Он имеет дело с подлинными событиями, которые не всегда разворачиваются столь логично и последовательно, как в том хотели бы уверить наши хваленые газеты и журналы. Именно по этой причине автор не чувствует себя обязанным развлекать читателя при помощи дешевых литературных уловок.
Тем из вас, кто набрел на эти страницы в результате научных изысканий и поэтому ждет не дождется заполучить информацию, чтобы затем доложить о результатах поиска своему профессору (тот, однако – если он не круглый дурак – уже сам о многом дошел собственным умом), автор предлагает сразу же заглянуть в конец книги и выудить оттуда все необходимые факты. Конечно, поступи вы так, вам грозит остаться недоучкой, и, что еще хуже, вы всю оставшуюся жизнь будете испытывать неутоленный духовный и сексуальный голод. Что ж, пенять будет не на кого, это ваш собственный выбор.
Мы катим по лесной дороге вдоль реки, и вокруг нас высятся шестьдесят тысяч деревьев. Я их вижу, но не могу прикоснуться к ним. Аманда, как и я, скована тесным пространством летящего на полной скорости джипа. И все же она успевает прикоснуться к каждому дереву.
Запись от 10 мая в дневнике Маркса Марвеллоса
•••••••
– Сморчок – ужасно осторожный гриб, – объяснила Аманда. – Он прячется под опавшими листьями, словно нарочно избегая участи угодить под нож грибника. Подобно другим благороднейшим творениям природы он по натуре пуглив.
Джип, за рулем которого восседал Джон Пол, несся вдоль реки. Аманда еще дома на скорую руку сделала рисунки сморчка и теперь показывала их Марксу Марвеллосу.
– Вот здесь хорошо видно, что шляпка сморчка чем-то ужасно напоминает наперсток. Скажем так, увядший наперсток. Весь какой-то сморщенный, весь в каких-то вмятинах. Кое-кто скажет, что шляпка гриба чем-то напоминает пчелиные соты. Цветом шляпка может быть самой разной – от рыжеватой и светло-коричневой до тускло-серой. Те же самые оттенки, что у опавших листьев под ногами и у хмурого дождливого неба над головой. Ножка – гладкая, желтовато-белая, высокая и полая внутри. Очень часто можно увидеть одни только ножки. Поначалу удивляешься – куда это подевались шляпки? Пошли на обед оленям, вот куда. Это их любимое весеннее лакомство. Шляпки они едят как тонизирующее средство, а ножки не трогают. Мы, люди, в отличие от оленей не брезгаем и ножками.
Отъехав на небольшое расстояние от придорожного зверинца, они свернули с автострады на проселочную дорогу и покатили дальше меж полей и пронзительно зеленых пастбищ.
За Берлингтоном деревья стали попадаться чаще. Встречались путешественникам и веселые ярко-зеленые болотца, густо покрытые водяной растительностью канареечно-лимонных оттенков. Оставив позади городок Седро-Вулли (там еще расположена лечебница для умалишенных), они взяли курс в горы, постепенно взбираясь все выше и выше, словно концентрированная энергия запертых в дурдоме психов гнала их в горние пределы. Все выше и выше.
Река тоже была какой-то мутно-зеленой, в серебристых переливах ила. Если в ней и водилась рыба, то ее просто не было видно. Зато время от времени попадался какой-нибудь упертый рыбак. Стоя в своей плоскодонке, он вырисовывался на фоне тумана подобно потустороннему духу. По другую сторону к дороге, сбегая с холмов, подступали ольха, клены, кустарник. Кое-где эти только-только начинавшие зеленеть лиственные деревья смешивались с древними хвойными гигантами. В таких случаях Аманда говорила:
– В апреле в этих рощах сморчков видимо-невидимо. Сейчас для них слишком сухо. Если сегодня мы надеемся собрать хотя бы немного, нам придется забраться выше. Но и там на богатый урожай рассчитывать не приходится. Но если как следует постараться, то на обед хватит. В любом случае сегодня последняя вылазка за сморчками в этом сезоне.
Маркс Марвеллос посмотрел на сделанные ею эскизы. Прежде всего в глаза бросилось латинское название гриба (спасибо стараниям мадам Линкольн Роуз Гуди) – Morchella esculenta. Маркс внимательней пригляделся к рисунку. Что-то темное и непонятное прошелестело крыльями (а может, и хвостом) где-то рядом с его сердцем. Маркс отнюдь не был уверен, что ему захочется отведать на обед этих дьявольских плодов. Что до него, уж лучше бы сезон сбора сморчков закончился еще раньше.
– А вы уверены, что мы не наберем каких-нибудь поганок?
«Специализация – сущая чума нашего времени, – подумала Аманда. – Неужели в тот момент, когда человек додумался до разделения труда, он утратил связь со всеобъемлюшей дальностью, начал раскладывать ее по полочкам и поглупел. Вот перед нами ученый. Человек, пожертвовавший целой жизнью, чтобы изучить Землю и что на ней происходит, и вместе с тем ему неизвестно, что поганка – название вполне уважаемого гриба, по-своему не лишенного благородства. Сколь малы его познания в этой области. Но с другой стороны, по-видимому, это неизбежно».
Аманда сказала это про себя, мысленно представив, как она, обнаженная, бегает по лесу, время от времени обнимая то одно дерево, то другое.
– Если вы боитесь отравиться, – сказала она Марвеллосу вслух, – то советую вам держаться подальше от супермаркетов с их замороженными продуктами. Вот уж где полно всяких консервантов и пестицидов.
– А мне супермаркеты очень даже нравятся, – игриво возразил тот.
«Еще бы, – подумала Аманда. – Твоя стихия – убогие банки с консервированным зеленым горошком. Или взять замороженный картофель-фри. Разве способен он проникнуть корнями в самые глубины человеческого сознания? Но грибы! Стандартный атрибут колдунов и отравителей. Что ты на это скажешь, Маркс? В искусстве, литературе, фольклоре – они знак всего злого и нечистого. С древнейших времен они символизирует смерть и ее младшую сестру – похоть. Грибы часто называют дьявольскими плодами, хлебом сатаны. Их невозможно одомашнить. Они таятся по лесам, принимают мертвенные оттенки, смердят гнилью и Паном. Наш дорогой ученый, по всей видимости, не слишком комфортно чувствует себя, когда дело доходит до колдовского искусства старины». Все эти думы Аманда думала про себя, мысленно представляя, как, обнаженная, обнимает каждое дерево, каждый ствол, как прижимается голой грудью к замшелой коре, как на ее коже остаются зеленоватые и красноватые чешуйки.
Но Марксу Марвеллосу она сказала совсем другое:
– Что ж, действительно существует вид ядовитых грибов, которые иногда путают со сморчками. Их еще называют ложные сморчки, или мозговики. – «Как их называет мадам Гуди, мне неизвестно». – Это потому, что шляпка гриба собрана в складки наподобие органа, в честь которого он назван. Собственно говоря, по этим извилинам его можно отличить от сморчка. У мозговика шляпка складчатая, а у сморчка – сморщенная, во вмятинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117
Тем из вас, кто набрел на эти страницы в результате научных изысканий и поэтому ждет не дождется заполучить информацию, чтобы затем доложить о результатах поиска своему профессору (тот, однако – если он не круглый дурак – уже сам о многом дошел собственным умом), автор предлагает сразу же заглянуть в конец книги и выудить оттуда все необходимые факты. Конечно, поступи вы так, вам грозит остаться недоучкой, и, что еще хуже, вы всю оставшуюся жизнь будете испытывать неутоленный духовный и сексуальный голод. Что ж, пенять будет не на кого, это ваш собственный выбор.
Мы катим по лесной дороге вдоль реки, и вокруг нас высятся шестьдесят тысяч деревьев. Я их вижу, но не могу прикоснуться к ним. Аманда, как и я, скована тесным пространством летящего на полной скорости джипа. И все же она успевает прикоснуться к каждому дереву.
Запись от 10 мая в дневнике Маркса Марвеллоса
•••••••
– Сморчок – ужасно осторожный гриб, – объяснила Аманда. – Он прячется под опавшими листьями, словно нарочно избегая участи угодить под нож грибника. Подобно другим благороднейшим творениям природы он по натуре пуглив.
Джип, за рулем которого восседал Джон Пол, несся вдоль реки. Аманда еще дома на скорую руку сделала рисунки сморчка и теперь показывала их Марксу Марвеллосу.
– Вот здесь хорошо видно, что шляпка сморчка чем-то ужасно напоминает наперсток. Скажем так, увядший наперсток. Весь какой-то сморщенный, весь в каких-то вмятинах. Кое-кто скажет, что шляпка гриба чем-то напоминает пчелиные соты. Цветом шляпка может быть самой разной – от рыжеватой и светло-коричневой до тускло-серой. Те же самые оттенки, что у опавших листьев под ногами и у хмурого дождливого неба над головой. Ножка – гладкая, желтовато-белая, высокая и полая внутри. Очень часто можно увидеть одни только ножки. Поначалу удивляешься – куда это подевались шляпки? Пошли на обед оленям, вот куда. Это их любимое весеннее лакомство. Шляпки они едят как тонизирующее средство, а ножки не трогают. Мы, люди, в отличие от оленей не брезгаем и ножками.
Отъехав на небольшое расстояние от придорожного зверинца, они свернули с автострады на проселочную дорогу и покатили дальше меж полей и пронзительно зеленых пастбищ.
За Берлингтоном деревья стали попадаться чаще. Встречались путешественникам и веселые ярко-зеленые болотца, густо покрытые водяной растительностью канареечно-лимонных оттенков. Оставив позади городок Седро-Вулли (там еще расположена лечебница для умалишенных), они взяли курс в горы, постепенно взбираясь все выше и выше, словно концентрированная энергия запертых в дурдоме психов гнала их в горние пределы. Все выше и выше.
Река тоже была какой-то мутно-зеленой, в серебристых переливах ила. Если в ней и водилась рыба, то ее просто не было видно. Зато время от времени попадался какой-нибудь упертый рыбак. Стоя в своей плоскодонке, он вырисовывался на фоне тумана подобно потустороннему духу. По другую сторону к дороге, сбегая с холмов, подступали ольха, клены, кустарник. Кое-где эти только-только начинавшие зеленеть лиственные деревья смешивались с древними хвойными гигантами. В таких случаях Аманда говорила:
– В апреле в этих рощах сморчков видимо-невидимо. Сейчас для них слишком сухо. Если сегодня мы надеемся собрать хотя бы немного, нам придется забраться выше. Но и там на богатый урожай рассчитывать не приходится. Но если как следует постараться, то на обед хватит. В любом случае сегодня последняя вылазка за сморчками в этом сезоне.
Маркс Марвеллос посмотрел на сделанные ею эскизы. Прежде всего в глаза бросилось латинское название гриба (спасибо стараниям мадам Линкольн Роуз Гуди) – Morchella esculenta. Маркс внимательней пригляделся к рисунку. Что-то темное и непонятное прошелестело крыльями (а может, и хвостом) где-то рядом с его сердцем. Маркс отнюдь не был уверен, что ему захочется отведать на обед этих дьявольских плодов. Что до него, уж лучше бы сезон сбора сморчков закончился еще раньше.
– А вы уверены, что мы не наберем каких-нибудь поганок?
«Специализация – сущая чума нашего времени, – подумала Аманда. – Неужели в тот момент, когда человек додумался до разделения труда, он утратил связь со всеобъемлюшей дальностью, начал раскладывать ее по полочкам и поглупел. Вот перед нами ученый. Человек, пожертвовавший целой жизнью, чтобы изучить Землю и что на ней происходит, и вместе с тем ему неизвестно, что поганка – название вполне уважаемого гриба, по-своему не лишенного благородства. Сколь малы его познания в этой области. Но с другой стороны, по-видимому, это неизбежно».
Аманда сказала это про себя, мысленно представив, как она, обнаженная, бегает по лесу, время от времени обнимая то одно дерево, то другое.
– Если вы боитесь отравиться, – сказала она Марвеллосу вслух, – то советую вам держаться подальше от супермаркетов с их замороженными продуктами. Вот уж где полно всяких консервантов и пестицидов.
– А мне супермаркеты очень даже нравятся, – игриво возразил тот.
«Еще бы, – подумала Аманда. – Твоя стихия – убогие банки с консервированным зеленым горошком. Или взять замороженный картофель-фри. Разве способен он проникнуть корнями в самые глубины человеческого сознания? Но грибы! Стандартный атрибут колдунов и отравителей. Что ты на это скажешь, Маркс? В искусстве, литературе, фольклоре – они знак всего злого и нечистого. С древнейших времен они символизирует смерть и ее младшую сестру – похоть. Грибы часто называют дьявольскими плодами, хлебом сатаны. Их невозможно одомашнить. Они таятся по лесам, принимают мертвенные оттенки, смердят гнилью и Паном. Наш дорогой ученый, по всей видимости, не слишком комфортно чувствует себя, когда дело доходит до колдовского искусства старины». Все эти думы Аманда думала про себя, мысленно представляя, как, обнаженная, обнимает каждое дерево, каждый ствол, как прижимается голой грудью к замшелой коре, как на ее коже остаются зеленоватые и красноватые чешуйки.
Но Марксу Марвеллосу она сказала совсем другое:
– Что ж, действительно существует вид ядовитых грибов, которые иногда путают со сморчками. Их еще называют ложные сморчки, или мозговики. – «Как их называет мадам Гуди, мне неизвестно». – Это потому, что шляпка гриба собрана в складки наподобие органа, в честь которого он назван. Собственно говоря, по этим извилинам его можно отличить от сморчка. У мозговика шляпка складчатая, а у сморчка – сморщенная, во вмятинах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117