Витамины, очитка организма. Мы будем его пить два раза в день…
– И станем жить вечно… – добавляла я, но без возражений неслась на Пражскую к заядлой любительнице натуральных исцеляющих препаратов Марье Степановне. Я делала все, чтобы оправдать в своих глазах свои еженедельные звонки Ирине.
– Добрый вечер, Ирина.
– А, это вы, Олечка! Ну как наши дела? Что-нибудь изменилось? – господи, скотина Лукин оказался прав, Ирина с таким доверием относилась к тому, что я говорю, что не проверила ни разу
– Нет, Ира, к сожалению, нет желающих. Вчера было два звонка. Но они сразу сказали, что это дорого.
– Может, нам еще опустить цену, – черт, черт, черт. Что мне делать со своей совестью, когда она сама подталкивает меня ее кинуть.
– У нас стоит пятьдесят. Давайте попробуем поставить за сорок восемь.
– Конечно. Делайте как надо, Олечка. Мы подождем.
– Отлично. Если будут просмотры, я перезвоню. – Ага, как же. Перезвоню я, когда у меня покупатели уже копытом бьют и спрашивают, как наши дела.
– Ольга, извините, что мы вас отвлекаем, – вежливо и корректно появлялись они в моих телефонах как минимум раз в неделю.
– Ничего-ничего.
– Как наши дела? Ваши клиенты еще не выбрали себе квартиру? Не подумайте, что мы вас торопим, но ведь вам еще проходить опеку.
– Все будет нормально. Я вам гарантирую, что мы уложимся в сроки. Они уже отсмотрели несколько вариантов. И один нам в принципе понравился. Так что, мы еще немного подумаем и будем решаться, – мурлыкала я. Хрена лысого там они смотрели. Они даже не знают, что за их квартиру принят аванс. Если бы кто-то оказался настолько беспардонным, чтобы побеседовать друг с другом напрямую, я в секунду была бы поймана на лжи. Все равно кто – Ирина или эти многодетные покупатели – интеллигенты. Чего сложного зайти как-нибудь вечерком по адресу квартиры и спросить Ирину, не нужно ли ей помощи, все ли ей нравится в тех квартирах, что она смотрит. Или просто попросить еще раз осмотреть квартиру, которую предстоит вскоре купить. И все, я была бы поймана, а Лукин был бы оплеван. Но и Ирина, и ее покупатели были людьми интеллигентными и общались только через меня, тем более что, как это ни прискорбно, я им обоим нравилась, они считали меня доброй и искренней. Ирина так и говорила:
– Какое счастье, что я попала на вас. С вами, Оля так легко и приятно работать! – знала бы она, как она на самом деле попала. Так прошел ноябрь. В районе двадцать восьмого числа Ирина согласилась продать квартиру за сорок тысяч. Я пришла в ужас и, ничего не говоря Лукину, переиграла ситуацию на цифру сорок пять. Оказалось, что Ирина так сильно хочет переехать, что готова чуть ли вообще обойтись без доплаты. Я не понимала, почему. Это ж такая дурость. В общем, я ей сказала:
– Ира, я поставила клиенту ультиматум. Только сорок пять, ни копейки меньше. Он согласился. А вы согласны?
– Да, конечно. Что бы я без вас делала, Оленька. Спасибо вам огромное. Как хорошо, что они согласились! – она так радовалась, что я готова была расплакаться. Какая же я гадина. Но впереди активно замаячили дивиденды в шесть тысяч баксов и моя совесть практически атрофировалась. Мы начали выбирать квартиру. Начали второго декабря, а закончили пятого. Закончили потому, что Ирина и Оксана, соизволившая поехать на просмотр вместе с матерью, дали согласие на первый же вариант.
– Ира, зачем так спешить? Давайте посмотрим что-нибудь еще! – горячилась я.
– Оля, понимаете, квартира хорошая, просторная. И кухня большая.
– Но там же газовая колонка!
– Так это же хорошо. Не придется летом сидеть без горячей воды.
– Она там старая, чадит. Это очень вредно! – мне хотелось выбрать для них самое лучшее. Я хотела хоть чем-то отплатить за то, что она все еще не поймала меня за руку и даже не пытается это сделать.
– Ничего, мы из доплаты купим новую. Зато там не нужно делать капитального ремонта. Вполне приличное состояние.
– Обоям уже лет десять.
– Но они не ободранные и наклеены хорошо.
– Ладно, раз уж вам так нравится. Но я сначала проверю юридическую чистоту. А то вдруг там кто-то сидит в тюрьме.
– Это конечно. Я в этом вам, Оля, полностью доверяю. – Лучше бы ты поменьше доверяла людям, Ирина. Я, конечно, очень дружелюбна и приятна в общении. Но у меня могут быть свои обстоятельства. Ты об этом должна подозревать. Проверка моя заняла ровно пять минут. В этой Мытищинской двушке уже двадцать лет была прописана одна и та же одинокая женщина. Старая дева, учительница русского языка и литературы. Она же пять лет назад приватизировала эту квартиру на себя. И сама лично, без посредников по доверенности теперь ее продает. Таким образом придираться мне было больше не к чему и я внесла за нее аванс. Счастливы были все. И учительница, которая переезжала к сестре, и покупатели, теперь успокоившиеся насчет подбора квартиры, и сама Ирина. И даже я начала радоваться происходящему. В самом деле, если все будут счастливы, то ничего страшного, если и я стану немного богаче, чем раньше. Мы с Ириной начали готовить документы к сделке. Это было не совсем просто, так как наличествовала Оксана, достигшая зрелости половой, но не достигшая зрелости юридической. Все сделки, в которых участвуют несовершеннолетние, проводится с письменного согласия органов опеки и попечительства. Это такие гадкие органы, которые представлены обычно одной старой (или молодой) грымзой, сидящей в муниципалитете района и треплющей нервы несчастным родителям. Они – эти грымзы – по определению ненавидят всех посетителей, требуют несуразную кучу документов, заявлений. А, получив их, тянут время до последнего, надеясь все-таки сорвать сделку. Зачем им это нужно, непонятно, но делают они это всегда. И единственный способ ускорить ее телодвижения и добиться благосклонности – прозаичен и весьма традиционен для России. Деньги в конвертик, конвертик в коробку конфет. Туда же шампанское, все это в пакетик. Пакетик случайно оставляем на стуле, а на полный возмущения вопрос:
– Что это? Заберите немедленно! – отвечаешь:
– Это вам. За потраченное время. Вы ТААК хорошо работаете, что мы просто не можем сдержать порыв благодарности. Спасибо вам.
– Ну что вы. Это совсем не обязательно.
– Но мы не можем обойти вниманием ТАКОГО великолепного сотрудника муниципалитета. Побольше бы таких как вы! – после этого, и после осмотра содержимого этого ларца с уткой, в утке селезень, в селезне яйцо, в яйце баксов ста пятьдесят – двести, дама величественно вещала:
– Ну раз уж вам так срочно, подходите послезавтра. Я постараюсь подготовить распоряжение. – Это было уже обещанием. Можно было с облегчением потирать руки. Вот примерно так все получилось с Ириной. Только все же было немного тяжелее. Мы приехали в Муниципалитет с пачкой собранных мною по Жекам и БТИ документов, и приволокли с собой упирающуюся Оксану, поскольку как девочка большая, она тоже должна была подписывать заявления и бумажки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
– И станем жить вечно… – добавляла я, но без возражений неслась на Пражскую к заядлой любительнице натуральных исцеляющих препаратов Марье Степановне. Я делала все, чтобы оправдать в своих глазах свои еженедельные звонки Ирине.
– Добрый вечер, Ирина.
– А, это вы, Олечка! Ну как наши дела? Что-нибудь изменилось? – господи, скотина Лукин оказался прав, Ирина с таким доверием относилась к тому, что я говорю, что не проверила ни разу
– Нет, Ира, к сожалению, нет желающих. Вчера было два звонка. Но они сразу сказали, что это дорого.
– Может, нам еще опустить цену, – черт, черт, черт. Что мне делать со своей совестью, когда она сама подталкивает меня ее кинуть.
– У нас стоит пятьдесят. Давайте попробуем поставить за сорок восемь.
– Конечно. Делайте как надо, Олечка. Мы подождем.
– Отлично. Если будут просмотры, я перезвоню. – Ага, как же. Перезвоню я, когда у меня покупатели уже копытом бьют и спрашивают, как наши дела.
– Ольга, извините, что мы вас отвлекаем, – вежливо и корректно появлялись они в моих телефонах как минимум раз в неделю.
– Ничего-ничего.
– Как наши дела? Ваши клиенты еще не выбрали себе квартиру? Не подумайте, что мы вас торопим, но ведь вам еще проходить опеку.
– Все будет нормально. Я вам гарантирую, что мы уложимся в сроки. Они уже отсмотрели несколько вариантов. И один нам в принципе понравился. Так что, мы еще немного подумаем и будем решаться, – мурлыкала я. Хрена лысого там они смотрели. Они даже не знают, что за их квартиру принят аванс. Если бы кто-то оказался настолько беспардонным, чтобы побеседовать друг с другом напрямую, я в секунду была бы поймана на лжи. Все равно кто – Ирина или эти многодетные покупатели – интеллигенты. Чего сложного зайти как-нибудь вечерком по адресу квартиры и спросить Ирину, не нужно ли ей помощи, все ли ей нравится в тех квартирах, что она смотрит. Или просто попросить еще раз осмотреть квартиру, которую предстоит вскоре купить. И все, я была бы поймана, а Лукин был бы оплеван. Но и Ирина, и ее покупатели были людьми интеллигентными и общались только через меня, тем более что, как это ни прискорбно, я им обоим нравилась, они считали меня доброй и искренней. Ирина так и говорила:
– Какое счастье, что я попала на вас. С вами, Оля так легко и приятно работать! – знала бы она, как она на самом деле попала. Так прошел ноябрь. В районе двадцать восьмого числа Ирина согласилась продать квартиру за сорок тысяч. Я пришла в ужас и, ничего не говоря Лукину, переиграла ситуацию на цифру сорок пять. Оказалось, что Ирина так сильно хочет переехать, что готова чуть ли вообще обойтись без доплаты. Я не понимала, почему. Это ж такая дурость. В общем, я ей сказала:
– Ира, я поставила клиенту ультиматум. Только сорок пять, ни копейки меньше. Он согласился. А вы согласны?
– Да, конечно. Что бы я без вас делала, Оленька. Спасибо вам огромное. Как хорошо, что они согласились! – она так радовалась, что я готова была расплакаться. Какая же я гадина. Но впереди активно замаячили дивиденды в шесть тысяч баксов и моя совесть практически атрофировалась. Мы начали выбирать квартиру. Начали второго декабря, а закончили пятого. Закончили потому, что Ирина и Оксана, соизволившая поехать на просмотр вместе с матерью, дали согласие на первый же вариант.
– Ира, зачем так спешить? Давайте посмотрим что-нибудь еще! – горячилась я.
– Оля, понимаете, квартира хорошая, просторная. И кухня большая.
– Но там же газовая колонка!
– Так это же хорошо. Не придется летом сидеть без горячей воды.
– Она там старая, чадит. Это очень вредно! – мне хотелось выбрать для них самое лучшее. Я хотела хоть чем-то отплатить за то, что она все еще не поймала меня за руку и даже не пытается это сделать.
– Ничего, мы из доплаты купим новую. Зато там не нужно делать капитального ремонта. Вполне приличное состояние.
– Обоям уже лет десять.
– Но они не ободранные и наклеены хорошо.
– Ладно, раз уж вам так нравится. Но я сначала проверю юридическую чистоту. А то вдруг там кто-то сидит в тюрьме.
– Это конечно. Я в этом вам, Оля, полностью доверяю. – Лучше бы ты поменьше доверяла людям, Ирина. Я, конечно, очень дружелюбна и приятна в общении. Но у меня могут быть свои обстоятельства. Ты об этом должна подозревать. Проверка моя заняла ровно пять минут. В этой Мытищинской двушке уже двадцать лет была прописана одна и та же одинокая женщина. Старая дева, учительница русского языка и литературы. Она же пять лет назад приватизировала эту квартиру на себя. И сама лично, без посредников по доверенности теперь ее продает. Таким образом придираться мне было больше не к чему и я внесла за нее аванс. Счастливы были все. И учительница, которая переезжала к сестре, и покупатели, теперь успокоившиеся насчет подбора квартиры, и сама Ирина. И даже я начала радоваться происходящему. В самом деле, если все будут счастливы, то ничего страшного, если и я стану немного богаче, чем раньше. Мы с Ириной начали готовить документы к сделке. Это было не совсем просто, так как наличествовала Оксана, достигшая зрелости половой, но не достигшая зрелости юридической. Все сделки, в которых участвуют несовершеннолетние, проводится с письменного согласия органов опеки и попечительства. Это такие гадкие органы, которые представлены обычно одной старой (или молодой) грымзой, сидящей в муниципалитете района и треплющей нервы несчастным родителям. Они – эти грымзы – по определению ненавидят всех посетителей, требуют несуразную кучу документов, заявлений. А, получив их, тянут время до последнего, надеясь все-таки сорвать сделку. Зачем им это нужно, непонятно, но делают они это всегда. И единственный способ ускорить ее телодвижения и добиться благосклонности – прозаичен и весьма традиционен для России. Деньги в конвертик, конвертик в коробку конфет. Туда же шампанское, все это в пакетик. Пакетик случайно оставляем на стуле, а на полный возмущения вопрос:
– Что это? Заберите немедленно! – отвечаешь:
– Это вам. За потраченное время. Вы ТААК хорошо работаете, что мы просто не можем сдержать порыв благодарности. Спасибо вам.
– Ну что вы. Это совсем не обязательно.
– Но мы не можем обойти вниманием ТАКОГО великолепного сотрудника муниципалитета. Побольше бы таких как вы! – после этого, и после осмотра содержимого этого ларца с уткой, в утке селезень, в селезне яйцо, в яйце баксов ста пятьдесят – двести, дама величественно вещала:
– Ну раз уж вам так срочно, подходите послезавтра. Я постараюсь подготовить распоряжение. – Это было уже обещанием. Можно было с облегчением потирать руки. Вот примерно так все получилось с Ириной. Только все же было немного тяжелее. Мы приехали в Муниципалитет с пачкой собранных мною по Жекам и БТИ документов, и приволокли с собой упирающуюся Оксану, поскольку как девочка большая, она тоже должна была подписывать заявления и бумажки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66