на каждый почивший в бозе «ИС» или «шерман» заводы невольных союзников отвечали десятками, если не сотнями, новых «коробок», которые штамповались, словно консервы. Технологии литья и сварки до того изощрились, что дешевле было смастерить (всего-то за пять-шесть конвейерных часов) новый танк, чем волочить на ремонтный завод подбитый. Так что с осени 44-го даже раненным «тридцатьчетверкам» был подписан смертный приговор. О человеческом материале вообще не задумывались: ушел в расход – честь ему, слава и кое-как сколоченная тумба! Новых водителей и башнеров пригоршнями черпали из резервов. Однако Рыбалко все-таки разозлился – генерала по-человечески завела эта непробиваемая сволочь – и взялся за трубку.
Недели не прошло – Ивана Иваныча передали в Третью с непременным условием – при любом раскладе (никто и не сомневался, что Череп останется жив) доставить уникума обратно.
Все тот же «особист» придирчиво осмотрел сданный в аренду экипаж. Ему и принюхиваться не надо было! Вдоволь напоив траву и кусты содержимым канистры, напоминающей скорее небольшую цистерну, Сукин поднес затем к якуту свой знаменитый кулак:
– Понюхай, олень северный! Еще раз приложишься – рога пообломаю, копытообразная скотина.
Умудрившийся взгромоздить на спину два тяжеленных «сидора» Крюк так же не мог не удостоиться внимания.
– К стенке бы тебя, подонок. Да, ладно, пока не время!
Найденов то ли молился, то ли вел сам с собой очередной диалог. Вот к сумасшедшему-то претензий не оказалось.
– Давай, Иван! Подсыпь-ка им уголька.
И Ванька подсыпал.
Неустанный Морозов и его инженеры не зря пропадали зимой 44-го на полигонах; единственный в своем роде, приземистый Т-44, только-только отбегавшийся и отстрелявшийся, доставили на плацдарм с немыслимой быстротой. Синтез всех предыдущих достижений (не побрезговали и опытом Фердинанда Порше), был награжден стомиллиметровой, улучшенного сплава, лобовой броней, новейшим ломающимся монокулярным прицелом, объединенным управлением ручного и моторного башенного привода, и кнопочным орудийным и пулеметным электроспуском. Экипаж наконец-то ограждался от топливных баков, имевших особенность при попадании «зажигалки» или фугаса щедро поливать соляркой стрелка и водителя. Люк-пробка был сама любезность, предоставляя механику возможность катапультироваться из машины за две секунды. Дизель В-44 так же обещал не ударить лицом в грязь даже при пятисоткилометровом прыжке – его, что было в новинку, упрятали поперек корпуса. «Мультициклон» играючи фильтровал воздух, охраняя башню от столь привычного для всех заряжающих угарного похмелья. Испытания сверхпробиваемой 120-мм пушки Д-25-44 вообще потрясли – с расстояния полутора километров любимец группы МТО «отдела 520» разделал под орех трофейную тяжелую кошку. Во время всей этой впечатляющей экзекуции (сорок пять секунд на две перезарядки) от «Тигра» к восторгу высокой комиссии, летели целые клочья.
Мгновения хватило Ивану Иванычу на обживание сиденья. Затем танкист обратился к машине со своим обычным приветствием, и приготовился выслушать жалобы. Однако, той последней военной осенью надежность сердечных клапанов и великолепное самочувствие трансмиссий и на серийных «тридцатьчетверках» не вызывали сомнений! Так что «Т-44» не собирался капризничать. В то время, как сообразительный танк выписывал кренделя на небольшом пятачке, гвардеец Крюк крутанул рукоять поворотного механизма и, прильнув к окуляру, освоил электроспуск – усердный «фугас» развалил одинокое дерево. Пьяный якут легко утопил в казеннике теперь уже броневую «чушку». Одобрительный гул боевых полковников и майоров был ответом на очевидное снайперство. Воодушевившись еще одним попаданием, Рыбалко не на шутку расщедрился – пять «Зверобоев», весь штабной резерв, переходили в полное подчинение чудаковатого капитана.
Разведку тоже не надо было подгонять. Столь нужный для общего дела хауптштурмфюрер Иосиф Витцель уже на следующий день понуро вытянул из пачки молодцеватого лейтехи-переводчика любезно предложенную сигарету. Хватанувший, словно холодной водички, переживаний, австриец сделался весьма разговорчив, так что в штабе армии руки потирали. Не смотря на невысокое звание, попавшийся зверь уже полгода заправлял столом в отделе кадров Главного Управления бронетанковых войск и на свою голову взялся сопровождать в поездке на фронт заместителя Главного Инспектора. Переброшенный транспортным «юнкерсом» из уютного теплого Цоссена в грязь и вонь передовой, бывший фронтовик закончил карьеру совершено конфузно. Остановив амфибию возле какой-то Богом забытой деревни, хауптштурмфюрер едва успел скинуть помочи. Расслабиться не пришлось – он был усыплен тяжеленным прикладом. Еще не верившие в удачу ребята-разведчики, на которых сам, по своей воле, напоролся незадачливый проверяющий, моментально сообразили из веревок кокон и волокли прикусившего язык австрийца на себе все добрые пятнадцать верст – от счастливого кустика до собственных окопов. Проснувшийся уже на «нейтралке» танкист натерпелся страху, когда по всей честной компании сыграл шестиствольный «Ванюша»[35] – и, наконец-то, опорожнился. Таким – обезумевшим от несчастья, помятым, перемазанным собственным поносом – он и предстал перед Рыбалко. Генерал смилостивился – пленника переодели в новые штаны, разумеется, не по росту – одной рукой приходилось поддерживать необъятные края порток. Хауптштурмфюреру поднесли водки. Последовавший за этим добровольный рассказ несколько озадачил слушателей. В составе «502», «503» и «505» батальонов тяжелых машин «Белый Тигр» никогда не числился. Его не было в списках «504» и «508». Если верить кадровику, Призрак вообще не значился ни в каком составе. Он не находился на довольствии ни в «Великой Германии», ни в ненавистном «Рейхе», ни в «Лейбштандарте», ни в совершенно безбашенной «Мертвой Голове». О нем не ведали ни Модель, ни Роммель, ни Киссельринг. Сам Витцель услышал о «тигре» в 42-м, будучи еще командиром радийного Pz IY, и то, по «солдатскому телефону». Впоследствии, когда в составе учебного «500»-го в Фаллингбостеле сам он натаскивал формируемые экипажи, попался некий механик, нос к носу столкнувшийся с «Тигром» под Харьковом; с появлением Призрака там началась настоящая мясорубка. Водитель уверял – во время бойни Призрак шел впереди порядков – и засвидетельствовал: все от его бортов рикошетировало и отлетало. К своему изумлению танкист не заметил никаких опознавательных знаков. Пулемет «Белого Тигра» спас самому механику жизнь – после подрыва собственного Pz III на мине, несчастный выбросился на броню. По уверению свидетеля, со всех сторон с ножами и саблями к нему рванулись вездесущие казаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Недели не прошло – Ивана Иваныча передали в Третью с непременным условием – при любом раскладе (никто и не сомневался, что Череп останется жив) доставить уникума обратно.
Все тот же «особист» придирчиво осмотрел сданный в аренду экипаж. Ему и принюхиваться не надо было! Вдоволь напоив траву и кусты содержимым канистры, напоминающей скорее небольшую цистерну, Сукин поднес затем к якуту свой знаменитый кулак:
– Понюхай, олень северный! Еще раз приложишься – рога пообломаю, копытообразная скотина.
Умудрившийся взгромоздить на спину два тяжеленных «сидора» Крюк так же не мог не удостоиться внимания.
– К стенке бы тебя, подонок. Да, ладно, пока не время!
Найденов то ли молился, то ли вел сам с собой очередной диалог. Вот к сумасшедшему-то претензий не оказалось.
– Давай, Иван! Подсыпь-ка им уголька.
И Ванька подсыпал.
Неустанный Морозов и его инженеры не зря пропадали зимой 44-го на полигонах; единственный в своем роде, приземистый Т-44, только-только отбегавшийся и отстрелявшийся, доставили на плацдарм с немыслимой быстротой. Синтез всех предыдущих достижений (не побрезговали и опытом Фердинанда Порше), был награжден стомиллиметровой, улучшенного сплава, лобовой броней, новейшим ломающимся монокулярным прицелом, объединенным управлением ручного и моторного башенного привода, и кнопочным орудийным и пулеметным электроспуском. Экипаж наконец-то ограждался от топливных баков, имевших особенность при попадании «зажигалки» или фугаса щедро поливать соляркой стрелка и водителя. Люк-пробка был сама любезность, предоставляя механику возможность катапультироваться из машины за две секунды. Дизель В-44 так же обещал не ударить лицом в грязь даже при пятисоткилометровом прыжке – его, что было в новинку, упрятали поперек корпуса. «Мультициклон» играючи фильтровал воздух, охраняя башню от столь привычного для всех заряжающих угарного похмелья. Испытания сверхпробиваемой 120-мм пушки Д-25-44 вообще потрясли – с расстояния полутора километров любимец группы МТО «отдела 520» разделал под орех трофейную тяжелую кошку. Во время всей этой впечатляющей экзекуции (сорок пять секунд на две перезарядки) от «Тигра» к восторгу высокой комиссии, летели целые клочья.
Мгновения хватило Ивану Иванычу на обживание сиденья. Затем танкист обратился к машине со своим обычным приветствием, и приготовился выслушать жалобы. Однако, той последней военной осенью надежность сердечных клапанов и великолепное самочувствие трансмиссий и на серийных «тридцатьчетверках» не вызывали сомнений! Так что «Т-44» не собирался капризничать. В то время, как сообразительный танк выписывал кренделя на небольшом пятачке, гвардеец Крюк крутанул рукоять поворотного механизма и, прильнув к окуляру, освоил электроспуск – усердный «фугас» развалил одинокое дерево. Пьяный якут легко утопил в казеннике теперь уже броневую «чушку». Одобрительный гул боевых полковников и майоров был ответом на очевидное снайперство. Воодушевившись еще одним попаданием, Рыбалко не на шутку расщедрился – пять «Зверобоев», весь штабной резерв, переходили в полное подчинение чудаковатого капитана.
Разведку тоже не надо было подгонять. Столь нужный для общего дела хауптштурмфюрер Иосиф Витцель уже на следующий день понуро вытянул из пачки молодцеватого лейтехи-переводчика любезно предложенную сигарету. Хватанувший, словно холодной водички, переживаний, австриец сделался весьма разговорчив, так что в штабе армии руки потирали. Не смотря на невысокое звание, попавшийся зверь уже полгода заправлял столом в отделе кадров Главного Управления бронетанковых войск и на свою голову взялся сопровождать в поездке на фронт заместителя Главного Инспектора. Переброшенный транспортным «юнкерсом» из уютного теплого Цоссена в грязь и вонь передовой, бывший фронтовик закончил карьеру совершено конфузно. Остановив амфибию возле какой-то Богом забытой деревни, хауптштурмфюрер едва успел скинуть помочи. Расслабиться не пришлось – он был усыплен тяжеленным прикладом. Еще не верившие в удачу ребята-разведчики, на которых сам, по своей воле, напоролся незадачливый проверяющий, моментально сообразили из веревок кокон и волокли прикусившего язык австрийца на себе все добрые пятнадцать верст – от счастливого кустика до собственных окопов. Проснувшийся уже на «нейтралке» танкист натерпелся страху, когда по всей честной компании сыграл шестиствольный «Ванюша»[35] – и, наконец-то, опорожнился. Таким – обезумевшим от несчастья, помятым, перемазанным собственным поносом – он и предстал перед Рыбалко. Генерал смилостивился – пленника переодели в новые штаны, разумеется, не по росту – одной рукой приходилось поддерживать необъятные края порток. Хауптштурмфюреру поднесли водки. Последовавший за этим добровольный рассказ несколько озадачил слушателей. В составе «502», «503» и «505» батальонов тяжелых машин «Белый Тигр» никогда не числился. Его не было в списках «504» и «508». Если верить кадровику, Призрак вообще не значился ни в каком составе. Он не находился на довольствии ни в «Великой Германии», ни в ненавистном «Рейхе», ни в «Лейбштандарте», ни в совершенно безбашенной «Мертвой Голове». О нем не ведали ни Модель, ни Роммель, ни Киссельринг. Сам Витцель услышал о «тигре» в 42-м, будучи еще командиром радийного Pz IY, и то, по «солдатскому телефону». Впоследствии, когда в составе учебного «500»-го в Фаллингбостеле сам он натаскивал формируемые экипажи, попался некий механик, нос к носу столкнувшийся с «Тигром» под Харьковом; с появлением Призрака там началась настоящая мясорубка. Водитель уверял – во время бойни Призрак шел впереди порядков – и засвидетельствовал: все от его бортов рикошетировало и отлетало. К своему изумлению танкист не заметил никаких опознавательных знаков. Пулемет «Белого Тигра» спас самому механику жизнь – после подрыва собственного Pz III на мине, несчастный выбросился на броню. По уверению свидетеля, со всех сторон с ножами и саблями к нему рванулись вездесущие казаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40