И я также надеюсь, что сказанное мной никоим образом не ухудшит его отношений с семьей его супруги.
— Думаю, что не ухудшит, если он прервал всякие связи с той женщиной. Кстати, как ее звали?
— Долфин. Стелла Долфин. Довольно редкое имя. — Он назвал мне его по буквам.
Я посмотрел в телефонной книге адрес прямо в кабинете Шиллинга. Там значилась всего одна фамилия Долфин — Джек Долфин. И жил этот Долфин там же, что и Ленард Листер.
* * *
При дневном свете дом в Санта-Монике выглядел покинутым. Занавески на окнах первого и второго этажей опущены. Трава на лужайке высохла. Клумбы заросли сорняками. В них отражалась жизнь людей этого дома, как бы парализованных своим несчастьем. Я, однако, заметил, что лужайку недавно поливали. В неровностях покрытой цементом дороги кое-где стояла вода.
Я поднялся по лестнице, ведущей в квартиру Листера. На мой стук никто не ответил. Я попробовал ручку двери. Дверь была заперта. В доме послышались шаркающие шаги. Седовласый мужчина в яркой рубашке открыл дверь и прищурился на солнце. Видно было, что ночь он провел плохо. Глаза его слезились от алкоголя и огорчений, губы были чувственными и беззащитными. Дряблые щеки напоминали размякший пластилин, приклеенный к костям. Тело его выглядело так же. Он напоминал яйцо всмятку, очищенное от скорлупы.
Меня он, кажется, не узнал.
— Мистер Долфин?
— Да. — Голос мой он припомнил. — Послушайте, в чем дело? Вы были здесь прошлой ночью, сказали, что полицейский.
— Это вы так решили. Я частный детектив, и зовут меня Арчер.
— Что вы говорите? Я сам был частным детективом. Охранял завод в Дугласе. Но вышел в отставку, когда скопил достаточно денег. У меня шесть домов, земля, на которой можно построить прекрасные жилые многоквартирные дома. Возможно, я не выгляжу собственником, но это так.
— Ну и прекрасно. А что случилось с вашими жильцами?
— Вы имеете в виду Листера? Понятия не имею. Съехали.
— Насовсем?
— Совершенно верно.
Он переступил через порог, дыша перегаром, и по-дружески положил руку мне на плечо. Это также помогло ему удержаться на ногах.
— Я уже собирался его выгнать, но он опередил меня. Собрал свои пожитки и съехал.
— А женщина, которая жила с ним, его жена?
— Она уехала вместе с ним.
— В его машине?
— Совершенно верно.
Он описал мне машину: синий «бьюик» довоенной марки, прошел двести или триста тысяч миль. Номера машины Долфин не помнил. Листеры не оставили своего адреса.
— А я могу поговорить с миссис Долфин?
— А зачем это вам? — Рука на моем плече потяжелела. Глаза его под напухшими веками сузились.
— Она может знать, куда уехал Листер.
— Вы так думаете?
— Да. — Я пожал плечами и сбросил его руку. — Я слышал, они были друзьями.
— Вы это слышали?
Он набросился на меня. Лицо его исказилось от внезапного гнева. Он схватил меня за горло. Долфин был сильным, но реакция у него была замедленной. Я ударил его по рукам снизу и вырвался. Он попятился и стукнулся о дверную раму, расставив руки в стороны, как бы готовясь к распятию.
— Вы ведете себя глупо, Долфин.
— Простите. — Он весь дрожал, как будто вдруг сильно испугался. — Я не очень здоров. Все эти волнения... — Он прижал руки к груди, где на рубахе были изображены танцовщицы с обручами, издал звук, напоминающий звук лопнувшей гитарной струны. Лицо его стало белым. У него начался приступ астмы.
— Какие волнения, Долфин?
— Стелла меня оставила. Выжала меня, как лимон, а потом бросила. Я хочу дать вам один совет. Никогда не женитесь на женщине моложе себя...
— Когда это случилось?
— Прошлой ночью. Она уехала с Листером.
— С ним уехали обе женщины?
— Да, сэр. Стелла и другая женщина. Обе. — Пьяная похоть исказила черты его лица. — Я думаю, этот рыжий верзила считает, что может удовлетворить обеих. На здоровье. С меня хватит.
— А вы видели, как они уезжали?
— Нет. Я был в постели.
— Откуда же вы знаете, что ваша жена уехала с Листером?
— Она сказала мне, что собирается с ним уехать. — Он пожал своими тяжелыми плечами. — Что я мог сделать?
— Вы хотя бы догадываетесь, куда они могли податься?
— Нет. Не знаю и не хочу знать. Пусть уматывают. От нее все равно не было никакого толку. — Приступ мешал ему дышать. Хрипы в груди как бы подчеркивали боль, не высказанную словами. — Я сказал себе: пусть катится. Мне будет лучше.
Он присел на ступеньку и закрыл лицо руками. Волосы его разлохматились и торчали, как перья. Я ушел.
* * *
Приехав в отель «Осеано», я позвонил Харлану снизу. Он тут же взял трубку, голос у него был напряженным и недовольным.
— Где вы были все это время? Я пытался связаться с вами.
— Разбирался с Листером. Он уехал вместе с вашей сестрой.
— Я знаю. Он мне звонил. Оправдались мои самые худшие предположения. Он хочет получить деньги. И он едет сюда, чтобы попытаться это сделать.
— Когда он собирается это сделать?
— В двенадцать часов дня. Я должен встретиться с ним в холле.
Я посмотрел на электрические часы, которые висели в алькове над столом дежурного: было без двадцати двенадцать.
— Я сейчас в холле. Мне подняться?
— Лучше я спущусь. — Он заколебался. — У меня посетитель.
Я сел на красный пластиковый диванчик у двери лифта. Красная стрелка над дверью передвинулась с единицы на тройку, а потом опять на единицу. Дверь лифта раскрылась. Из лифта вышла мать Харлана, позвякивая цепочками и озираясь. Она была одета в то же платье из мешковины; но теперь сверху на ней была темно-зеленая накидка, что делало ее похожей на старую птицу, приносящую несчастье.
Увидев меня, она подошла широким шагом. На ее худых ногах были все те же сандалии.
— Доброе утро, миссис Харлан.
— Моя фамилия не Харлан, — сказала она строго, но свою правильную фамилию не назвала. — Вы следите за мной, молодой человек? Предупреждаю вас...
— Вам не нужно меня ни о чем предупреждать. Я пришел повидаться с вашим сыном. Вы, кажется, только что у него были?
— Да, я была сейчас у сына. — Лицо ее осунулось из-за плохого настроения. Глаза блестели среди морщин, как мокрая черная галька. — Вы кажетесь мне приличным человеком. Я немного экстрасенс, вижу ауру, посвятила этому всю свою жизнь. И скажу вам, мистер, как вас там зовут, — поскольку вы связались с моим сыном, — что у Реджинальда просто дьявольская аура. Он был бессердечным ребенком и стал бессердечным мужчиной. Даже не хочет помочь сестре, которая попала в очень тяжелое положение.
— Тяжелое положение?
— Да, у нее большие неприятности. Она не рассказала мне, в чем дело, но я знаю свою дочь...
— Когда вы ее видели в последний раз?
— Я не виделась с ней. Она позвонила мне по телефону вчера вечером. Ей очень нужны были деньги. Она, конечно, знала, что денег у меня нет. Вот уже десять лет, как я живу на ее деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
— Думаю, что не ухудшит, если он прервал всякие связи с той женщиной. Кстати, как ее звали?
— Долфин. Стелла Долфин. Довольно редкое имя. — Он назвал мне его по буквам.
Я посмотрел в телефонной книге адрес прямо в кабинете Шиллинга. Там значилась всего одна фамилия Долфин — Джек Долфин. И жил этот Долфин там же, что и Ленард Листер.
* * *
При дневном свете дом в Санта-Монике выглядел покинутым. Занавески на окнах первого и второго этажей опущены. Трава на лужайке высохла. Клумбы заросли сорняками. В них отражалась жизнь людей этого дома, как бы парализованных своим несчастьем. Я, однако, заметил, что лужайку недавно поливали. В неровностях покрытой цементом дороги кое-где стояла вода.
Я поднялся по лестнице, ведущей в квартиру Листера. На мой стук никто не ответил. Я попробовал ручку двери. Дверь была заперта. В доме послышались шаркающие шаги. Седовласый мужчина в яркой рубашке открыл дверь и прищурился на солнце. Видно было, что ночь он провел плохо. Глаза его слезились от алкоголя и огорчений, губы были чувственными и беззащитными. Дряблые щеки напоминали размякший пластилин, приклеенный к костям. Тело его выглядело так же. Он напоминал яйцо всмятку, очищенное от скорлупы.
Меня он, кажется, не узнал.
— Мистер Долфин?
— Да. — Голос мой он припомнил. — Послушайте, в чем дело? Вы были здесь прошлой ночью, сказали, что полицейский.
— Это вы так решили. Я частный детектив, и зовут меня Арчер.
— Что вы говорите? Я сам был частным детективом. Охранял завод в Дугласе. Но вышел в отставку, когда скопил достаточно денег. У меня шесть домов, земля, на которой можно построить прекрасные жилые многоквартирные дома. Возможно, я не выгляжу собственником, но это так.
— Ну и прекрасно. А что случилось с вашими жильцами?
— Вы имеете в виду Листера? Понятия не имею. Съехали.
— Насовсем?
— Совершенно верно.
Он переступил через порог, дыша перегаром, и по-дружески положил руку мне на плечо. Это также помогло ему удержаться на ногах.
— Я уже собирался его выгнать, но он опередил меня. Собрал свои пожитки и съехал.
— А женщина, которая жила с ним, его жена?
— Она уехала вместе с ним.
— В его машине?
— Совершенно верно.
Он описал мне машину: синий «бьюик» довоенной марки, прошел двести или триста тысяч миль. Номера машины Долфин не помнил. Листеры не оставили своего адреса.
— А я могу поговорить с миссис Долфин?
— А зачем это вам? — Рука на моем плече потяжелела. Глаза его под напухшими веками сузились.
— Она может знать, куда уехал Листер.
— Вы так думаете?
— Да. — Я пожал плечами и сбросил его руку. — Я слышал, они были друзьями.
— Вы это слышали?
Он набросился на меня. Лицо его исказилось от внезапного гнева. Он схватил меня за горло. Долфин был сильным, но реакция у него была замедленной. Я ударил его по рукам снизу и вырвался. Он попятился и стукнулся о дверную раму, расставив руки в стороны, как бы готовясь к распятию.
— Вы ведете себя глупо, Долфин.
— Простите. — Он весь дрожал, как будто вдруг сильно испугался. — Я не очень здоров. Все эти волнения... — Он прижал руки к груди, где на рубахе были изображены танцовщицы с обручами, издал звук, напоминающий звук лопнувшей гитарной струны. Лицо его стало белым. У него начался приступ астмы.
— Какие волнения, Долфин?
— Стелла меня оставила. Выжала меня, как лимон, а потом бросила. Я хочу дать вам один совет. Никогда не женитесь на женщине моложе себя...
— Когда это случилось?
— Прошлой ночью. Она уехала с Листером.
— С ним уехали обе женщины?
— Да, сэр. Стелла и другая женщина. Обе. — Пьяная похоть исказила черты его лица. — Я думаю, этот рыжий верзила считает, что может удовлетворить обеих. На здоровье. С меня хватит.
— А вы видели, как они уезжали?
— Нет. Я был в постели.
— Откуда же вы знаете, что ваша жена уехала с Листером?
— Она сказала мне, что собирается с ним уехать. — Он пожал своими тяжелыми плечами. — Что я мог сделать?
— Вы хотя бы догадываетесь, куда они могли податься?
— Нет. Не знаю и не хочу знать. Пусть уматывают. От нее все равно не было никакого толку. — Приступ мешал ему дышать. Хрипы в груди как бы подчеркивали боль, не высказанную словами. — Я сказал себе: пусть катится. Мне будет лучше.
Он присел на ступеньку и закрыл лицо руками. Волосы его разлохматились и торчали, как перья. Я ушел.
* * *
Приехав в отель «Осеано», я позвонил Харлану снизу. Он тут же взял трубку, голос у него был напряженным и недовольным.
— Где вы были все это время? Я пытался связаться с вами.
— Разбирался с Листером. Он уехал вместе с вашей сестрой.
— Я знаю. Он мне звонил. Оправдались мои самые худшие предположения. Он хочет получить деньги. И он едет сюда, чтобы попытаться это сделать.
— Когда он собирается это сделать?
— В двенадцать часов дня. Я должен встретиться с ним в холле.
Я посмотрел на электрические часы, которые висели в алькове над столом дежурного: было без двадцати двенадцать.
— Я сейчас в холле. Мне подняться?
— Лучше я спущусь. — Он заколебался. — У меня посетитель.
Я сел на красный пластиковый диванчик у двери лифта. Красная стрелка над дверью передвинулась с единицы на тройку, а потом опять на единицу. Дверь лифта раскрылась. Из лифта вышла мать Харлана, позвякивая цепочками и озираясь. Она была одета в то же платье из мешковины; но теперь сверху на ней была темно-зеленая накидка, что делало ее похожей на старую птицу, приносящую несчастье.
Увидев меня, она подошла широким шагом. На ее худых ногах были все те же сандалии.
— Доброе утро, миссис Харлан.
— Моя фамилия не Харлан, — сказала она строго, но свою правильную фамилию не назвала. — Вы следите за мной, молодой человек? Предупреждаю вас...
— Вам не нужно меня ни о чем предупреждать. Я пришел повидаться с вашим сыном. Вы, кажется, только что у него были?
— Да, я была сейчас у сына. — Лицо ее осунулось из-за плохого настроения. Глаза блестели среди морщин, как мокрая черная галька. — Вы кажетесь мне приличным человеком. Я немного экстрасенс, вижу ауру, посвятила этому всю свою жизнь. И скажу вам, мистер, как вас там зовут, — поскольку вы связались с моим сыном, — что у Реджинальда просто дьявольская аура. Он был бессердечным ребенком и стал бессердечным мужчиной. Даже не хочет помочь сестре, которая попала в очень тяжелое положение.
— Тяжелое положение?
— Да, у нее большие неприятности. Она не рассказала мне, в чем дело, но я знаю свою дочь...
— Когда вы ее видели в последний раз?
— Я не виделась с ней. Она позвонила мне по телефону вчера вечером. Ей очень нужны были деньги. Она, конечно, знала, что денег у меня нет. Вот уже десять лет, как я живу на ее деньги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12