До событий, произошедших пять месяцев назад, фразы типа «сделать что-то или умереть» казались мне совершенно безобидными.
Сон не спешил раскрывать, свои объятия. Всякий раз, когда мои тяжелые дрожащие веки опускались, какая-то сцена из прошедшей ночи тут же высвечивалась на экране закрытых век, и я снова их открывала, и в мрачном расположении духа лежала в мягком золотом свете ранней осени, вдыхая аромат роз.
He знаю, сколько я так пролежала. Когда солнце поднялось выше, я перевернулась набок, чтобы видеть, как по коричневому полу растекается пятно света, как лучики солнца гладят стопки моих книг, обнимают стол, бьются о диван, нежно касаются моего лица. Я была в покое и в безопасности: даже в большей безопасности, чем до той ночи, когда я поехала на озеро и встретила Кона. Бо больше нет. Ни Бо, ни его банды. Но я не могла в это поверить. Или не могла поверить в это… не поверив во все остальное, что с этим связано. Мы сделали это – Кон и я. Мы сделали то, что собирались, больше того, мы сделали то, что полагали нам не под силу. Я даже рассчитывала, что у нас ничего не выйдет. Я ошибалась. Мы это сделали. Сделали – очень твердое слово. Словно катишься по лестнице.
Я не чувствовала себя в безопасности. Наоборот, я как будто ждала, что сейчас снова произойдет нечто ужасное. Нет. Я чувствовала себя так, словно явилось то, что было для меня самым ужасным. Это была не смерть. Это была я сама. Я боюсь тебя. И я боюсь себя.
Каких-то три месяца назад меня так беспокоило, не окажусь ли я полукровкой, не случится ли генам демона и магодела скреститься нехорошим образом, и мне казалось, что ничего не может быть ужаснее. Это было худшее, что я вообще могла представить. Я разорвала бумажный мешочек с содой – наследие отца – и высыпала содержимое в уксус, унаследованный от матери. Естественно, все забулькало, зашипело, а я решила, что этого не переживу.
Теперь эти страхи казались не более серьезными, чем «кухонная бомба», плюющаяся во все стороны попкорном, какую хоть раз в жизни мастерил каждый мальчишка. Простое, обычное сумасшествие казалось мне катастрофой. Тогда я знала о возможных вывертах в судьбах полукровок с примесью магодельской крови. Но я ничего еще не знала о Бо. Даже не подозревала, что вообще может существовать нечто подобное.
Черный юмор. И, по-прежнему не знаю, снесет ли мне крышу из-за смешения генов или нет. Но, по всему судя, у нехороших генов в последнее время было столько возможностей выйти из подполья и захватить власть, но они так и не явились…
Я плотнее завернулась в одеяло, встала и пошла в спальню. Шторы были плотно задернуты, и в комнате было так темно, что я не сразу поняла, что кровать пуста.
Он не мог уйти. На улице светло. Я начала паниковать. Хотя и могла бы поклясться, что сил для паники у меня не было. И в этом, значит, я тоже ошиблась. Хотя из-за чего паниковать? Из-за того, что осталась наедине с собой? Лучше остаться с вампиром?
Пожалуй, Да.
Я не успела допаниковать до конца. Он встал – а точнее, выдвинулся, как складная лестница или телескоп – из-за дальнего края кровати.
– Что ты здесь делаешь, на полу?
Он просто взглянул на меня – и я вспомнила о комнате, где нашла его однажды. Комнату, которая не была комнатой его хозяина. Зато он все еще был в кимоно.
– Извини, – сказала я. – Не могу заснуть.
– Я тоже, – сказал он.
– Значит, вообще-то ты спишь. Я имею в виду, вампиры спят.
– Мы отдыхаем. Наше сознание… переходит в другое состояние, когда мы отдыхаем. Я не уверен, что это то же, что вы называете сном.
Нет, подумала я, да и апельсиновый сок для тебя другого вкуса, нежели для меня.
Я не могла заснуть, но я слишком устала, чтобы стоять. Я присела на край кровати.
– Я – мы сделали это, верно? – сказала я. – Но я не чувствую, что мы это сделали. Я чувствую, что у нас ничего не вышло. Чувствую, что сейчас все стало хуже, чем было раньше. Даже я сама.
Он по-прежнему стоял.
– Да.
– Ты чувствуешь то же самое?
Он повернул голову, как будто хотел посмотреть в окно. Может быть, действительно смотрел. Если я могу видеть в темноте, то почему бы вампирам не видеть сквозь шторы? Может быть, это умение, которым овладеваешь за сто или двести лет. Одна из тех мистических сил, которые подвластны старым вампирам.
– Для меня не существует таких категорий, как «лучше» и «хуже».
Он замолчал так надолго, что я подумала, что он вообще не собирается больше ничего говорить, Возможно, если ты вампир – значит, у тебя высокие шансы стать фаталистом.
Но он все-таки продолжал:
– Мы изменились после этой ночи. Да. Необратимо. Ты прожила – сколько? Четверть столетия? Я прожил в несколько раз дольше. И для меня все проще, чем для тебя, потому что со мной подобное происходило уже не раз. Тем не менее, прошедшая ночь не дает покоя и мне. Могу представить, насколько сильнее она тревожит тебя.
Я опустила глаза, чтобы он ничего не сумел в них прочесть, но он, похоже, уже успел увидеть в них все, что хотел. Если предположить, что он может видеть сквозь шторы, то почему бы не предположить, что и за опущенные веки он тоже может заглянуть?
«Не дает покоя», – подумала я. Ладно.
– Светлячок, – сказал он. – Ты не стала хуже.
Я снова посмотрела на него, вспоминая, что он делал на моих глазах. Вспоминая Бо.
Попыталась вспомнить нашу победу. Не вышло. Если это была победа… Я слишком устала.
– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, – сказал он. – Приказывай.
Вампир, стоящий возле моей кровати в моем кимоно, который говорит, что исполнит любую мою просьбу. Доигралась ты, Светлячок.
Я вздохнула. От меня уже ничего не зависело.
– Я не хочу быть одна, – сказала я. – Ложись на кровать. Я лягу рядом, а ты обнимешь меня. Я знаю, что ты не можешь изобразить биение сердца, но ты можешь дышать, как человек, если захочешь, ты сделаешь это для меня?
Я посмотрела на его лицо. Оно было в тени, спокойное и невозмутимое. Он лег, и я легла, и он обнял меня. И дышал, как человек. Более или менее. Было немного трудно игнорировать отсутствие сердцебиения, но зато его тело было нужной температуры, и это помогало. И каким-то образом его спокойствие вселило в меня уверенность, что он защищает меня, что может защитить от того, что я принесла с собой из той ночи. И я почувствовала, что засыпаю.
Конечно, мне снились сны. Мы с Коном снова были в логове Бо, а со всех сторон к нам подбирались вампиры, ужасные, с горящими глазами, смертельно опасные. Снова я видела, как Кон делает то, чего лучше не видеть вообще, снова я делала то, чего бы не хотела делать, о чем бы не хотела даже знать. Даже если «или мы – или они». Не имеет значения. Есть вещи, с которыми не сможешь жить дальше. Даже если ты делал все это, чтобы выжить.
Мои руки снова прикоснулись к груди Бо. Погрузились в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122
Сон не спешил раскрывать, свои объятия. Всякий раз, когда мои тяжелые дрожащие веки опускались, какая-то сцена из прошедшей ночи тут же высвечивалась на экране закрытых век, и я снова их открывала, и в мрачном расположении духа лежала в мягком золотом свете ранней осени, вдыхая аромат роз.
He знаю, сколько я так пролежала. Когда солнце поднялось выше, я перевернулась набок, чтобы видеть, как по коричневому полу растекается пятно света, как лучики солнца гладят стопки моих книг, обнимают стол, бьются о диван, нежно касаются моего лица. Я была в покое и в безопасности: даже в большей безопасности, чем до той ночи, когда я поехала на озеро и встретила Кона. Бо больше нет. Ни Бо, ни его банды. Но я не могла в это поверить. Или не могла поверить в это… не поверив во все остальное, что с этим связано. Мы сделали это – Кон и я. Мы сделали то, что собирались, больше того, мы сделали то, что полагали нам не под силу. Я даже рассчитывала, что у нас ничего не выйдет. Я ошибалась. Мы это сделали. Сделали – очень твердое слово. Словно катишься по лестнице.
Я не чувствовала себя в безопасности. Наоборот, я как будто ждала, что сейчас снова произойдет нечто ужасное. Нет. Я чувствовала себя так, словно явилось то, что было для меня самым ужасным. Это была не смерть. Это была я сама. Я боюсь тебя. И я боюсь себя.
Каких-то три месяца назад меня так беспокоило, не окажусь ли я полукровкой, не случится ли генам демона и магодела скреститься нехорошим образом, и мне казалось, что ничего не может быть ужаснее. Это было худшее, что я вообще могла представить. Я разорвала бумажный мешочек с содой – наследие отца – и высыпала содержимое в уксус, унаследованный от матери. Естественно, все забулькало, зашипело, а я решила, что этого не переживу.
Теперь эти страхи казались не более серьезными, чем «кухонная бомба», плюющаяся во все стороны попкорном, какую хоть раз в жизни мастерил каждый мальчишка. Простое, обычное сумасшествие казалось мне катастрофой. Тогда я знала о возможных вывертах в судьбах полукровок с примесью магодельской крови. Но я ничего еще не знала о Бо. Даже не подозревала, что вообще может существовать нечто подобное.
Черный юмор. И, по-прежнему не знаю, снесет ли мне крышу из-за смешения генов или нет. Но, по всему судя, у нехороших генов в последнее время было столько возможностей выйти из подполья и захватить власть, но они так и не явились…
Я плотнее завернулась в одеяло, встала и пошла в спальню. Шторы были плотно задернуты, и в комнате было так темно, что я не сразу поняла, что кровать пуста.
Он не мог уйти. На улице светло. Я начала паниковать. Хотя и могла бы поклясться, что сил для паники у меня не было. И в этом, значит, я тоже ошиблась. Хотя из-за чего паниковать? Из-за того, что осталась наедине с собой? Лучше остаться с вампиром?
Пожалуй, Да.
Я не успела допаниковать до конца. Он встал – а точнее, выдвинулся, как складная лестница или телескоп – из-за дальнего края кровати.
– Что ты здесь делаешь, на полу?
Он просто взглянул на меня – и я вспомнила о комнате, где нашла его однажды. Комнату, которая не была комнатой его хозяина. Зато он все еще был в кимоно.
– Извини, – сказала я. – Не могу заснуть.
– Я тоже, – сказал он.
– Значит, вообще-то ты спишь. Я имею в виду, вампиры спят.
– Мы отдыхаем. Наше сознание… переходит в другое состояние, когда мы отдыхаем. Я не уверен, что это то же, что вы называете сном.
Нет, подумала я, да и апельсиновый сок для тебя другого вкуса, нежели для меня.
Я не могла заснуть, но я слишком устала, чтобы стоять. Я присела на край кровати.
– Я – мы сделали это, верно? – сказала я. – Но я не чувствую, что мы это сделали. Я чувствую, что у нас ничего не вышло. Чувствую, что сейчас все стало хуже, чем было раньше. Даже я сама.
Он по-прежнему стоял.
– Да.
– Ты чувствуешь то же самое?
Он повернул голову, как будто хотел посмотреть в окно. Может быть, действительно смотрел. Если я могу видеть в темноте, то почему бы вампирам не видеть сквозь шторы? Может быть, это умение, которым овладеваешь за сто или двести лет. Одна из тех мистических сил, которые подвластны старым вампирам.
– Для меня не существует таких категорий, как «лучше» и «хуже».
Он замолчал так надолго, что я подумала, что он вообще не собирается больше ничего говорить, Возможно, если ты вампир – значит, у тебя высокие шансы стать фаталистом.
Но он все-таки продолжал:
– Мы изменились после этой ночи. Да. Необратимо. Ты прожила – сколько? Четверть столетия? Я прожил в несколько раз дольше. И для меня все проще, чем для тебя, потому что со мной подобное происходило уже не раз. Тем не менее, прошедшая ночь не дает покоя и мне. Могу представить, насколько сильнее она тревожит тебя.
Я опустила глаза, чтобы он ничего не сумел в них прочесть, но он, похоже, уже успел увидеть в них все, что хотел. Если предположить, что он может видеть сквозь шторы, то почему бы не предположить, что и за опущенные веки он тоже может заглянуть?
«Не дает покоя», – подумала я. Ладно.
– Светлячок, – сказал он. – Ты не стала хуже.
Я снова посмотрела на него, вспоминая, что он делал на моих глазах. Вспоминая Бо.
Попыталась вспомнить нашу победу. Не вышло. Если это была победа… Я слишком устала.
– Я сделаю для тебя все, что в моих силах, – сказал он. – Приказывай.
Вампир, стоящий возле моей кровати в моем кимоно, который говорит, что исполнит любую мою просьбу. Доигралась ты, Светлячок.
Я вздохнула. От меня уже ничего не зависело.
– Я не хочу быть одна, – сказала я. – Ложись на кровать. Я лягу рядом, а ты обнимешь меня. Я знаю, что ты не можешь изобразить биение сердца, но ты можешь дышать, как человек, если захочешь, ты сделаешь это для меня?
Я посмотрела на его лицо. Оно было в тени, спокойное и невозмутимое. Он лег, и я легла, и он обнял меня. И дышал, как человек. Более или менее. Было немного трудно игнорировать отсутствие сердцебиения, но зато его тело было нужной температуры, и это помогало. И каким-то образом его спокойствие вселило в меня уверенность, что он защищает меня, что может защитить от того, что я принесла с собой из той ночи. И я почувствовала, что засыпаю.
Конечно, мне снились сны. Мы с Коном снова были в логове Бо, а со всех сторон к нам подбирались вампиры, ужасные, с горящими глазами, смертельно опасные. Снова я видела, как Кон делает то, чего лучше не видеть вообще, снова я делала то, чего бы не хотела делать, о чем бы не хотела даже знать. Даже если «или мы – или они». Не имеет значения. Есть вещи, с которыми не сможешь жить дальше. Даже если ты делал все это, чтобы выжить.
Мои руки снова прикоснулись к груди Бо. Погрузились в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122