Конечно, в этом взгляде нашлось места и досаде, и гневу, но все же больше всего в нем было злобного удивления: что же мне с ним делать? Назад ползти не позволяет гордость, вперед ползти не позволяет противник, а проглотить — не проглотишь.
— Ты не смотри на меня, как Маяковский на фининспектора, я не перед тобой хочу извиниться, а перед твоим бывшим начальником — Леонидом Санычем. Для молодняка, который сейчас нас смотрит: Леонид Александрович Баширов прежде был директором генеральным, а наш Петрович у него в замах сидел. Кто бы думал, что Петрович сможет заводом управлять.
— Слушай ты…
— Погоди, Петрович, потом наругаешься, дай мне сначала перед народом извиниться. Ты же меня долго на экран не пускал, а мне стыдно. Вот, смотрите, мой независимый листок: «Искра свободы». Сам в 89-м году ее набирал на машинке, сам распространял, сейчас возьму, почитаю — стыдоба берет.
Дикин надел очки, которые не шли его лицу до безобразия, развернул пожелтевший листок, начал читать:
«Из шестисот рабочих первого сборочного цеха за прошлый год только четверо тружеников получили путевки во всесоюзные здравницы Крыма и Кавказа. Во втором сборочном цехе таких счастливцев было только двое из пятисот. Из трехсот шестидесяти работников кислотного цеха — производства вредного для здоровья, поправить его смогли только… двое счастливцев. В то же время Леонид Баширов успел побывать в Крыму, в Болгарии, а также две недели набирался опыта в братской Чехословакии».
— Да, помню, бегал ты по заводу с этими сортирными листками.
— Бегал, — согласился Валенса. — Сейчас хочу извиниться перед родней покойного Леонида Александровича, за то что называл такое поведение верхом цинизма. Простите меня, Леонид Александрович, земля вам пухом. А вот ты, Петрович, ответь на два вопроса: где ты побывал только в прошлом году, кроме Кипра, Праги, Антальи, Парижа и Кении. И сколько работяг в прошлом году побывало в Крыму или еще на каком курорте.
— Вранье!
— Вранье? — искренне расхохотался Валенса. — Тогда, Петрович закрой свою лживую газетенку «Красный каток», а не швыряй ее по городу повышенным тиражом. Разве не она писала, про то, как тебе понравилась Прага, а как в Париже ты не нашел сортир, это как там, в центре Помпиду? А в краеведческом музее, кроме лосей и кабанов, висит еще голова антилопы-гну и рядом написано: животное водится в Кении, личный дар музею от Юрия Назаренко. Или может, Петрович, у нас в городе еще один Назаренко есть, который в Кении антилоп стреляет? Познакомь, наверно классный мужик.
Ведущая . Александр Дикин, вам замечание. Юрий Петрович, ваш вопрос.
— Счас… Сейчас спрошу. Скажи Дикин, откуда у тебя деньги на твою газету?»
— Грамотный вопрос, — заметил Капитан. — Сейчас проверим, Егорыч, как ты его накачивал.
— Откуда денежки? — повторил вопрос Валенса. — Так ты же сам на него ответил. Ну не ты, твой холуй, который пишет статьи для «Красного катка». (Ведущая. Дикин, вам замечание. ) Так и было сказано, в прошлом номере: «Последние годы Дикин существовал и пьянствовал на деньги, украденные в так называемом независимом рабочем профсоюзе». Так ты моих соседей спроси, они подтвердят я не пил, а существовал на свой заработок. Так что, денежки, которые, я по словам твоей газетки якобы украл, были сохранены, для избирательной кампании.
— А если проверить?
— Согласен! — радостно крикнул Дикин. — Согласен. Но, чтобы все было честно и поровну, давай и тебя проверим. Завтра приходи ко мне в штаб, только лично, без бандитов, проверяй бухгалтерию, записывай. А потом я к тебе в гости приду. Сначала на твою старую квартиру, что на улице Ленина, сделаю ревизию всему имуществу. Потом посмотрим виллу с подземным гаражом, что в Овражках. Потом охотничий домик, что на Лосином ручье. Потом, если мне добрые люди на билет соберут, слетаем на Кипр, там тоже у тебя домишко есть, или спорить будешь? Ну а дальше посчитаем всю твою директорскую и мэрскую зарплату, сложим и ты ответишь — откуда у тебя на всю эту недвижимость хватило?
— Слушай, ты же червяк недодавленный…
— А, так это значит ты меня в прошлом году тогда ночью хотел «Волгой» сбить? Спасибо, что признался.
— Ты… Ты, вообще бомж, ты зачем на меня пошел? Да я тебя!
Ведущая. Юрий Петрович, пожалуйста, задайте вопрос.
— Отстань! Да я тебя…!
— Петрович, ты вот все грозишься и грозишься, ну так сделай чего-нибудь. Я с тобой драться не хочу, так давай хотя армрестлингом займемся.
— Чего?
— Армрестлинг — это борьба на руках. Локоть в стол и кто раньше руку прижмет или заставить от стола поднять.
— Я сюда пришел не разной… дурью маяться.
— Петрович, — укоризненно сказал Валенса, наливая минералку в стакан, а потом, видимо по рассеянности, в другой. — Какой-то ты сегодня на себя не похожий. Сколько раз говорил — кто против меня? Всех задавлю! Боксом занимаешься, гири жмешь — если твоей газете верить, с прошлого года стал дзюдо баловаться. А тут всего лишь руками помериться. Возраст у нас почти один, оба мы здоровые мужики, давай. Или слабо? Или при… приписался?
— Да я об тебя руки марать… Г.но!
— А вот за это…
Стакан минералки был выплеснут в физиономию Батьки. — Тот вскочил с матерным ревом, перегнулся через стол, но Валенса уже сделал шаг назад, выплескивая в противника второй стакан. Батька чуть не завертелся вокруг себя, ослепленный минералкой, потом нагнулся, подхватывая стул. На экране появилась заставка.
— Вот те! — крикнул Савушкин, поднимая палец вверх. — Есть, банка! Молоток наш Стенька Разин, сообразил.
— Вообще-то, домашняя заготовка, — скромно сказал Гречин.
— Надо бы в бюджет включить сумму штрафа, за административное нарушение, — сказал Игорь Вилорович. А на пятнадцать суток не посадят?
— Он же кандидат. Все равно суд до выборов не состоится.
Савушкин допил коньяк. Ему дали обращение к «Впервые голосующему». Савушкин поржал немного, пожелал всем спокойной рабочей ночи и удалился.
Котелков заглянул в писательскую, где сидел один Олег.
— Классный прикол. Спасибо, повеселил. Да, кстати, насчет приколов. Ты знал, что нынешняя жена у Савушкина вторая?
Олег застыл, мучительно вспоминая.
— Да, что-то мне говорили. Но… Но ведь он же вычитывал.
Котелков вздохнул, пристально взглянул на Олега.
— Кандидат ничего и никогда не вычитывает. Он только читает. В лучшем случае. А еще чаще — пролистывает. Вычитываешь — ты. И только ты. Понятно? Ну, спокойной рабочей ночи.
***
Олег явно проспал, проснувшись только в девять. Он имел на это право: на сегодня остались всего две листовки и две статьи.
Толик уже допивал кофе на кухне.
— Привет, ты не знаешь, как с той бабкой-то кончилось?
— Так ты не в курсе? А, ты же спать пошел. Так вот, была настоящая ночная операция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Ты не смотри на меня, как Маяковский на фининспектора, я не перед тобой хочу извиниться, а перед твоим бывшим начальником — Леонидом Санычем. Для молодняка, который сейчас нас смотрит: Леонид Александрович Баширов прежде был директором генеральным, а наш Петрович у него в замах сидел. Кто бы думал, что Петрович сможет заводом управлять.
— Слушай ты…
— Погоди, Петрович, потом наругаешься, дай мне сначала перед народом извиниться. Ты же меня долго на экран не пускал, а мне стыдно. Вот, смотрите, мой независимый листок: «Искра свободы». Сам в 89-м году ее набирал на машинке, сам распространял, сейчас возьму, почитаю — стыдоба берет.
Дикин надел очки, которые не шли его лицу до безобразия, развернул пожелтевший листок, начал читать:
«Из шестисот рабочих первого сборочного цеха за прошлый год только четверо тружеников получили путевки во всесоюзные здравницы Крыма и Кавказа. Во втором сборочном цехе таких счастливцев было только двое из пятисот. Из трехсот шестидесяти работников кислотного цеха — производства вредного для здоровья, поправить его смогли только… двое счастливцев. В то же время Леонид Баширов успел побывать в Крыму, в Болгарии, а также две недели набирался опыта в братской Чехословакии».
— Да, помню, бегал ты по заводу с этими сортирными листками.
— Бегал, — согласился Валенса. — Сейчас хочу извиниться перед родней покойного Леонида Александровича, за то что называл такое поведение верхом цинизма. Простите меня, Леонид Александрович, земля вам пухом. А вот ты, Петрович, ответь на два вопроса: где ты побывал только в прошлом году, кроме Кипра, Праги, Антальи, Парижа и Кении. И сколько работяг в прошлом году побывало в Крыму или еще на каком курорте.
— Вранье!
— Вранье? — искренне расхохотался Валенса. — Тогда, Петрович закрой свою лживую газетенку «Красный каток», а не швыряй ее по городу повышенным тиражом. Разве не она писала, про то, как тебе понравилась Прага, а как в Париже ты не нашел сортир, это как там, в центре Помпиду? А в краеведческом музее, кроме лосей и кабанов, висит еще голова антилопы-гну и рядом написано: животное водится в Кении, личный дар музею от Юрия Назаренко. Или может, Петрович, у нас в городе еще один Назаренко есть, который в Кении антилоп стреляет? Познакомь, наверно классный мужик.
Ведущая . Александр Дикин, вам замечание. Юрий Петрович, ваш вопрос.
— Счас… Сейчас спрошу. Скажи Дикин, откуда у тебя деньги на твою газету?»
— Грамотный вопрос, — заметил Капитан. — Сейчас проверим, Егорыч, как ты его накачивал.
— Откуда денежки? — повторил вопрос Валенса. — Так ты же сам на него ответил. Ну не ты, твой холуй, который пишет статьи для «Красного катка». (Ведущая. Дикин, вам замечание. ) Так и было сказано, в прошлом номере: «Последние годы Дикин существовал и пьянствовал на деньги, украденные в так называемом независимом рабочем профсоюзе». Так ты моих соседей спроси, они подтвердят я не пил, а существовал на свой заработок. Так что, денежки, которые, я по словам твоей газетки якобы украл, были сохранены, для избирательной кампании.
— А если проверить?
— Согласен! — радостно крикнул Дикин. — Согласен. Но, чтобы все было честно и поровну, давай и тебя проверим. Завтра приходи ко мне в штаб, только лично, без бандитов, проверяй бухгалтерию, записывай. А потом я к тебе в гости приду. Сначала на твою старую квартиру, что на улице Ленина, сделаю ревизию всему имуществу. Потом посмотрим виллу с подземным гаражом, что в Овражках. Потом охотничий домик, что на Лосином ручье. Потом, если мне добрые люди на билет соберут, слетаем на Кипр, там тоже у тебя домишко есть, или спорить будешь? Ну а дальше посчитаем всю твою директорскую и мэрскую зарплату, сложим и ты ответишь — откуда у тебя на всю эту недвижимость хватило?
— Слушай, ты же червяк недодавленный…
— А, так это значит ты меня в прошлом году тогда ночью хотел «Волгой» сбить? Спасибо, что признался.
— Ты… Ты, вообще бомж, ты зачем на меня пошел? Да я тебя!
Ведущая. Юрий Петрович, пожалуйста, задайте вопрос.
— Отстань! Да я тебя…!
— Петрович, ты вот все грозишься и грозишься, ну так сделай чего-нибудь. Я с тобой драться не хочу, так давай хотя армрестлингом займемся.
— Чего?
— Армрестлинг — это борьба на руках. Локоть в стол и кто раньше руку прижмет или заставить от стола поднять.
— Я сюда пришел не разной… дурью маяться.
— Петрович, — укоризненно сказал Валенса, наливая минералку в стакан, а потом, видимо по рассеянности, в другой. — Какой-то ты сегодня на себя не похожий. Сколько раз говорил — кто против меня? Всех задавлю! Боксом занимаешься, гири жмешь — если твоей газете верить, с прошлого года стал дзюдо баловаться. А тут всего лишь руками помериться. Возраст у нас почти один, оба мы здоровые мужики, давай. Или слабо? Или при… приписался?
— Да я об тебя руки марать… Г.но!
— А вот за это…
Стакан минералки был выплеснут в физиономию Батьки. — Тот вскочил с матерным ревом, перегнулся через стол, но Валенса уже сделал шаг назад, выплескивая в противника второй стакан. Батька чуть не завертелся вокруг себя, ослепленный минералкой, потом нагнулся, подхватывая стул. На экране появилась заставка.
— Вот те! — крикнул Савушкин, поднимая палец вверх. — Есть, банка! Молоток наш Стенька Разин, сообразил.
— Вообще-то, домашняя заготовка, — скромно сказал Гречин.
— Надо бы в бюджет включить сумму штрафа, за административное нарушение, — сказал Игорь Вилорович. А на пятнадцать суток не посадят?
— Он же кандидат. Все равно суд до выборов не состоится.
Савушкин допил коньяк. Ему дали обращение к «Впервые голосующему». Савушкин поржал немного, пожелал всем спокойной рабочей ночи и удалился.
Котелков заглянул в писательскую, где сидел один Олег.
— Классный прикол. Спасибо, повеселил. Да, кстати, насчет приколов. Ты знал, что нынешняя жена у Савушкина вторая?
Олег застыл, мучительно вспоминая.
— Да, что-то мне говорили. Но… Но ведь он же вычитывал.
Котелков вздохнул, пристально взглянул на Олега.
— Кандидат ничего и никогда не вычитывает. Он только читает. В лучшем случае. А еще чаще — пролистывает. Вычитываешь — ты. И только ты. Понятно? Ну, спокойной рабочей ночи.
***
Олег явно проспал, проснувшись только в девять. Он имел на это право: на сегодня остались всего две листовки и две статьи.
Толик уже допивал кофе на кухне.
— Привет, ты не знаешь, как с той бабкой-то кончилось?
— Так ты не в курсе? А, ты же спать пошел. Так вот, была настоящая ночная операция.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76