведение от тебя требуется?
– Но кто мы такие, чтобы это решать? – возразила Джули мне. – Я не могу судить о том, какие ценности мы должны им прививать. Этому учат в церкви, а не в школе. Сюда приходят ученики с разной культурой. С разными религиозными взглядами. Из разных слоев общества. Мы не можем навязывать наши ценности людям, чья жизнь отличается от нашей.
– Но существуют основные ценности, – сказала я, – не имеющие никакого отношения ни к цвету кожи, ни к языку, ни к коэффициенту умственного развития, ни к тому, сколько у вас денег. Это общечеловеческие ценности. Джули осторожно кивнула:
– Хорошо, с этим я согласна.
– Так вот, Шейн хватает подарок Билли и роняет его. И когда ты говоришь: «Шейн, не расстраивайся, ты ведь это сделал случайно», то я согласна с тем, что это была случайность и, хватая статуэтку, Шейн не собирался ее специально разбить. Поэтому мы не должны слишком сильно на него сердиться. Но все же он был не прав. Это чужая вещь. Я уже предупреждала его, чтобы он ее не трогал.
– Но, рассердившись на Шейна, мы не вернем статуэтки. Так зачем же нам наносить ущерб его чувству собственного достоинства? У этого мальчика и так много проблем. Он не может ничего исправить, так зачем же его огорчать?
Настала пауза. Я смотрела на нее через стол. Наконец она пожала плечами и поднялась:
– Тори, мне бы хотелось с вами согласиться, потому что я вижу, что для вас это важно. Но я просто не могу этого сделать.
А потом наступил январь.
Я продолжала читать Винус книги на перемене. Я перечитывала одни и те же книжки, решив, что в данном случае лучше иметь дело со знакомым текстом. До сих пор мне трудно было оценить уровень интеллектуального развития Винус, и чтение одних и тех же книжек давало больше шансов, что она поймет и оценит эти истории. К тому же все они были смешными, и я надеялась, что в предчувствии какого-нибудь эпизода Винус улыбнется или как-нибудь еще покажет, что ей интересно слушать.
Я догадывалась об этом по еле заметным признакам. К примеру, теперь она не спешила на перемену. Она еще не шла в уголок для чтения, однако перестала бездумно следовать за направлявшимися к дверям мальчиками. И еще она следила за моими глазами, следила за моими движениями. Когда я поворачивалась, чтобы направиться в уголок для чтения, она поворачивалась тоже, хотя и дожидалась, чтобы я ее туда отвела.
В середине января я решила перейти на следующий уровень общения. Вместо того чтобы взять одну из книг, как раньше, на этот раз я выбрала две. Про Лягушонка и Жабенка и про Фрэнсис.
– Какую мы будем читать? Винус молча смотрела на меня.
– Выбирай. Эту? Или эту?
Встав на колени, я положила перед собой две книжки.
– Иди сюда, – тихонько позвала я. Неожиданно она послушалась. И села на пол напротив.
– Какую книжку мы будем читать? Про Фрэнсис? Мы читали ее на прошлой неделе. А может, почитаем «Лягушонок и Жабенок вместе»? Мне она тоже нравится.
Молчание.
Я ждала. Прошла минута, за ней другая.
Вдруг ее рука шевельнулась. Еле заметно. Рука даже не поднялась с колена, только слегка шевельнулась. Поэтому я тут же истолковала этот жест как положительный, посчитав, что даже если ошибусь, то все равно оставлю выбор за ней.
– Эту? – спросила я, поднимая книжку про Фрэнсис. Ее глаза встретились с моими.
Я радостно кивнула:
– Эту! Мне она тоже нравится.
Так началась наша игра. Каждый день я предлагала ей выбрать одну из книжек. Каждый день я спрашивала, какую она хочет. Каждый день я долго ждала ответа, пока наконец она не подавала какой-нибудь знак – наклоняла голову, шевелила рукой, – который я принимала за ответ. Нельзя сказать, чтобы Винус выбирала книгу, но она делала усилие.
А потом… произошел прорыв.
Выбор книжки был долгой процедурой, отнимавшей несколько драгоценных минут из тех двадцати, которые длилась перемена. В тот день нам потребовалось почти семь минут, чтобы выбрать «Лучшие друзья Фрэнсис». Потом мы перешли к чтению.
Я, как всегда теперь это делала, усадила Винус к себе на колени. Я чувствовала, что это важная часть процесса. Я при каждой возможности старалась применять тактильную стимуляцию: я обнимала ее, клала руку на плечо, дотрагивалась до щеки, привлекая ее внимание. Часто гладила ее по плечу во время чтения. Так это началось. После пяти месяцев Винус начала реагировать на происходящее.
Со времени нашей зимней размолвки мы с Джули много раз оказывались в схожей ситуации. Но больше не обсуждали причины наших разногласий.
Из-за этого в классе накапливалось напряжение. Джули недвусмысленно давала мне понять, что не чувствует за собой никакой вины. Это заставило меня задуматься о том, действительно ли в наших отношениях существуют проблемы или же это только я так думаю. В конце концов я решила посоветоваться с Бобом.
Я объяснила, что у нас с Джули разные взгляды на воспитание и мы, похоже, не способны прийти к согласию, и спросила, что, по его мнению, мне надо делать.
Боб был удивлен. У меня никогда не возникало никаких недоразумений с коллегами. Я всегда была со всеми в хороших отношениях. Более того, его удивило, что у меня возникли проблемы именно с Джули. Такой милой, такой приветливой.
– А в чем вы расходитесь?
Я задумалась. Хотя бы в том, что она упорно отказывалась распевать с нами наши глупые песенки. Но говорить об этом Бобу было как-то глупо. В ее контракте ничего не говорилось о пении. Однако, не присоединяясь к нам, она как бы ставила себя в особое положение, ей казалось, мы игнорируем ее, а мне казалось, она игнорирует нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42