Вы вылетели на своем самолете на несколько часов раньше, чем корабль прибыл в порт. Думаю, вы попросили друга послать телеграмму, прежде чем покинуть корабль. Вы прилетели сюда, увидели, что ваша жена занимается любовью с другим мужчиной, приземлились на пляже и утопили ее.
— Вы с ума сошли! — Через какое-то время он сказал более спокойно: — Вы правы, я вылетел раньше. Это вы можете легко узнать. Я немного полетал, чтобы набрать летное время...
— А где вы летали?
— Вдоль побережья. Сюда я не прилетал. Это очень далеко. Я приземлился в Аламейде в пять тридцать. Могу доказать это.
— Кто этот ваш друг? — я показал через открытую дверь на морского офицера, стоявшего на пляже и смотревшего на море.
— Лейтенант Харрис. Мы с ним полетим в Аламейду. Предупреждаю вас, не делайте при нем никаких смехотворных обвинений, иначе пожалеете об этом.
— Я хочу задать ему всего один вопрос. На каких самолетах вы летаете?
— ФМ-3.
Я вышел из дома и пошел под горку к лейтенанту Харрису. Он повернулся ко мне, и я увидел на его рубашке эмблему летчиков.
— Доброе утро, лейтенант. Вы, наверное, много летали?
— Тридцать два месяца. А почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что я тут поспорил. Может ли самолет приземлиться на таком пляже и взлететь снова?
— Думаю, определенный тип самолета может. Например, «Пайпер Каб». На таком самолете я бы попытался это сделать. Я разрешил ваш спор?
— Я имел в виду истребитель марки ФМ-3.
— Нет, на ФМ-3 этого сделать нельзя, — заверил он меня. — Просто невозможно. Приземлиться еще с трудом можно, но взлететь — никогда. Мало места и недостаточно твердая поверхность. Спросите Джека, он скажет вам то же самое.
Я вернулся к дому и сказал Джеку:
— Я был не прав, извините. Согласен с вами. Мне больше не стоит заниматься этим делом.
— До свиданья, Милисент, — сказал Джек и поцеловал ее в щеку. — Если сегодня вечером я не приеду, то буду здесь утром. Держитесь.
— И вы, Джек, тоже.
Он ушел, даже не взглянув на меня.
Итак, это дело закончилось так же, как и началось, мы остались наедине с миссис Дрин в комнате, думая, что же произошло с ее дочерью.
— Вы не должны были ему говорить то, что сказали. Он и без того достаточно пережил.
Ум мой работал быстро, но был ли в этом толк?
— Полагаю, лейтенант Харрис знает, о чем говорит. Он сказал мне, что истребитель не может приземлиться здесь на пляже и снова взлететь. А здесь нет другого места, где бы он мог приземлиться и взлететь незамеченным. Значит, он не приземлялся. Но я все же не могу поверить, что его здесь не было. Любой муж, летающий вдоль побережья в районе дома, где должна быть его жена, обязательно спустится как можно ниже и помашет ей крыльями, ведь так? А Терри Невилл видел самолет, видел, как он спускался.
— Терри Невилл?
— Я разговаривал с ним вчера вечером. Он был с Юной перед ее смертью. Они были вместе с ней на плоту, когда самолет Джека начал спускаться вниз. Джек их увидел, увидел, чем они занимались. И они его увидели. Терри быстро уехал. А дальше что?
— Вы придумываете все это, — сказала миссис Дрин, но ее зеленые глаза внимательно на меня смотрели.
— Я все это придумываю, конечно. Меня здесь не было. Когда Терри Невилл удрал, здесь осталась одна Юна и Джек в самолете, делающем круги над ее головой. Я стараюсь понять, почему умерла Юна. Я должен придумывать всякие варианты. Но думаю, что она умерла от страха. Возможно, Джек спустился очень низко и заставил ее прыгнуть в море. Думаю, он продолжал очень низко летать над ней, пока она не утонула. А потом вернулся в Аламейду и записал на доске мелом время, которое он налетал.
— Фантазия, — возразила она. — И безобразная фантазия. Я в это не верю.
— Вы должны верить. Вы же получили эту телеграмму.
— Не понимаю, о чем вы говорите?
— Джек послал Юне телеграмму, сообщив, когда он прилетает. Юна сказала об этом Хилде Карп. А Хилда Карп сообщила мне. Странно, что вы ничего не рассказали мне об этом.
— Ничего об этом не знала, — возразила Милисент Дрин. Ее глаза ничего не выражали.
Я продолжал, не обращая внимания на ее возражения:
— Полагаю, в телеграмме говорилось не только о том, что корабль Джека прибывает седьмого, но что он днем будет летать над домом на своем самолете. К счастью, моя работа строится не только на догадках. Текст телеграммы есть на телеграфе, и полиция сможет его получить. А теперь я еду в город.
— Подождите, — сказала она. — Не обращайтесь по этому поводу в полицию. Вы только доставите Джеку неприятности. Я уничтожила телеграмму, чтобы защитить его, но я скажу вам, что в ней было. Вы правильно догадались. Он написал, что будет летать над домом седьмого сентября.
— Когда вы уничтожили телеграмму?
— Вчера, прежде чем прийти к вам. Я боялась, что Джек окажется из-за нее замешанным в этом деле.
— А зачем вы вообще пришли ко мне, если хотели защитить Джека? Вы ведь поняли, что произошло?
— Я не была уверена. Не знала, что с ней произошло, и, пока не убедилась, не знала, что делать.
— Вы и сейчас не знаете. Но я начинаю кое-что понимать. Совершенно очевидно, что Юна не получала телеграммы, во всяком случае, в том виде, в каком она была послана. Иначе она не повела бы себя так, зная, что муж будет летать над ней. Может быть, вы изменили дату на телеграмме, указав следующий день? А потом отправились в Голливуд, чтобы Юна могла провести свой последний день с Терри Невиллом.
— Возможно, — лицо ее было оживленным, полным скрытой энергии. Она была похожа на кобру, слушающую музыку.
— Возможно, вы хотели заполучить Джека. А может быть, у вас были другие причины. Не знаю. Думаю, даже психоаналитик с трудом сможет определить мотивы, двигавшие вами, а я не психоаналитик. Но знаю, что вы способствовали этому убийству. И ваш план сработал даже лучше, чем вы ожидали.
— Она погибла случайно, — сказала миссис Дрин хриплым голосом. — И если вы пойдете в полицию, то будете выглядеть дураком и доставите неприятности Джеку.
— А вы заботитесь о Джеке, не правда ли?
— А почему я не должна этого делать? Он был моим, прежде чем встретился с Юной. Она отобрала его у меня.
— А теперь вы думаете, что вернули его? — Я встал, чтобы уйти. — Надеюсь только, что он не догадается о том, о чем догадался я.
— Вы думаете, он догадается? — Ее вдруг охватил страх, лицо исказилось.
Я ничего не ответил.
1 2 3 4 5 6 7
— Вы с ума сошли! — Через какое-то время он сказал более спокойно: — Вы правы, я вылетел раньше. Это вы можете легко узнать. Я немного полетал, чтобы набрать летное время...
— А где вы летали?
— Вдоль побережья. Сюда я не прилетал. Это очень далеко. Я приземлился в Аламейде в пять тридцать. Могу доказать это.
— Кто этот ваш друг? — я показал через открытую дверь на морского офицера, стоявшего на пляже и смотревшего на море.
— Лейтенант Харрис. Мы с ним полетим в Аламейду. Предупреждаю вас, не делайте при нем никаких смехотворных обвинений, иначе пожалеете об этом.
— Я хочу задать ему всего один вопрос. На каких самолетах вы летаете?
— ФМ-3.
Я вышел из дома и пошел под горку к лейтенанту Харрису. Он повернулся ко мне, и я увидел на его рубашке эмблему летчиков.
— Доброе утро, лейтенант. Вы, наверное, много летали?
— Тридцать два месяца. А почему вы спрашиваете?
— Дело в том, что я тут поспорил. Может ли самолет приземлиться на таком пляже и взлететь снова?
— Думаю, определенный тип самолета может. Например, «Пайпер Каб». На таком самолете я бы попытался это сделать. Я разрешил ваш спор?
— Я имел в виду истребитель марки ФМ-3.
— Нет, на ФМ-3 этого сделать нельзя, — заверил он меня. — Просто невозможно. Приземлиться еще с трудом можно, но взлететь — никогда. Мало места и недостаточно твердая поверхность. Спросите Джека, он скажет вам то же самое.
Я вернулся к дому и сказал Джеку:
— Я был не прав, извините. Согласен с вами. Мне больше не стоит заниматься этим делом.
— До свиданья, Милисент, — сказал Джек и поцеловал ее в щеку. — Если сегодня вечером я не приеду, то буду здесь утром. Держитесь.
— И вы, Джек, тоже.
Он ушел, даже не взглянув на меня.
Итак, это дело закончилось так же, как и началось, мы остались наедине с миссис Дрин в комнате, думая, что же произошло с ее дочерью.
— Вы не должны были ему говорить то, что сказали. Он и без того достаточно пережил.
Ум мой работал быстро, но был ли в этом толк?
— Полагаю, лейтенант Харрис знает, о чем говорит. Он сказал мне, что истребитель не может приземлиться здесь на пляже и снова взлететь. А здесь нет другого места, где бы он мог приземлиться и взлететь незамеченным. Значит, он не приземлялся. Но я все же не могу поверить, что его здесь не было. Любой муж, летающий вдоль побережья в районе дома, где должна быть его жена, обязательно спустится как можно ниже и помашет ей крыльями, ведь так? А Терри Невилл видел самолет, видел, как он спускался.
— Терри Невилл?
— Я разговаривал с ним вчера вечером. Он был с Юной перед ее смертью. Они были вместе с ней на плоту, когда самолет Джека начал спускаться вниз. Джек их увидел, увидел, чем они занимались. И они его увидели. Терри быстро уехал. А дальше что?
— Вы придумываете все это, — сказала миссис Дрин, но ее зеленые глаза внимательно на меня смотрели.
— Я все это придумываю, конечно. Меня здесь не было. Когда Терри Невилл удрал, здесь осталась одна Юна и Джек в самолете, делающем круги над ее головой. Я стараюсь понять, почему умерла Юна. Я должен придумывать всякие варианты. Но думаю, что она умерла от страха. Возможно, Джек спустился очень низко и заставил ее прыгнуть в море. Думаю, он продолжал очень низко летать над ней, пока она не утонула. А потом вернулся в Аламейду и записал на доске мелом время, которое он налетал.
— Фантазия, — возразила она. — И безобразная фантазия. Я в это не верю.
— Вы должны верить. Вы же получили эту телеграмму.
— Не понимаю, о чем вы говорите?
— Джек послал Юне телеграмму, сообщив, когда он прилетает. Юна сказала об этом Хилде Карп. А Хилда Карп сообщила мне. Странно, что вы ничего не рассказали мне об этом.
— Ничего об этом не знала, — возразила Милисент Дрин. Ее глаза ничего не выражали.
Я продолжал, не обращая внимания на ее возражения:
— Полагаю, в телеграмме говорилось не только о том, что корабль Джека прибывает седьмого, но что он днем будет летать над домом на своем самолете. К счастью, моя работа строится не только на догадках. Текст телеграммы есть на телеграфе, и полиция сможет его получить. А теперь я еду в город.
— Подождите, — сказала она. — Не обращайтесь по этому поводу в полицию. Вы только доставите Джеку неприятности. Я уничтожила телеграмму, чтобы защитить его, но я скажу вам, что в ней было. Вы правильно догадались. Он написал, что будет летать над домом седьмого сентября.
— Когда вы уничтожили телеграмму?
— Вчера, прежде чем прийти к вам. Я боялась, что Джек окажется из-за нее замешанным в этом деле.
— А зачем вы вообще пришли ко мне, если хотели защитить Джека? Вы ведь поняли, что произошло?
— Я не была уверена. Не знала, что с ней произошло, и, пока не убедилась, не знала, что делать.
— Вы и сейчас не знаете. Но я начинаю кое-что понимать. Совершенно очевидно, что Юна не получала телеграммы, во всяком случае, в том виде, в каком она была послана. Иначе она не повела бы себя так, зная, что муж будет летать над ней. Может быть, вы изменили дату на телеграмме, указав следующий день? А потом отправились в Голливуд, чтобы Юна могла провести свой последний день с Терри Невиллом.
— Возможно, — лицо ее было оживленным, полным скрытой энергии. Она была похожа на кобру, слушающую музыку.
— Возможно, вы хотели заполучить Джека. А может быть, у вас были другие причины. Не знаю. Думаю, даже психоаналитик с трудом сможет определить мотивы, двигавшие вами, а я не психоаналитик. Но знаю, что вы способствовали этому убийству. И ваш план сработал даже лучше, чем вы ожидали.
— Она погибла случайно, — сказала миссис Дрин хриплым голосом. — И если вы пойдете в полицию, то будете выглядеть дураком и доставите неприятности Джеку.
— А вы заботитесь о Джеке, не правда ли?
— А почему я не должна этого делать? Он был моим, прежде чем встретился с Юной. Она отобрала его у меня.
— А теперь вы думаете, что вернули его? — Я встал, чтобы уйти. — Надеюсь только, что он не догадается о том, о чем догадался я.
— Вы думаете, он догадается? — Ее вдруг охватил страх, лицо исказилось.
Я ничего не ответил.
1 2 3 4 5 6 7