Если Мэнди сейчас была в ладу со всем миром, то для Линды весь мир рухнул. Она была уверена в этом.
– Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? – сказал довольный Джеймс, когда они втроем приехали домой, и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.
К тому времени Кэрол уже пришла от своей сестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Линда была уверена, что Джеймс отнесет Мэнди и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джеймс вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Мэнди постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.
Линда опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джеймс быстро не уйдет.
– Да, ты прав, – наконец ответила она на его вопрос.
Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джеймсом объявят о помолвке.
Джеймс пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.
– Линда… – тихо позвал он.
Она ответила, с трудом сдерживая слезы:
– Уже поздно, Джеймс. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!
Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.
– В чем дело, Линда? – грубовато спросил он.
Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джеймсе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.
Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Мэнди, в присутствии Джеймса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так отчего же она так подавлена?
Она качала головой.
– Просто я глупая! – Стоявшие в ее глазах следы высохли.
На лице Джеймса появилась недовольная гримаса.
– Оставь! Я никогда не считал тебя такой, – сухо произнес он.
Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.
– Ох, поверь мне, Джеймс! Я могу быть глупой, очень глупой! – с чувством добавила она.
Джеймс нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.
Линда едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Линда забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуй и, обняв Джеймса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.
Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.
Джеймс стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Линды разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джеймс, целуя ее, высасывал из нее все чувства.
Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Линда глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.
Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Линда, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Линда закричала от охватившего ее неудержимого желания.
Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Линда и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.
Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.
При свете камина тело Джеймса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!
– Обнимай меня! – простонал он. – Ради бога, Линда, обнимай меня!
И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.
– Не останавливайся, – простонал он, – не останавливайся, Линда! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.
Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.
Но Линда и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.
– О, Джеймс! Пожалуйста, сделай это сейчас!
Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.
Линда чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джеймса. Отдаваясь полностью его власти, она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.
Джеймс лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.
Линда больше себя не обманывала. Теперь она понимала, что сегодня была расстроена вовсе не тем, что в доме ее матери с ними не было ни Стива, ни ее отца. После разговора с Майклом она думала только об одном: она влюбилась в Джеймса. Одному Богу известно, когда и почему. С того вечера, когда сказала ему, что это будет женитьба лишь на его имени? С тех пор как Джеймс сделал ей предложение?
Линда его полюбила потому, что его полюбила Мэнди? Следовало ли ей резко отвергнуть предложение стать его женой и просто отдать ему свою долю в компании или, наоборот, радоваться, что он станет ее мужем? Раньше у нее не было времени как следует обдумать это: поняв наконец, чего он хочет, она была занята лишь тем, что пыталась унять свои чувства к нему. А теперь? Теперь она хотела, очень хотела стать его женой. Она любила его, человека, сказавшего ей, что он бежал бы от любви как от огня, если бы столкнулся с ней в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Похоже, новость всех обрадовала, как ты считаешь? – сказал довольный Джеймс, когда они втроем приехали домой, и он отнес уснувшую по дороге девочку наверх.
К тому времени Кэрол уже пришла от своей сестры, где она всегда встречала Рождество, и легла спать. Линда была уверена, что Джеймс отнесет Мэнди и уйдет. Она так мечтала поскорее лечь! Но, как обычно, Джеймс вел себя так, как хотелось ему! Пока она стелила Мэнди постель, он спустился в гостиную, разжег в камине огонь и удобно устроился в одном из кресел у огня. Держа в руках стакан бренди, он согревал его теплом ладоней и отхлебывал маленькими глотками. Было ясно, он не собирается отсюда уходить ни сейчас, ни в ближайшем обозримом будущем.
Линда опустилась в кресло напротив него и подумала: со стороны все выглядит очень уютно и по-домашнему. На самом деле она готова сейчас расплакаться. Наверное, так и случится, если Джеймс быстро не уйдет.
– Да, ты прав, – наконец ответила она на его вопрос.
Она и не ожидала, что кто-нибудь из ее родственников будет протестовать, когда они с Джеймсом объявят о помолвке.
Джеймс пристально посмотрел на нее. Он заметил ее бледность и то, как подозрительно блестят ее глаза.
– Линда… – тихо позвал он.
Она ответила, с трудом сдерживая слезы:
– Уже поздно, Джеймс. У нас был очень длинный день, и я… Я устала!
Он медленно поднялся и подошел к ее креслу. Присев перед ней на корточки, он нежно приподнял пальцами ее подбородок и заглянул в глаза.
– В чем дело, Линда? – грубовато спросил он.
Она нервно усмехнулась. Ее душили слезы. В чем дело? Да во всем! В этом дне, в ее родственниках, в Джеймсе! Весь день она провела в окружении самых близких людей: дочери, матери, человека, за которого она собралась замуж. И еще никогда в жизни она не чувствовала себя так одиноко.
Во всем! В подарках, в семейном обеде и чае, в поздравлениях родственников, в взволнованности Мэнди, в присутствии Джеймса. Хотя на самом деле все вели себя именно так, как она и предполагала. Так отчего же она так подавлена?
Она качала головой.
– Просто я глупая! – Стоявшие в ее глазах следы высохли.
На лице Джеймса появилась недовольная гримаса.
– Оставь! Я никогда не считал тебя такой, – сухо произнес он.
Его пальцы жгли ее словно электрическим током, хотя он едва касался ее подбородка.
– Ох, поверь мне, Джеймс! Я могу быть глупой, очень глупой! – с чувством добавила она.
Джеймс нахмурился, подивившись ее странному состоянию. Он поднялся и сел на подлокотник ее кресла. Приподняв ее подбородок, заглянул в лицо. Сейчас его лицо не было хмурым. Его суровые черты смягчились, глаза были добрыми и заботливыми, в них застыл немой вопрос.
Линда едва успела подивиться этой внезапной перемене, как он стал все ниже и ниже наклоняться к ней и осторожно коснулся ее губ. В какой-то момент, очень короткий, внезапно Линда забыла обо всем на свете. Она ответила на поцелуй и, обняв Джеймса за шею, притянула к себе. Горячая волна наслаждения разлилась по всему ее телу. Первый раз за этот день она почувствовала, что по-настоящему живет.
Теперь они оба сидели в одном кресле, тесно прижавшись. Своей тяжестью он больно давил ей на грудь, но ей нравилась эта боль. Поцелуи становились все продолжительнее и были уже не такими осторожными, как вначале. Разгоравшееся у обоих желание вытесняло все остальные чувства, ничего другого больше просто не существовало.
Джеймс стянул с нее джемпер, с себя рубашку, и теперь лишь узкая полоска бюстгальтера Линды разделяла их обнаженные торсы. Она чувствовала странное опустошение, словно Джеймс, целуя ее, высасывал из нее все чувства.
Не отрываясь от ее губ, он положил ее на устланный ковром пол. Теперь его руки блуждали по всему ее телу, и Линда глубоко задышала, когда он провел рукой по ее обнаженной груди, осторожно коснувшись пальцами уже набухшего соска.
Он целовал ее шею, потом его губы скользнули вниз, и Линда, словно завороженная, смотрела, как он осторожно коснулся языком соска, словно дразня ее плоть. Она почувствовала, как выгнулось ее тело, когда он наконец целиком забрал его во влажную пещеру своего рта, то посасывая, то возбуждая быстрыми движениями языка. Линда закричала от охватившего ее неудержимого желания.
Его руки скользнули вниз и осторожно освободили ее от последней одежды. Линда и сама обнимала его, наслаждаясь игрой тугих мускулов.
Собственные движения показались ей грубыми и неуклюжими, когда она в свою очередь попыталась освободить его от одежды: ей хотелось, чтобы он был рядом совершенно обнаженным, хотелось чувствовать его всего, полностью.
При свете камина тело Джеймса отливало золотом и словно состояло из света и тени. Он был прекрасен!
– Обнимай меня! – простонал он. – Ради бога, Линда, обнимай меня!
И она обнимала его. Она дрожала от желания, снова и снова проводя руками по его телу.
– Не останавливайся, – простонал он, – не останавливайся, Линда! Я хочу тебя… Я не могу больше ждать.
Он сильно сжал ее в объятиях, зарылся лицом в ее длинные шелковистые волосы, глубоко вдыхая их аромат.
Но Линда и сама уже не владела собой. Она хотела его! Об этом сейчас кричало все ее тело.
– О, Джеймс! Пожалуйста, сделай это сейчас!
Их тела слились в удивительной гармонии, двигаясь в прекрасном, как балет, ритме.
Линда чувствовала сладкую боль, которая разлилась по всему телу, доходя даже до кончиков пальцев. Широко раскрытыми глазами она смотрела в прекрасное лицо Джеймса. Отдаваясь полностью его власти, она прижимала его к себе и словно до конца растворилась в нем.
Джеймс лежал, уткнувшись лицом ей в плечо, по-прежнему обнимая ее, а она, положив одну руку ему на грудь, другой нежно перебирала его волосы на затылке.
Линда больше себя не обманывала. Теперь она понимала, что сегодня была расстроена вовсе не тем, что в доме ее матери с ними не было ни Стива, ни ее отца. После разговора с Майклом она думала только об одном: она влюбилась в Джеймса. Одному Богу известно, когда и почему. С того вечера, когда сказала ему, что это будет женитьба лишь на его имени? С тех пор как Джеймс сделал ей предложение?
Линда его полюбила потому, что его полюбила Мэнди? Следовало ли ей резко отвергнуть предложение стать его женой и просто отдать ему свою долю в компании или, наоборот, радоваться, что он станет ее мужем? Раньше у нее не было времени как следует обдумать это: поняв наконец, чего он хочет, она была занята лишь тем, что пыталась унять свои чувства к нему. А теперь? Теперь она хотела, очень хотела стать его женой. Она любила его, человека, сказавшего ей, что он бежал бы от любви как от огня, если бы столкнулся с ней в жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32