Рассказы –

Александр Викторович Костюнин
Колежма
Свои отзывы и предложения направляйте по адресу: A-Kostjunin@yandex.ru
Авторский сайт:
Посвящается моему сыну Леониду
…Naviga-re necesse est. –
Плавать по морю необходимо.
Девиз мореходов
Белое море.
Уже от самого названия веет чем-то далёким, суровым. Произнесу эти два слова – и будто холодная сыпь солёной морской волны обдаст с головой.
Туда, на северные острова, поехал я в начале ноября со своим приятелем Сергеем Буровым на лосиную охоту.
В Беломорье все мужики «морех?цци». Вот к одному из них, Савве Никитичу Некрасову, в Колежму мы и отправились.
Сергей в двух словах объяснил:
– Савка – мой давний друг. Истый помор. Моряк. Горлопан. Они все горлопаны из-за этого моря – его ведь перекричать надо. К Савве приезжаешь, чувствуешь, он тебе рад. В душе у человека никаких тёмных закутков. Да там по-другому и нельзя. Сама природа такая.
Колежма – старинный посёлок на берегу Онежской губы Белого моря.
Ещё при Иване Грозном перешли колежемские земли вместе с рыбными ловицами и соляными варницами в собственность Соловецкого монастыря.
Приехали мы под утро. Был отлив. Вода ушла, обнажив размашистые отмели и бугристые острова из жёлтого песка. Мотобот у причала оказался на суше. Лежат на боку лодки, стоявшие в прилив на якорях, – вода сух? – к?йпога.
Я поднялся на гл?день.
Внизу рубленые дома, б?енки, ломаные линии изгородей из кольев, деревянные гати-мостовые, а дальше к горизонту – пустынная гряда холмов и почти плоская тундровая равнина.
И запах здесь держится иной – пахнет к?рбасами, просмолёнными их бортами. Стоит дух влажного песка, мха, сетей и рыбы.
Есть какая-то сила в этих домах, в этой природе, которая делает Север ни на что не похожим…
Савва Никитич оказался как раз таким, каким я себе и представлял: лет сорока, чуть выше среднего роста, крепкий, соломенные волосы, пшеничные усы, открытая улыбка.
Увидев Сергея, он шагнул навстречу, широко развёл огромные ручищи и крепко обнял:
– О, Чернобровый приехал!
* * *
На следующий день, когда мы остались с Буровым вдвоём, я не утерпел:
– Сергей, а почему он тебя «чернобровым» назвал?
– Отца так звали, и от него это прозвище перешло ко мне. Здесь никого по имени не зовут. У самого Савки прозвище Капитан.
Отчаливать мы решили в момент, когда силы прилива и отлива уравновешиваются, – матёра вода «стоит». В это время Луна, ровно сказочный гигант, после выдоха ненадолго замирает перед тем, как вновь глубоко вдохнуть морем.
Но до этого у Саввы Никитича было ещё одно важное дело.
Василий Шумов, сосед, попросил у него накануне мотоцикл. Он в ответ: «Я тебе дам, но токо верни не по частям». – «Савв, в восемь часов – пригоню под окно».
Но ни в восемь утра, ни в восемь вечера мотоцикл не появился.
– Пор?то хоцю? Ваську увидеть, на бед? об ём скуця?ю, – мечтательно произнёс Савва.
Ну, у поморов и речь… Для постороннего уха не сразу и понятная: «Гов?ря одна, да разны погов?рушки».
Дома Васьки не было. Савва пошёл искать. Я увязался за компанию. Одно беспокоило: как я с ним буду общаться? Он же толкует не по-русски.
Центральная поселковая улица круто сворачивала. Мы вышли из-за поворота. Впереди прямой участок дороги. Идут люди. Кто в магазин, кто куда. Женщины, детишки. День в разгаре. Савва увлечённо рассказывает мне что-то.
И вдруг – раз! Тишина. Замолчал. Остановился как вкопанный.
Чего это он? Весь напружинился, глаза устремились в одну точку, не моргает. Губами шевелит, но не молится. Проследил за его взглядом: на мостике, метров триста от нас, какой-то мужик. Может, Васька?
Савва набрал полные лёгкие воздуха и силой выплеснул:
– …ыблядок!
А я-то боялся, что он русского не знает.
– Утоплю, с-суку!!!
Матерки осколочными минами летели через весь посёлок по навесной траектории и кучно ложились рядом с Васькой. Смотрю, он заметался по мостику.
Неотвратимо, как Судный Час, Савва приблизился к нему.
– По к?льи-то те вот жарну щас!
Перед носом у Васьки, сурдопереводом, образовался кулачище размером с детский футбольный мяч. Мужичонка в ответ лишь шумно сопел и чесал лысину. Голова и плечи его непроизвольно подёргивались, не давая возможности и нам толком сосредоточиться. В том месте, куда он поглядывал, из-под воды торчал никелированный руль мотоцикла.
Наконец, заикаясь, сосед попытался выстроить речь в свою защиту.
– Ввввы-в…
Лицо от натуги сделалось пунцовым. Я стал ему помогать, подсказывая слова.
Васька, вконец разволновавшись, обречённо махнул рукой и замолчал. Тик у него заметно усилился.
– Поди?-ко скор? проць, а то застёгану, – произнёс Савка.
Поостыв, он развернулся и побрёл к дому. Проходя берегом, залюбовался сверкающей на солнце водной гладью:
– Море-то как лёшшицце.
Нам пора было собираться и выходить.
Савва Никитич оделся по уму: оплец?ха – поморская шапка-ушанка с длинными, до плеч, ушами; луз?н, надеваемый через голову, с большими карманами на животе и спине; б?ксы – непромокаемые, пропитанные жиром рыбацкие штаны.
Наши с Сергеем ватники больше смахивали на сухопутную амуницию.
Карбас, на котором мы собирались идти в море, Савва перегнал к бранице – расчищенному месту на лодочной пристани, куда стаскивают груз. Поклажи набралось прилично, но и лодка большая, надёжная, с дизельным стационарным двигателем-двадцаткой.
Сергей любовно похлопал ладонью по борту, ровно коня по загривку:
– Мало кто сейчас умеет ладить такие. А Савва в этом деле – «жех»! В старину поморы на таких судах за два-три месяца плавания доходили до Новой Земли: «Лодка не к?нет, не ляг?цця да не опр?жлива – дак и дор?дно быват». Во как!
Пока Сергей вычерпывал пли?цей воду из карбаса, я сел за вёсла. Савва готовил к запуску дизель и капитанствовал:
– Грени?-ко ишша мал?нько.
Я сделал ещё ряд энергичных гребков и вывел лодку с мели. Мотор заработал и, монотонно бурча, стал уводить нас в открытое море.
Сергей долгим взглядом проводил пристань:
– Аг?й! – Прощай! – говорили в старину моряки земле.
Савва трижды перекрестился.
– Никитич, – усмехнулся я, – небось, и без крестного знамения обойдёмся.
– Кто в море не хаживал – Богу не м?ливался, – уронил он и надолго замолчал.
Курс взяли на север: где-то там пролив Горло соединяет Белое море с Баренцевым. Затем повернули к востоку. Мы угадали в погодье: нежно светило солнце, щёки пощипывал лёгкий «сланец», вода была кротк?.
Часа четыре шли на полном ходу.
Вдоль Поморского берега, как Млечный путь, вытянулись острова.
– Остановимся на Мягострове. Вон тот – впереди по курсу. Самый крупный в Онежских шхерах: километров двенадцать из края в край будет.
– Название такое откуда? – поинтересовался я у Сергея.
– Одни считают, от карельского «мяги» пошло.
1 2 3 4