Боюсь, утром она вскочит ни свет, ни заря, но тебе не обязательно вставать так рано. Я одену ее и приготовлю ей завтрак. Но затем мне придется сделать несколько звонков… ты смогла бы посидеть с ней пару часов, пока я буду занят?
— Конечно, с удовольствием.
Он улыбнулся.
— Спасибо. Надеюсь, ты хорошо выспишься.
После ухода Мэтта Бьянка прикрыла дверь и заперла ее, стараясь производить как можно меньше шума. Смыв косметику и расчесав на ночь свои светлые волосы, она надела пижамную рубашку и внимательно изучила свое отражение в зеркале.
Нырнув под одеяло, она выключила настольную лампу, стоящую на тумбочке. По стене напротив скользили тени. Бьянка долго смотрела на них, думая о Мэтте.
Проснулась она внезапно и в первые несколько секунд не могла сообразить, где находится. Затем до нее донесся тихий и жалобный детский плач.
— Бабушка… бабушка…
Моментально все вспомнив, Бьянка отбросила одеяло и помчалась в соседнюю комнату. Лиза сидела на постели, глядя широко распахнутыми глазами на открытую дверь.
Услышав ее испуганный вздох, Бьянка поспешно включила свет, чтобы Лиза смогла ее рассмотреть, и присела на край кровати.
Она оказалась меньше, чем ожидала Бьянка — крошечная девочка с хорошеньким личиком, такими же голубыми глазами, как у ее отца, и коротко остриженными темными волосами.
И она дрожала от страха.
— Не бойся! — ласково сказала Бьянка. — Я дружу с твоим папой и осталась тут ночевать. Я услышала, как ты плачешь.
— Где бабушка? — прошептала Лиза. — Хочу к бабушке.
— Бабушки сейчас здесь нет. Но не волнуйся, она скоро вернется. Ты чего-нибудь хочешь? Или просто проснулась и почувствовала себя одинокой? — Бьянка взъерошила пушистые детские волосики. — Меня зовут Бьянка. А тебя я знаю, ты ведь Лиза?
— Уходи, — темные, густые ресницы девочки намокли от слез. — Ты мне не нравишься, уходи.
— А ты мне нравишься. Какая красивая пижама, она тебе очень идет.
Слегка отвлекшись, Лиза взглянула на свою белую байковую пижаму с рисунком в виде плюшевых медвежат. Ее слезы высохли, а розовые губки изогнулись в довольной улыбке.
— Мишки, — сказала она. — Это я их выбрала.
— Правда? Отличный выбор. Мне тоже нравятся мишки. У меня есть очень старый плюшевый медвежонок, который постоянно сидит на моей кровати.
Лиза заинтересованно взглянула на Бьянку.
— Как его зовут?
— Эдгар. Его мне папа подарил, когда я была маленькая.
Сказав это, Бьянка удивилась собственным словам. Она давно уже забыла, откуда у нее взялся этот медведь.
Как ни странно, теперь этот момент вспоминался ей совершенно отчетливо. Папа наклоняется, чтобы взять ее на руки, усаживает к себе на колени, целует ее и показывает медвежонка, одетого в матросский костюмчик, с белой бескозыркой на лохматой голове.
— С днем рождения, малыш. Это тебе… нравится? Ты будешь любить его?
И она любила. В течение долгих лет это было единственное напоминание об отце, чье имя перестало упоминаться в доме после его ухода. Мама выбросила все его фотографии, одежду и книги. Она была очень сильно обижена на отца, в ее душе копилась ненависть. Бьянке иногда казалось, что именно эта ненависть и стала причиной рака, убившего ее.
Ненависть — это язва, разъедающая плоть и рассудок.
— А мне папа подарил кенгуру, — похвасталась Лиза. — Ее зовут Кенга.
Огромная пушистая зверюга восседала на подоконнике рядом с кроватью.
— Какая красивая, — хрипло сказала Бьянка, надеясь, что Лиза не повторит ее судьбу и никогда не обнаружит, что у нее больше нет отца, а на память о нем осталась единственная мягкая игрушка.
Из глаз девочки снова полились слезы.
— Где мой папа? Хочу к папе.
Бьянка торопливо спросила:
— Разбудить твоего папу? Он спит в своей комнате.
— Да, я хочу к папе, — всхлипнула Лиза.
Бьянка повернулась к двери и увидела Мэтта, стоящего на пороге в темно-красном шелковом халате поверх пижамы.
Как долго он наблюдал за ней?
— Вот твой папа, — сказала она, и девочка, просияв, протянула руки ему навстречу.
Мэтт подхватил на руки свою дочь, крепко ее обнял и поцеловал сначала в макушку, а потом в бледные, мокрые от слез щеки.
— Привет, милая… что случилось?
Бьянка тихонечко ушла. Ей почему-то больно было видеть их вместе. Она чувствовала себя лишней.
Мэтт Харн обладает и богатством, и влиянием, но не способен исцелить свое разбитое сердце или наладить отношения с собственным ребенком. Как он может оставлять ее здесь и спокойно уезжать в Лондон? И каково Лизе? Почему жизнь людей такая сложная?
Бьянка залезла в кровать, но свет выключать не стала. Усевшись и обхватив руками колени, она размышляла о своем отце, Мэтте Харне, Доне Хестоне… вообще о мужчинах, о том, как они живут и как относятся к женщинам и детям.
Этот мир создан для мужчин. Женщины могут найти хорошую работу, могут стать независимыми и добиться успеха. Но в отношениях с мужчинами они до сих пор остаются людьми второго сорта.
Время шло. Бьянка замерзла и собиралась уже лечь и выключить свет, когда в ее дверь постучали.
— Да? — отозвалась она.
Мэтт открыл дверь.
— Она снова уснула.
Сидя на кровати в нескольких метрах от Мэтта, Бьянка почувствовала себя очень неуютно.
— Спасибо, что позаботилась о ней до моего прихода.
Она махнула рукой.
— Пустяки. Она такая милая.
Мэтт улыбнулся.
— Мне жаль, что она тебя разбудила. Слушай, я собрался сварить себе какао… ты не хочешь?
Она кивнула.
— Спасибо, с удовольствием выпью.
— Нет проблем. Подожди минутку.
Мэтт исчез, а Бьянка упала на кровать и с тревогой взглянула на себя в зеркальце.
Ее светлые волосы растрепались и спутались, лицо горело от испуга, а шелковая пижамная рубашка липла к телу, подчеркивая грудь и тонкую талию. Не удивительно, что Мэтт так на нее таращился.
Она начала расчесывать волосы и замерла, услышав звонок. Телефон? Откуда могут звонить в такое время? Из больницы? Наверное, что-то случилось с матерью Мэтта. Вот бедняга.
Но, похоже, это не телефон — звонили в дверь. Удивленная, Бьянка взяла наручные часы с туалетного столика.
Уже полночь. Кто может прийти так поздно?
Она услышала торопливые шаги по коридору, щелчок замка, скрип открывающейся входной двери и тихий шепот — Мэтта она узнала сразу, а второй голос принадлежал женщине.
Бьянка на цыпочках прокралась на лестницу и выглянула вниз. В дверях, почти вплотную к Мэтту Харну, стояла женщина в облегающем кремовом костюме.
— Я не могла не приехать… — сказала она.
Мэтт обнял ее и поцеловал.
Бьянка не верила собственным глазам.
Это была Сара Хестон.
Четвертая глава
Бьянка, дрожа, вернулась в свою комнату и залезла под одеяло. Что понадобилось здесь жене Дона в такое позднее время?
Она живет где-то поблизости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35