Журналистка надеялась услышать хоть какую-нибудь любезность от этой внушающей робость женщины. Но крохотная блондинка, как всегда бесстрастная, как всегда держащая сумочку, которая почти что волочилась по полу, лишь повела подбородком в сторону сидящих в приемной арабов в бейсболках и промолвила:
– Наверно, это ни к чему. И так слишком много народа шляется в башне…
И она повернулась к Элиане спиной, а та задалась вопросом, за что же все-таки ей платят. Ее профессиональное достоинство было уязвлено, однако она постаралась не возмущаться: льготный пакет акций, вроде принадлежащий ей, пока что находился где-то в администрации. В последующие дни она сократила количество встреч и стала использовать кабинет как некое приложение к личной жизни. Через месяц-другой первоначальное рвение превратилось в возмущение занудами, которые заставляют ее терять драгоценное время, после того как она оказалась вынуждена по роду службы принимать их.
Именно так она и восприняла троих посетителей, записанных к ней на прием в этот вторник. Секретарша перечислила их: Жак Сен-Поль, бывший сотрудник ВСЕКАКО, пребывающий на пенсии, затем какая-то девица-режиссер, которая ищет финансовых партнеров для съемки полнометражного видеофильма, и, наконец, Франсис Люрон, работающий в филиале «Экспресс-почта». Читая эти фамилии, Элиана уже предвидела два-три тоскливых часа, потраченных совершенно впустую. Она начала понимать, что «Rimbaud Project» предназначен вовсе не ради поиска идей, а затем, чтобы создать для корпорации видимость молодого порыва, и для этого двух-трех символических проектов, широко раскрученных в средствах массовой информации, более чем достаточно. Но зато она обрадовалась, увидев только что доставленную дизайнерскую мебель, заказанную ею несколько дней назад. Перед своим кабинетом она полюбовалась двумя креслами, созданными неким творцом мебели; сиденья их были покрыты раздражающей стеклотканью, для того чтобы сидящий визитер «испытывал затруднительное чувство неловкости, возникающее в непредсказуемых ситуациях». Именно такой дух она хотела бы внедрить во ВСЕКАКО. Зазвонил телефон.
– Алло, маркиза?
– Не смейтесь, Сиприан!
Принцесса, маркиза… Грубая эта лесть, похоже, забавляла ее возлюбленного. Но она хотела искреннего тона.
– Сиприан, мне плохо. Я все задаю себе вопрос: что я делаю в этом кабинете?
– Вы – содержанка, и у вас салон. Разве может быть занятие лучше этого?
– Но я не создана для роли мебели. У меня потребность действовать!
– А что вы скажете насчет бокала вина в моем поместье, чтобы отпраздновать вашу новую передачу?
Но она же только этого и ждет! Наконец-то барон раскрыл двери замка, двери своей близости… Элиана записала в блокнот название пригородной станции, куда он завтра в пятнадцать часов приедет встретить ее. Счастливая, Элиана положила трубку, радуясь, что она свободна, что ей уже не надо ходить в школу, что она может не являться в этот кабинет, что любовь пришла вместе с богатством, что жизнь – игра, как говорит Сиприан. И в таком радужном настроении она нажала на кнопку интерфона и попросила секретаршу пригласить первого посетителя.
Жак Сен-Поль, с усиками, в костюме двойке и кепке, был похож на уже исчезнувший образчик французского мелкого буржуа былых времен. Этакий начальник канцелярии времен Третьей республики, заявившийся по ошибке в современную лабораторию, он вошел, положил руку на шероховатый подлокотник кресла и тут же резко убрал, ощутив колючесть стеклоткани.
– Нет, нет, уж вы, пожалуйста, садитесь, – настаивала Элиана.
Несколько озабоченный, Жак Сен-Поль примостился на краешек кресла. Он излагал свой проект с серьезностью пенсионера-общественника, резко привскакивая всякий раз, когда забывался и расслаблялся на злющем сиденье. Он пробовал ерзать.
– Забавная у вас эта штукенция.
Бесстрастная Элиана слушала объяснения, наблюдая, как он дергается. Ей так хотелось, чтобы он взбунтовался, но он обстоятельно растолковывал свой проект: создать в Интернете клуб встреч для лиц преклонного возраста, которые имеют, как он выразился, право пользоваться новыми технологиями. Он раскрыл на коленях маленькую папку, из которой извлек фотокопии в поддержку своей аргументации. Похоже, он был убежден, что Элиана является ярой сторонницей этого рода коммуникаций, как будто сам факт работы во ВСЕКАКО обязывал ее поддерживать подобные пошлости. Он ждал ее ответа, и она без всякого выражения произнесла:
– Между нами, плевать я хотела на Интернет. Пенсионер был совершенно растерян. А Элиана продолжала:
– Если «Rimbaud Project» увидел свет и меня пригласили сотрудничать в нем, то вовсе не для того, чтобы способствовать еще большему отчуждению умов.
Пенсионер был не вполне уверен, правильно ли он понял. Что несет эта гошистка? Разве ВСЕКАКО не создала только что в Интернете собственный портал? Неужто теперь советникам платят за то, чтобы они, работая спустя рукава, изнутри разрушали компанию, которой он отдал свои лучшие годы? Когда же Жак Сен-Поль осознал, что у этой особы нет ни малейшего желания дать ход его проекту, он в негодовании вышел из кабинета, решив выразить свое возмущение в письме, адресованном лично ПГД.
Девица-видеорежиссер оказалась более тертой. Войдя в кабинет, она пренебрежительно глянула на кресла, подошла к столу, оперлась на него руками и, неподвижно глядя в глаза Элианы, объявила:
– Обойдется это в миллион. Вот мое досье. Элиана почему-то вспомнила себя в детстве, когда девица монотонным голосом пошла долдонить:
– Я заманиваю мужчин в западню. Я их притягиваю. И снимаю их в момент близости. Они думают, что я коллекционирую любовные воспоминания. Они не знают, что они герои фильма – фильма о голом мужчине, о мужчине и его желании. Я уже сняла короткометражку, но хотела бы сделать трехчасовой видеофильм. На показ его будут приглашены все мужчины, которые будут в нем представлены, но они этого не будут знать. И во время просмотра будут снимать, как поведет себя каждый, когда он увидит себя на экране в чем мать родила. Это будет бомба. Не хватает миллиона на монтаж, постпроизводство и завершение работы.
Это было как раз то, что нужно! Элиана пообещала защищать досье. Она собиралась пригласить третьего посетителя, как вдруг почувствовала спазм в желудке. Она сделала медленный вдох, чтобы боль прошла, сделала несколько шагов к окну. Небо было единообразно синее, как каждый день на протяжении уже двух месяцев, но страх Элианы был вызван не изменениями климата. Она схватила мобильник, поискала номер и нажала на зеленую кнопку:
– Алло! Флёр!
Почти сразу ей ответил жизнерадостный голос:
– Здравствуйте, Элиана.
– Флёр, мы кое-что сможем сделать для Хакинг-клуба на телевидении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
– Наверно, это ни к чему. И так слишком много народа шляется в башне…
И она повернулась к Элиане спиной, а та задалась вопросом, за что же все-таки ей платят. Ее профессиональное достоинство было уязвлено, однако она постаралась не возмущаться: льготный пакет акций, вроде принадлежащий ей, пока что находился где-то в администрации. В последующие дни она сократила количество встреч и стала использовать кабинет как некое приложение к личной жизни. Через месяц-другой первоначальное рвение превратилось в возмущение занудами, которые заставляют ее терять драгоценное время, после того как она оказалась вынуждена по роду службы принимать их.
Именно так она и восприняла троих посетителей, записанных к ней на прием в этот вторник. Секретарша перечислила их: Жак Сен-Поль, бывший сотрудник ВСЕКАКО, пребывающий на пенсии, затем какая-то девица-режиссер, которая ищет финансовых партнеров для съемки полнометражного видеофильма, и, наконец, Франсис Люрон, работающий в филиале «Экспресс-почта». Читая эти фамилии, Элиана уже предвидела два-три тоскливых часа, потраченных совершенно впустую. Она начала понимать, что «Rimbaud Project» предназначен вовсе не ради поиска идей, а затем, чтобы создать для корпорации видимость молодого порыва, и для этого двух-трех символических проектов, широко раскрученных в средствах массовой информации, более чем достаточно. Но зато она обрадовалась, увидев только что доставленную дизайнерскую мебель, заказанную ею несколько дней назад. Перед своим кабинетом она полюбовалась двумя креслами, созданными неким творцом мебели; сиденья их были покрыты раздражающей стеклотканью, для того чтобы сидящий визитер «испытывал затруднительное чувство неловкости, возникающее в непредсказуемых ситуациях». Именно такой дух она хотела бы внедрить во ВСЕКАКО. Зазвонил телефон.
– Алло, маркиза?
– Не смейтесь, Сиприан!
Принцесса, маркиза… Грубая эта лесть, похоже, забавляла ее возлюбленного. Но она хотела искреннего тона.
– Сиприан, мне плохо. Я все задаю себе вопрос: что я делаю в этом кабинете?
– Вы – содержанка, и у вас салон. Разве может быть занятие лучше этого?
– Но я не создана для роли мебели. У меня потребность действовать!
– А что вы скажете насчет бокала вина в моем поместье, чтобы отпраздновать вашу новую передачу?
Но она же только этого и ждет! Наконец-то барон раскрыл двери замка, двери своей близости… Элиана записала в блокнот название пригородной станции, куда он завтра в пятнадцать часов приедет встретить ее. Счастливая, Элиана положила трубку, радуясь, что она свободна, что ей уже не надо ходить в школу, что она может не являться в этот кабинет, что любовь пришла вместе с богатством, что жизнь – игра, как говорит Сиприан. И в таком радужном настроении она нажала на кнопку интерфона и попросила секретаршу пригласить первого посетителя.
Жак Сен-Поль, с усиками, в костюме двойке и кепке, был похож на уже исчезнувший образчик французского мелкого буржуа былых времен. Этакий начальник канцелярии времен Третьей республики, заявившийся по ошибке в современную лабораторию, он вошел, положил руку на шероховатый подлокотник кресла и тут же резко убрал, ощутив колючесть стеклоткани.
– Нет, нет, уж вы, пожалуйста, садитесь, – настаивала Элиана.
Несколько озабоченный, Жак Сен-Поль примостился на краешек кресла. Он излагал свой проект с серьезностью пенсионера-общественника, резко привскакивая всякий раз, когда забывался и расслаблялся на злющем сиденье. Он пробовал ерзать.
– Забавная у вас эта штукенция.
Бесстрастная Элиана слушала объяснения, наблюдая, как он дергается. Ей так хотелось, чтобы он взбунтовался, но он обстоятельно растолковывал свой проект: создать в Интернете клуб встреч для лиц преклонного возраста, которые имеют, как он выразился, право пользоваться новыми технологиями. Он раскрыл на коленях маленькую папку, из которой извлек фотокопии в поддержку своей аргументации. Похоже, он был убежден, что Элиана является ярой сторонницей этого рода коммуникаций, как будто сам факт работы во ВСЕКАКО обязывал ее поддерживать подобные пошлости. Он ждал ее ответа, и она без всякого выражения произнесла:
– Между нами, плевать я хотела на Интернет. Пенсионер был совершенно растерян. А Элиана продолжала:
– Если «Rimbaud Project» увидел свет и меня пригласили сотрудничать в нем, то вовсе не для того, чтобы способствовать еще большему отчуждению умов.
Пенсионер был не вполне уверен, правильно ли он понял. Что несет эта гошистка? Разве ВСЕКАКО не создала только что в Интернете собственный портал? Неужто теперь советникам платят за то, чтобы они, работая спустя рукава, изнутри разрушали компанию, которой он отдал свои лучшие годы? Когда же Жак Сен-Поль осознал, что у этой особы нет ни малейшего желания дать ход его проекту, он в негодовании вышел из кабинета, решив выразить свое возмущение в письме, адресованном лично ПГД.
Девица-видеорежиссер оказалась более тертой. Войдя в кабинет, она пренебрежительно глянула на кресла, подошла к столу, оперлась на него руками и, неподвижно глядя в глаза Элианы, объявила:
– Обойдется это в миллион. Вот мое досье. Элиана почему-то вспомнила себя в детстве, когда девица монотонным голосом пошла долдонить:
– Я заманиваю мужчин в западню. Я их притягиваю. И снимаю их в момент близости. Они думают, что я коллекционирую любовные воспоминания. Они не знают, что они герои фильма – фильма о голом мужчине, о мужчине и его желании. Я уже сняла короткометражку, но хотела бы сделать трехчасовой видеофильм. На показ его будут приглашены все мужчины, которые будут в нем представлены, но они этого не будут знать. И во время просмотра будут снимать, как поведет себя каждый, когда он увидит себя на экране в чем мать родила. Это будет бомба. Не хватает миллиона на монтаж, постпроизводство и завершение работы.
Это было как раз то, что нужно! Элиана пообещала защищать досье. Она собиралась пригласить третьего посетителя, как вдруг почувствовала спазм в желудке. Она сделала медленный вдох, чтобы боль прошла, сделала несколько шагов к окну. Небо было единообразно синее, как каждый день на протяжении уже двух месяцев, но страх Элианы был вызван не изменениями климата. Она схватила мобильник, поискала номер и нажала на зеленую кнопку:
– Алло! Флёр!
Почти сразу ей ответил жизнерадостный голос:
– Здравствуйте, Элиана.
– Флёр, мы кое-что сможем сделать для Хакинг-клуба на телевидении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60