Забились водостоки, разросся мох. Из печной трубы вырос клен.
Время в мастерской остановилось, как будто закапсулировалось. Семь лет – не такой, казалось бы, большой срок, но за эти годы в мире, особенно немецкоговорящем, произошли большие изменения. Последнее незаконченное изделие ожидало обжига, здесь и там лежали наготове рабочие инструменты, стояли в ряд приготовленные на продажу предметы, раскрытый кондуит напоминал о невыполненном заказе, а груда квитанций – о пополнении запаса материалов. На верстаке можно было увидеть микроскоп и мощные лупы, а сбоку висело ожерелье из отбеленных птичьих костей.
Однажды на закате, после грозы, в июне 44-го года английский самолет-истребитель «Спитфайр», поблескивая серебристым фюзеляжем, вынырнул из черной тучи и, привлеченный стеклянной крышей, устремился прямиком на эту лакомую цель. «Спитфайр»3 – странное, если вдуматься, название для истребителя. «Spit» вызывает ассоциации с чем-то инфантильным, с мелким пакостничеством, и никакого видимого «fire» при взгляде на этот самолет вы бы не обнаружили. В считанные секунды истребитель должен был уничтожить хрупкую стеклянную крышу.
Красно-бело-синие опознавательные знаки на крыльях «Спитфайра» отразились стократно в окнах ювелирной мастерской. Боевая машина и стеклянная мансарда взорвались одновременно, и в закатных лучах во все стороны брызнули фрагменты стекла и металла. Такая вот хрустальная ночь. По свидетельству очевидцев, видимых неисправностей в работе самолета не было. Почему английский пилот выбрал такую смерть, осталось неизвестным. В последующие трое суток в радиусе трехсот квадратных миль не происходило никаких боевых действий.
Пожар в мастерской не возник, зато в сгущающейся ночи закрутилась бумажная метель: описи, квитанции, официальные запросы. Серенио и Барнст были педантами. На место происшествия наведалось гестапо. По документам можно было проследить движение драгоценных металлов и, в частности, золота, но самих золотых изделий не нашли. Власти были раздосадованы. После столь неординарного события следовало ожидать и необычной награды – так, по-видимому, рассуждало руководство местного банка. В руки гестапо попали неожиданные для ювелирного производства материалы: перья, крашеные деревянные бусы, свечной нагар, медная проволока в пластиковой оболочке, керамические осколки – все что угодно, кроме золота. Строго говоря, это не так. Когда из-под обломков извлекли английского пилота, у него на пальце обнаружилось простое обручальное кольцо. Двадцатитрехлетний летчик женился два месяца назад на двадцатилетней пловчихе-чемпионке из Австралии по имени Робин Боуман. Ее отец держал на побережье сувенирный магазин, торговавший полудрагоценными камнями. Ее мать покончила с собой, возможно, не выдержав разлуки с дочерью: прыгнула с пирса рыб кормить. Отец Робин закрыл магазин, задраил окна и вернулся в город.
Обручальное кольцо бросили в ящик с золотыми безделушками. Его дальнейшая история банальна, как все подобные приключения. После переплавки оно стало частью золотого слитка, последний же, по милости лейтенанта Харпша, так и не добрался до Больцано, итальянского города, где главным разочарованием туристов следует считать спагетти во всех видах.
Получив из Министерства обороны извещение о без вести пропавшем муже, Робин Боуман подождала шесть месяцев, а затем вернулась в родную Австралию, чтобы там, сидя на пляже, высматривать, щурясь на солнце, далекую Европу. Там она родит ребенка, а также похоронит отца. Чтобы как-то отвлечься от войны и собственной тоски, она продала отцовский магазин и купила в Аделаиде заколоченный дом на побережье. Когда ее кузен с силой открыл входную дверь, они увидели, что прихожая завалена письмами и бандеролями за десять лет. В одной бандерольке Робин нашла ключ. Стоило ей колупнуть ногтем краску, как под ней обнаружилось чистое золото.
Барбаросса
Это история о золотом слитке, который лейтенант Густав Харпш вручил своему сержанту в качестве платы за труды. Случилось это во время проливного дождя под уличным фонарем на автостоянке Дойчебанка в Баден-Бадене. Сержант ушел довольный, но выручить нечто по-настоящему ценное за слиток золота оказалось не так-то просто.
Когда началось продвижение русских в Восточной Германии, Даниель Фоссер, автомеханик из Гёстеринга, собрал вещи и отправился пешком за двести километров к матери в Хельстединг. За семь лет Даниелю удалось собрать коллекцию болванок из разных металлов – свинца, алюминия, цинка, хрома, меди, серебра и золота. В свое время он отвез к матери это громоздкое хозяйство на грузовике, но сейчас грузовик реквизировали для армейских нужд. Его мать жила в Черном Лесу. Мест для хранения металлических болванок у нее было предостаточно. Гараж, сад, бункер и даже бомбоубежище, которое выстроил для нее поклонник, мясник из Фридрихберга.
Даниелю было пятьдесят три года. У него были обширные планы. Например, он хотел поселиться в Мюнстере, в трехкомнатной квартире с мастерской на чердаке, у женщины с тремя детьми, которая однажды призналась ему в любви. Еще он хотел построить лодку и уплыть в Ирландию. Там он хотел отрастить шкиперскую бороду и соорудить себе шлем, как у настоящего викинга. А еще он хотел проверить, можно ли выгравировать молитву на скорлупе грецкого ореха. Но все карты спутало наступление русских. Надо было поторопиться с осуществлением хотя бы одного желания. Он решил сделать такой выбор, при котором его союзником могло бы стать золото.
Даниель отобрал самые ценные и увесистые болванки и принес с чердака отцовскую рыбацкую куртку защитного цвета, чтобы мать нашила на нее дополнительные карманы. Еще она дала ему плащ с тайными карманами, саквояж и рюкзак со множеством отделений, сделала на брюках прочные карманы-манжеты, сшила полотняную шляпу с твердыми полями и плотной подкладкой с внутренним карманчиком. Похихикивая, она даже сшила своему пятидесятитрехлетнему сыну трусы с надежным гульфиком, где его яйца приятно холодил металл, придавая уверенности в мужском превосходстве. Даниель распихал серебро и золото в двадцать девять карманов. Полностью экипированный, он весил сто сорок килограммов и передвигаться мог очень медленно, как во сне.
За два дня Даниель сумел дойти только до городка Тремонтиас. Он заметил, что за ним, метрах в пятидесяти, по противоположной стороне дороги следует странного вида молодой человек с изможденным лицом и высокими залысинами. Про себя Даниель окрестил его Доктор Смерть. Когда перед ним возникла река, он решил перейти ее вброд, чтобы не засветиться на людном мосту. Кроме того, так он рассчитывал избавиться от «хвоста».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Время в мастерской остановилось, как будто закапсулировалось. Семь лет – не такой, казалось бы, большой срок, но за эти годы в мире, особенно немецкоговорящем, произошли большие изменения. Последнее незаконченное изделие ожидало обжига, здесь и там лежали наготове рабочие инструменты, стояли в ряд приготовленные на продажу предметы, раскрытый кондуит напоминал о невыполненном заказе, а груда квитанций – о пополнении запаса материалов. На верстаке можно было увидеть микроскоп и мощные лупы, а сбоку висело ожерелье из отбеленных птичьих костей.
Однажды на закате, после грозы, в июне 44-го года английский самолет-истребитель «Спитфайр», поблескивая серебристым фюзеляжем, вынырнул из черной тучи и, привлеченный стеклянной крышей, устремился прямиком на эту лакомую цель. «Спитфайр»3 – странное, если вдуматься, название для истребителя. «Spit» вызывает ассоциации с чем-то инфантильным, с мелким пакостничеством, и никакого видимого «fire» при взгляде на этот самолет вы бы не обнаружили. В считанные секунды истребитель должен был уничтожить хрупкую стеклянную крышу.
Красно-бело-синие опознавательные знаки на крыльях «Спитфайра» отразились стократно в окнах ювелирной мастерской. Боевая машина и стеклянная мансарда взорвались одновременно, и в закатных лучах во все стороны брызнули фрагменты стекла и металла. Такая вот хрустальная ночь. По свидетельству очевидцев, видимых неисправностей в работе самолета не было. Почему английский пилот выбрал такую смерть, осталось неизвестным. В последующие трое суток в радиусе трехсот квадратных миль не происходило никаких боевых действий.
Пожар в мастерской не возник, зато в сгущающейся ночи закрутилась бумажная метель: описи, квитанции, официальные запросы. Серенио и Барнст были педантами. На место происшествия наведалось гестапо. По документам можно было проследить движение драгоценных металлов и, в частности, золота, но самих золотых изделий не нашли. Власти были раздосадованы. После столь неординарного события следовало ожидать и необычной награды – так, по-видимому, рассуждало руководство местного банка. В руки гестапо попали неожиданные для ювелирного производства материалы: перья, крашеные деревянные бусы, свечной нагар, медная проволока в пластиковой оболочке, керамические осколки – все что угодно, кроме золота. Строго говоря, это не так. Когда из-под обломков извлекли английского пилота, у него на пальце обнаружилось простое обручальное кольцо. Двадцатитрехлетний летчик женился два месяца назад на двадцатилетней пловчихе-чемпионке из Австралии по имени Робин Боуман. Ее отец держал на побережье сувенирный магазин, торговавший полудрагоценными камнями. Ее мать покончила с собой, возможно, не выдержав разлуки с дочерью: прыгнула с пирса рыб кормить. Отец Робин закрыл магазин, задраил окна и вернулся в город.
Обручальное кольцо бросили в ящик с золотыми безделушками. Его дальнейшая история банальна, как все подобные приключения. После переплавки оно стало частью золотого слитка, последний же, по милости лейтенанта Харпша, так и не добрался до Больцано, итальянского города, где главным разочарованием туристов следует считать спагетти во всех видах.
Получив из Министерства обороны извещение о без вести пропавшем муже, Робин Боуман подождала шесть месяцев, а затем вернулась в родную Австралию, чтобы там, сидя на пляже, высматривать, щурясь на солнце, далекую Европу. Там она родит ребенка, а также похоронит отца. Чтобы как-то отвлечься от войны и собственной тоски, она продала отцовский магазин и купила в Аделаиде заколоченный дом на побережье. Когда ее кузен с силой открыл входную дверь, они увидели, что прихожая завалена письмами и бандеролями за десять лет. В одной бандерольке Робин нашла ключ. Стоило ей колупнуть ногтем краску, как под ней обнаружилось чистое золото.
Барбаросса
Это история о золотом слитке, который лейтенант Густав Харпш вручил своему сержанту в качестве платы за труды. Случилось это во время проливного дождя под уличным фонарем на автостоянке Дойчебанка в Баден-Бадене. Сержант ушел довольный, но выручить нечто по-настоящему ценное за слиток золота оказалось не так-то просто.
Когда началось продвижение русских в Восточной Германии, Даниель Фоссер, автомеханик из Гёстеринга, собрал вещи и отправился пешком за двести километров к матери в Хельстединг. За семь лет Даниелю удалось собрать коллекцию болванок из разных металлов – свинца, алюминия, цинка, хрома, меди, серебра и золота. В свое время он отвез к матери это громоздкое хозяйство на грузовике, но сейчас грузовик реквизировали для армейских нужд. Его мать жила в Черном Лесу. Мест для хранения металлических болванок у нее было предостаточно. Гараж, сад, бункер и даже бомбоубежище, которое выстроил для нее поклонник, мясник из Фридрихберга.
Даниелю было пятьдесят три года. У него были обширные планы. Например, он хотел поселиться в Мюнстере, в трехкомнатной квартире с мастерской на чердаке, у женщины с тремя детьми, которая однажды призналась ему в любви. Еще он хотел построить лодку и уплыть в Ирландию. Там он хотел отрастить шкиперскую бороду и соорудить себе шлем, как у настоящего викинга. А еще он хотел проверить, можно ли выгравировать молитву на скорлупе грецкого ореха. Но все карты спутало наступление русских. Надо было поторопиться с осуществлением хотя бы одного желания. Он решил сделать такой выбор, при котором его союзником могло бы стать золото.
Даниель отобрал самые ценные и увесистые болванки и принес с чердака отцовскую рыбацкую куртку защитного цвета, чтобы мать нашила на нее дополнительные карманы. Еще она дала ему плащ с тайными карманами, саквояж и рюкзак со множеством отделений, сделала на брюках прочные карманы-манжеты, сшила полотняную шляпу с твердыми полями и плотной подкладкой с внутренним карманчиком. Похихикивая, она даже сшила своему пятидесятитрехлетнему сыну трусы с надежным гульфиком, где его яйца приятно холодил металл, придавая уверенности в мужском превосходстве. Даниель распихал серебро и золото в двадцать девять карманов. Полностью экипированный, он весил сто сорок килограммов и передвигаться мог очень медленно, как во сне.
За два дня Даниель сумел дойти только до городка Тремонтиас. Он заметил, что за ним, метрах в пятидесяти, по противоположной стороне дороги следует странного вида молодой человек с изможденным лицом и высокими залысинами. Про себя Даниель окрестил его Доктор Смерть. Когда перед ним возникла река, он решил перейти ее вброд, чтобы не засветиться на людном мосту. Кроме того, так он рассчитывал избавиться от «хвоста».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59