Прокурор. Во-первых, он не может предъявить иск отряду, в крайнем случае он может предъявить его персонально Геберле, Шюнту и Гауницеру, у которых нет ни гроша... А скорее всего, ему придется предъявить иск безработному, ну как его... Вагнеру. (С ударением.) Во-вторых, я думаю, он все-таки поостережется подавать жалобу на штурмовиков.
Судья. Где он сейчас находится?
Прокурор. В больнице.
Судья. А Вагнер?
Прокурор. В концентрационном лагере.
Судья (со вздохом облегчения). Ну конечно, принимая во внимание все обстоятельства, Арндт, вероятно, не станет подавать жалобу. Да и Вагнер не станет особенно настаивать на своей невиновности. Но только штурмовикам едва ли понравится, что еврея оправдали.
Прокурор. Так ведь на суде будет установлено, что они стали жертвами провокации. А исходила ли провокация от еврея или от марксиста - какая им разница.
Судья (все еще сомневаясь). Нет, не скажите. Все-таки во время стычки между безработным Вагнером и штурмовиками ювелирному магазину был нанесен ущерб. Это бросает тень на отряд.
Прокурор. Ну что же делать. На всех не угодишь. А кому угождать, это уж, любезный Голь, вам должно подсказать ваше национальное сознание. Могу вам только сообщить, что в национал-социалистских кругах и, в частности, в высшем эсэсовском руководстве определенно ожидают большей твердости от германских судей.
Судья (с глубоким вздохом). Правосудие в наше время не такое простое дело, дорогой Шпитц. Согласитесь сами.
Прокурор. Не спорю. Но есть прекрасное изречение нашего министра юстиции, которого вы можете держаться: законно лишь то, что Германии впрок.
Судья (без энтузиазма). Да-да.
Прокурор. Действуйте смелей. (Встает.) Теперь вы знаете подоплеку. Значит, дело ясней ясного. До скорого, милейший Голь. (Уходит.)
Судья очень недоволен. Он стоит несколько минут у окна. Потом рассеянно
перелистывает бумаги. Наконец звонит. Входит служитель.
Судья. Вызовите еще раз следователя Таллингера из комнаты свидетелей. Только незаметно.
Служитель уходит. Через несколько минут входит следователь.
Слушайте, Таллингер, хорош бы я был, если бы последовал вашему совету и признал поведение Арндта провокационным. Господин фон Миль готов будто бы показать под присягой, что спровоцировал штурмовиков безработный Вагнер, а вовсе не Арндт.
Следователь (с непроницаемым видом). Да, так говорят, господин судья.
Судья. Что это значит - так говорят? Что говорят?
Следователь. Что ругался Вагнер.
Судья. А это неправда?
Следователь (с сердцем). Господин судья, как мы можем утверждать, правда это или....
Судья (твердо). Послушайте, Таллингер, что я вам скажу. Помните, вы находитесь в германском суде. Отвечайте: сознался Вагнер или не сознался?
Следователь. Я могу только сказать, что лично я не был в концентрационном лагере. В протоколе дознания - сам Вагнер болен, у него что-то с почками, - сказано, что сознался. Но...
Судья. Значит, сознался! Какое же еще "но"?
Следователь. Он инвалид войны, был ранен в шею. Так вот Штау - знаете, компаньон Арндта, - показал, что он вообще громко говорить не может. Как мог фон Миль из окна второго этажа слышать ругань...
Судья. На это возразят, что не обязательно иметь громкий голос, чтобы оскорбить кого-нибудь. Достаточно красноречивого жеста. У меня создалось впечатление что именно такого рода лазейку прокуратура хочет оставить штурмовикам. Точнее говоря, именно эту лазейку и только эту.
Следователь. Вот то-то, господин судья.
Судья. А что показал Арндт?
Следователь. Что его вообще при этом не было, а голову он разбил при падении с лестницы. И больше от него ничего нельзя добиться.
Судья. Должно быть, он ни в чем не виноват, просто его впутали в это дело.
Следователь. Вот то-то, господин судья.
Судья. А штурмовой отряд должен бы удовлетвориться тем, что Геберле, Шюнта и Гауницера оправдают.
Следователь. Вот то-то, господин судья.
Судья. Что вы заладили, как попугай: вот то-то, вот то-то!..
Следователь. Вот то-то, господин судья.
Судья. Что вы хотите этим сказать, Таллингер? Вы не обижайтесь на меня, вы же понимаете, что я немного нервничаю. Я знаю, что вы честный человек, и если вы мне дали совет, так не зря.
Следователь (смягчаясь). А вам не приходило в голову, что прокурор просто метит на ваше место и расставляет вам ловушку? Это теперь часто делается. Допустим, вы признаете еврея невиновным. Он никого не провоцировал. Его вообще не было при перепалке. Голову ему поранили случайно во время другой драки. Значит, после выздоровления Арндт возвращается в свой магазин. Штау, его компаньон, не может помешать ему в этом. А магазину нанесен ущерб в сумме одиннадцати тысяч марок. Значит, и Штау терпит убытки, потому что он не может требовать возмещения с Арндта. И Штау - я этих субъектов знаю - обратится со своими претензиями к отряду номер семь. Сам-то он воздержится, потому что он компаньон еврея, а следовательно, еврейский приспешник. Но он найдет кого послать вместо себя. Тогда начнут говорить, что штурмовики в порыве национального энтузиазма воруют ювелирные изделия. Вы можете себе легко представить, как отнесутся штурмовики к вашему приговору. Этого у нас вообще никто не поймет. Как может в Третьей империи еврей оказаться правым, а штурмовики неправыми?
Уже несколько минут за сценой слышен шум. Он все усиливается.
Судья. Что там за шум? Минутку, Таллингер. (Звонит.)
Входит служитель.
Что там происходит?
Служитель. Зал переполнен. Все коридоры забиты, никто пройти не может. А штурмовики заявляют, что получили приказ быть на суде, и требуют, чтобы их пропустили.
Служитель уходит, так как перепуганный судья не в силах выговорить ни слова.
Следователь (продолжает). Вам тогда житья не будет. Послушайте меня, держитесь за Арндта и не трогайте штурмовиков.
Судья (в изнеможении подпирает голову рукой). Ну спасибо, Таллингер, я еще подумаю.
Следователь. Да, подумать вам не мешает, господин судья. (Уходит.)
Судья тяжело встает и изо всех сил нажимает звонок. Входит служитель.
Судья. Сбегайте, пожалуйста, к господину Фею, советнику окружного суда, и скажите ему, что я прошу его зайти ко мне на минутку.
Служитель уходит. Входит служанка с завтраком для судьи.
Служанка. Вы когда-нибудь свою голову дома забудете. Просто беда с вами. Ну что вы сегодня забыли? Подумайте-ка хорошенько: самое главное! (Протягивает ему завтрак.) Завтрак забыли! Вот и наелись бы опять горячих крендельков, а потом мучались бы животом, как на прошлой неделе. Не бережете вы себя.
Судья. Ну ладно, Мари.
Служанка. Еле-еле прорвалась к вам. Весь суд набит штурмовиками пришли дело слушать. Ну сегодня им покажут, правда? Вот и в мясной все говорят: хорошо, что еще есть закон!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23