И это запутало ее еще больше. Седой был магом, они же видели, что именно он вызвал бурю. Почему они считают опасной ее?!
Тут Седой вошел в каюту.
Она думала, что по-прежнему ненавидит его, но почему-то не почувствовала злости, ничего от прежней жажды мщения, а, напротив, необычайное облегчение — его лицо вызывало доверие и не внушало страха.
— Ну? — сказала она. — Что же дальше?
— Да, что же дальше? Не пожелаете ли вы уничтожить меня колдовством? Видите, вас не связали. Конечно, ведь вас не удержит ни один канат.
— Почему они меня боятся? После того, что сделали вы… Он рассмеялся. Его волчьи зубы произвели на нее
сильное впечатление.
— Я утверждал, что это сделали ВЫ; вы — искушенная колдунья и вызвали бурю, — объяснил я им. Я же только пытался предотвратить ее своими скромными Силами, но безуспешно. Вы должны были слышать, как они ликовали, посчитав, что вы утонули. Но я распорядился выловить вас.
Я сказал им, что благодаря купанию, ведьма лишается своих колдовских сил как минимум до следующего полнолуния, и что может произойти несчастье, если они позволят вам утонуть. Ну, как вам моя история? Они бы поверили всему, как бы безумно это ни прозвучало. Но вы и в самом деле потеряли в озере свою волшебную Силу, не так ли? Стоило разразиться шторму, и вы ударились в панику, как гусыня, которую преследует волк.
— Вы очень метко выбираете слова, — съязвила она. — Седой Волк!
Оайве ожидала, что это оскорбительное уточнение заставит его взорваться, выплеснет наружу все его зло, но этого не случилось. Лишь его глаза стали вдруг бледными и безжизненными, будто он каждый миг опасался нападения, которое, похоже, было первым подобного рода.
И тут она вспомнила голос, прозвучавший в ее ушах, когда она чуть не утонула, голос, своей насмешкой возвративший ее к жизни, голос Седого!
Оайве медленно заговорила, обдумывая каждое слово:
— Вы могли похитить реликвию, не заходя в Храм, однако явились лично и в своей излюбленной манере объявили мне, что намеревались совершить. Вам было ясно, что я должна буду последовать за вами. Вы возводили препятствия на моем пути, но я преодолела их. Возможно, вы знали, что я с этим справлюсь?..
И даже когда я потеряла связь с вами, все же оставалось предчувствие, что я должна была вас найти. Куртка и огородное пугало были указателем. Вы попросту теряли время в городе, хотя могли продолжить путешествие немедленно. Вы наняли корабль, который больше других бросался в глаза и… вызвали шторм, с помощью которого могли бы разделаться со мной. Вместо этого…
— Вы бы могли укротить бурю! — сказал он с осуждением. Неприятно удивленная, Оайве увидела, как потемнело от гнева его лицо. — Да, вы могли это сделать! Вам дарована Сила, только вам не хватило ума воспользоваться ею!
— Значит, вы бы хотели, чтобы я одолела вашу Магию? Это было испытание? И вы разочарованы, что я не справилась! Почему?
Седой пристально смотрел на нее, долго и настойчиво. Оайве могла выдержать взгляд любых глаз. Этому она научилась. Но выдержать взгляд его серых, как сталь, глаз было трудно. Она была не в состоянии прочитать, что жило в них, но они требовали, чтобы это было прочитано и понято.
— Я не могу вам этого сказать, — ответил Седой после долгой паузы. — Возможно, вы сами разберетесь, в чем суть дела. Это странная игра, которую мы ведем, вы и я. Есть еще и третий игрок, правда, он об этом пока ничего не знает… Оайве нерешительно сказала: — Кажется, вы хотите моей помощи. Другой причины вашего поведения я не могу представить. Но вы же могущественнее меня!
— Я? — удивился Седой и спросил. — Что есть могущество?
— Могущество в заклинаниях.
— Заклинания — это слова, а слова — шум. Заклинание — плавильный горн, в котором руда принимает форму Магии. Но маг — это вещество руды. Я допускаю, что не все жрицы вашего Храма были столь умны, как им полагается. Или они выбирались особым способом, который определял, какая из них будет располагать Силой? Каждый может выучить слова и жесты волшебного искусства, может идеально произносить каждый слог и в совершенстве выводить каждое движение руки, но если в нем нет Магии, он не сумеет ее творить. Иначе этот мир переполнили бы волшебники, или вы так не считаете?
— Меня обучали…
— Вы волшебница до мозга костей, и не из-за обучения. Не считайте себя слабее, чем вы есть на самом деле. Я оценил ваши способности. Когда я пришел в Святилище и застал жрицу сидящей за ткацким станком, как домовитая дочь рыбака, я решил, что она не лучше остальных. Но вы вызвали огонь, и это выдало ваш Дар. Тогда я подумал: «Вот колдунья с русалочьими волосами, подобными светлому металлу. Она может выжимать воду из камня и разрушать горы». И моя оценка подтверждалась до бури, Оайве.
Никогда прежде Седой не называл ее по имени. Он, должно быть, спросил его у рыбаков в деревне. Это создало между ними странную связь, хотя Оайве и не знала, почему. То, что он говорил о ее Магии, испугало и взволновало девушку. Каким-то образом она осознала истину его слов, правда, пока лишь неопределенную, расплывчатую, как неясные образы в тумане.
— Отдайте мне похищенную кость, реликвию и я обещаю помочь вам.
— О нет, — возразил Седой. — Вы не поняли. Я должен убегать с костью, а вы должны меня преследовать. Я вынужден делать это. Это та игра, о которой я уже упоминал.
— Это безумие!
— Заклятие, которое наложено на меня, совсем другое, не это, — шевельнулись его бескровные губы.
— Я должна продолжать преследовать вас, словно мы никогда не встречались?
— Да.
— Если вы мне ничего не расскажете, я не сумею ничего сделать для вас.
— Я назову вам свое имя, — пробормотал мужчина. — Да, несмотря на то, что, воспользовавшись им, вы можете причинить мне вред. Многие зовут меня Седым, но лишь немногие знают меня как Сирдина. Я выдаю вам свое имя не без причины. Однажды может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем. Возможно, вы не сделаете этого. Кто знает?
— Сирдин, — прошептала Оайве. Зародившееся в ней сочувствие взяло верх над досадой. — Сирдин Седой.
— Я родился седым, — признался он. — Это посчитали предзнаменованием того, что мне нужно стать великим учеными и магом. Эти волосы отчеканили мою жизнь, сделав ее такой, какова она есть.
Дверь каюты открыл мужчина, кого называли Псом из-за его длинного носа, похожего на морду легавой собаки. Его приход разрушил связь, установившуюся между ними. Пес поставил около жаровни кружку с куском хлеба и вышел, не взглянув ни на Оайве, ни на Седого.
— Поешьте и поспите сегодняшнюю ночь здесь, — велел Седой девушке. — Завтра мы продолжим разыгрывать наши роли охотника и дичи. В предрассветных сумерках Курль снимется с якоря. До этого вас уже не должно быть на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Тут Седой вошел в каюту.
Она думала, что по-прежнему ненавидит его, но почему-то не почувствовала злости, ничего от прежней жажды мщения, а, напротив, необычайное облегчение — его лицо вызывало доверие и не внушало страха.
— Ну? — сказала она. — Что же дальше?
— Да, что же дальше? Не пожелаете ли вы уничтожить меня колдовством? Видите, вас не связали. Конечно, ведь вас не удержит ни один канат.
— Почему они меня боятся? После того, что сделали вы… Он рассмеялся. Его волчьи зубы произвели на нее
сильное впечатление.
— Я утверждал, что это сделали ВЫ; вы — искушенная колдунья и вызвали бурю, — объяснил я им. Я же только пытался предотвратить ее своими скромными Силами, но безуспешно. Вы должны были слышать, как они ликовали, посчитав, что вы утонули. Но я распорядился выловить вас.
Я сказал им, что благодаря купанию, ведьма лишается своих колдовских сил как минимум до следующего полнолуния, и что может произойти несчастье, если они позволят вам утонуть. Ну, как вам моя история? Они бы поверили всему, как бы безумно это ни прозвучало. Но вы и в самом деле потеряли в озере свою волшебную Силу, не так ли? Стоило разразиться шторму, и вы ударились в панику, как гусыня, которую преследует волк.
— Вы очень метко выбираете слова, — съязвила она. — Седой Волк!
Оайве ожидала, что это оскорбительное уточнение заставит его взорваться, выплеснет наружу все его зло, но этого не случилось. Лишь его глаза стали вдруг бледными и безжизненными, будто он каждый миг опасался нападения, которое, похоже, было первым подобного рода.
И тут она вспомнила голос, прозвучавший в ее ушах, когда она чуть не утонула, голос, своей насмешкой возвративший ее к жизни, голос Седого!
Оайве медленно заговорила, обдумывая каждое слово:
— Вы могли похитить реликвию, не заходя в Храм, однако явились лично и в своей излюбленной манере объявили мне, что намеревались совершить. Вам было ясно, что я должна буду последовать за вами. Вы возводили препятствия на моем пути, но я преодолела их. Возможно, вы знали, что я с этим справлюсь?..
И даже когда я потеряла связь с вами, все же оставалось предчувствие, что я должна была вас найти. Куртка и огородное пугало были указателем. Вы попросту теряли время в городе, хотя могли продолжить путешествие немедленно. Вы наняли корабль, который больше других бросался в глаза и… вызвали шторм, с помощью которого могли бы разделаться со мной. Вместо этого…
— Вы бы могли укротить бурю! — сказал он с осуждением. Неприятно удивленная, Оайве увидела, как потемнело от гнева его лицо. — Да, вы могли это сделать! Вам дарована Сила, только вам не хватило ума воспользоваться ею!
— Значит, вы бы хотели, чтобы я одолела вашу Магию? Это было испытание? И вы разочарованы, что я не справилась! Почему?
Седой пристально смотрел на нее, долго и настойчиво. Оайве могла выдержать взгляд любых глаз. Этому она научилась. Но выдержать взгляд его серых, как сталь, глаз было трудно. Она была не в состоянии прочитать, что жило в них, но они требовали, чтобы это было прочитано и понято.
— Я не могу вам этого сказать, — ответил Седой после долгой паузы. — Возможно, вы сами разберетесь, в чем суть дела. Это странная игра, которую мы ведем, вы и я. Есть еще и третий игрок, правда, он об этом пока ничего не знает… Оайве нерешительно сказала: — Кажется, вы хотите моей помощи. Другой причины вашего поведения я не могу представить. Но вы же могущественнее меня!
— Я? — удивился Седой и спросил. — Что есть могущество?
— Могущество в заклинаниях.
— Заклинания — это слова, а слова — шум. Заклинание — плавильный горн, в котором руда принимает форму Магии. Но маг — это вещество руды. Я допускаю, что не все жрицы вашего Храма были столь умны, как им полагается. Или они выбирались особым способом, который определял, какая из них будет располагать Силой? Каждый может выучить слова и жесты волшебного искусства, может идеально произносить каждый слог и в совершенстве выводить каждое движение руки, но если в нем нет Магии, он не сумеет ее творить. Иначе этот мир переполнили бы волшебники, или вы так не считаете?
— Меня обучали…
— Вы волшебница до мозга костей, и не из-за обучения. Не считайте себя слабее, чем вы есть на самом деле. Я оценил ваши способности. Когда я пришел в Святилище и застал жрицу сидящей за ткацким станком, как домовитая дочь рыбака, я решил, что она не лучше остальных. Но вы вызвали огонь, и это выдало ваш Дар. Тогда я подумал: «Вот колдунья с русалочьими волосами, подобными светлому металлу. Она может выжимать воду из камня и разрушать горы». И моя оценка подтверждалась до бури, Оайве.
Никогда прежде Седой не называл ее по имени. Он, должно быть, спросил его у рыбаков в деревне. Это создало между ними странную связь, хотя Оайве и не знала, почему. То, что он говорил о ее Магии, испугало и взволновало девушку. Каким-то образом она осознала истину его слов, правда, пока лишь неопределенную, расплывчатую, как неясные образы в тумане.
— Отдайте мне похищенную кость, реликвию и я обещаю помочь вам.
— О нет, — возразил Седой. — Вы не поняли. Я должен убегать с костью, а вы должны меня преследовать. Я вынужден делать это. Это та игра, о которой я уже упоминал.
— Это безумие!
— Заклятие, которое наложено на меня, совсем другое, не это, — шевельнулись его бескровные губы.
— Я должна продолжать преследовать вас, словно мы никогда не встречались?
— Да.
— Если вы мне ничего не расскажете, я не сумею ничего сделать для вас.
— Я назову вам свое имя, — пробормотал мужчина. — Да, несмотря на то, что, воспользовавшись им, вы можете причинить мне вред. Многие зовут меня Седым, но лишь немногие знают меня как Сирдина. Я выдаю вам свое имя не без причины. Однажды может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем. Возможно, вы не сделаете этого. Кто знает?
— Сирдин, — прошептала Оайве. Зародившееся в ней сочувствие взяло верх над досадой. — Сирдин Седой.
— Я родился седым, — признался он. — Это посчитали предзнаменованием того, что мне нужно стать великим учеными и магом. Эти волосы отчеканили мою жизнь, сделав ее такой, какова она есть.
Дверь каюты открыл мужчина, кого называли Псом из-за его длинного носа, похожего на морду легавой собаки. Его приход разрушил связь, установившуюся между ними. Пес поставил около жаровни кружку с куском хлеба и вышел, не взглянув ни на Оайве, ни на Седого.
— Поешьте и поспите сегодняшнюю ночь здесь, — велел Седой девушке. — Завтра мы продолжим разыгрывать наши роли охотника и дичи. В предрассветных сумерках Курль снимется с якоря. До этого вас уже не должно быть на борту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22