Она не возражает. В самом конце операции, ше- вельнув. корпусом, прижалась кучерявым лобком к внешней стороне
руки и мы вышли из укрытия. Кровь в жилах побежала чуточку
быстрее.
Она кушает, на меня заговорщески поглядывает, что-то от меня
ждет, а я жду от нее.
а легком подносе мне уже несут кофе с коньяком. Я подаю
корпус назад, чтобы не мешать официантке, а в это время из-за мо- ей спины вываливается лохматый детина и неосторожно толкает офи- циантку в локоть. Графин с коньяком валится на стол, а кофе на
мои новые чесучевые кремовые брюки, проникает на лобок и теплой
струей стекает вдоль члена между ног. А если бы кипяток! Ходил
бы я по Соединенным Штатам Америки с обожженным пенисом,
а у меня,- честно говоря, в этом отношении совсем, совсем другие планы.
Официантка охнула, руками всплеснула, извинения бормочет.
Соседка что-то по-английски лопочет. Я, естественно, матерюсь про себя. Виновница зачем-то на гульфик соли насыпала, не вино ведь!
- Пойдемте, - говорит, - я Вам все вычищу, у меня австрий
ское средство есть. А что делать? е ходить ведь с кофейным пят
ном на этом месте, тем более с англичанкой! Чтоб у прохожих гнус- ные мысли рождались.
Вышел я с ней в служебное помещение, мимо кухни и буфета
привела в какую-то комнатку. Стол, пара стульев, кровать под серым одеялом...
- Вы снимите, пожалуйста, брюки, их почистят, а я вам еще
кофе с коньяком принесу. Пока Вы их покушаете, брючки и готовы
будут. .
Принесла заказ, а я уже без брюк сижу. а плавках белых ры
жее пятно.
- Ой, - говорит, - и трусики тоже...
- Ладно, с плавками я сам разберусь...
- ет,. нет, - говорит, - снимайте! - и так это у нее по
родственному получилось, почти по-матерински. Отвернулся, снял
плавки.
Я горячий кофе с коньячком, прихлебываю и думаю об англичан
ке, дождется или смоется?
Минуты через три эта неумеха вернулась.
- Сейчас, - говорит, Вашу одежду почистят и выгладят, а я
Вам еще мазь от ожога...
Все, думаю, англичанка теперь не дождется. Провалена опера
ция!
- Да нет у меня никакого ожога! - взревел я, когда до меня
дошло ее гуманное предложение.
- Как же нет, когда вот он, - берет член нежными пальчика
ми и размазывает, по нему мазь, начинает втирать ее взад-вперед, взад-вперед. Он что, начал расти. Голова ее светлая у меня перед носом качается, сквозь прозрачную блузку лифчик белый виден,
грудки на месте удерживает, чтоб не разбежались, значит. Зад ее
аппетитный сверху мне видно. А члену уже хочется, чтоб влажно и
темно, так он вырос. А она головку ему кончиками пальцев, едва
касаясь, смазывает и так это прекрасно делает, что сами понимаете, выхода у меня уже просто нет. Кроме одного. Поднял я ее головку, поцеловал в губки, повернул к кровати. Она сама коленками на нее забралась, я стащил вниз трусики и... совершил неизбежное,
А она с таким мягоньким среднерусским говорочком головкой
по сторонам водит и приговаривает:
- Ох, и вкусненько, ох, как вкусненько!
Чуть позже постанывать начала, значит, сладенько сделалось. Хо
роша девка! е то, что эта англичанка дохлая.
Встала она, когда все судороги у нас кончились и говорит мне
совершенно другим голосом:
- Вот такая эта коллизия. '
- Что? Какая коллизия?
- Да с тестом Вашим!
Одернула юбчонку и вышла. Я еще глазами хлопал, когда до ме
ня дошла эта простейшая мысль, что я олух царя небесного и меня
снова великолепно надули. у, и Леокадия с ее кадрами, мать Ва
шу! "О женщины!" - вещал поэт, как он был прав!
а столе пачка "Мальборо" и моя зажигалка. Затянулся душис- тым дымом и прогуливаюсь без трусов. Минут через пять заходит
в каракулевой шубке на светлом костюме под цвет моих брюк. А
надо сказать, что очень глупо, когда мужик без штанов, а дама,
простите, в шубе. Мне еще неуютнее сделалось.
- У меня смена кончилась, - говорит, - можно побеседовать.
Присела, закурила. Принесли пакет, я одеваюсь, она смотрит, как
я это делаю.
- Поехали!
До самой гостиной слова не сказала. А я решил закончить эти
эксперименты, попутно признав, что изворотливость женского ума
еще по-достоинству не оценена человечеством. Во всяком случае не- которыми его представителями.
Снял каракулевую шубу.
- Перекусим?
- Я помогу.
а кухне все выложила в три минуты: ин-яз ЛГУ, бизнес-школа,
курсы стенографии и машинописи, детей нет, разведена, двадцать
четыре. Руки быстрые и сноровистые. "Росла без мамы?" Точно.
Квартира двухкомнатная, к нам идет из авантюризма, тяги к разно- образию, плюс деньги. Мужики все равно меняются, так хоть будет
со смыслом. Для дела еще интересней.
Прижал ее к себе. Сказала: "Подожди" и сняла костюм. Гарни- турчик белый, прозрачный, сосочки темные, лобок светлый на смуг- лой коже.
В постели была томной и нежной. Залихватских выкрутасов по
завчерашней "итальяночки" здесь не было, но даже невооруженным взглядом было видно, как она предана любви, какое огромное нас
лаждение доставляет ей само движение фаллоса в ее теле, как все
оно отзывается на самую скромную ласку. Это был прекрасный му
зыкальный инструмент для исполнения единственной мелодии - ме
лодии любви. .
Валерия любила разнообразие. Еще в гостиной как-то незамет
но сбросив с себя остатки одежды, оказалась между двумя тостами
на месте моего -прибора и я с огромным удовольствием целовал ее
припухшие губки и плотненький клитор.
- А хочешь вина из меня?
Лежа на столе, приставила горлышко бутылки к влагалищу:
"Пей!" Попил ее соков с портвейном, поднял высоко ее ноги и эдул под завязку. Она кончала неожиданно долго, со стонами, держась' за мошонку, словно боясь свалиться со стола.
Я отнес ее в бассейн и мы еще порезвились в воде.
В постели уложила меня на бок и, разбегаясь почти от самой
коленки нанизывалась на член, удивляясь точностью попадания.
Принимая сверху, не уставала ласкать ладонями и кончиками паль
цев, вышептывая ласковые слова и все это возбуждало и возбуждало меня.
В конце концов я поздравил фирму с приобретением нового цен
ного сотрудника...
Хотел бы я видеть этого безутешного чинушу, который под лас
ками, между двумя совокуплениями с этой прелестницей, не подпи
шет нужных бумаг! Да я лично раскрою тогда череп и осмотрю со
держание.
Утром отвез Лялю к месту нынешней работы. Вопросов она не
задавала. Еще плюс!
Позвонил Моисею. Доложил, что и как. Тот предложил пообедать
в шашлычной на Восстания в шестнадцать, когда там народу по-мень- ше.
Заехал в спортзал "Динамо", куда меня еще пускали по старой памяти. Позанимался с удовольствием на силу, на резкость, на гиб- кость. Подошел Василий Федорович, тренер по дзю-до. Посмотрел
на меня и смачно выругался.
- Ты, что, дядь Вась?
- Да дурак ты, что от меня смылся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21