Поправил платочек, приподнялся на
носках, как актер перед выступлением, чтобы успокоить дыхание,
почувствовал слабый запах погасших свечей. Он потушил зажигалку, вышел во
мрак, осторожно шагая по каменным ступеням, и осмотрелся. кругом было
пусто. Края туч светлели, но месяц не мог пробиться сквозь них. Было почти
совсем темно. ровно шагая по асфальту, он кончиком языка коснулся коронки
зуба мудрости.
Интересно, что там такое? Уж конечно не Хронда. Но и не яд. За
какое-то мгновение он успел рассмотреть то, что "дантист" клал пинцетом в
золотую чашечку коронки, прежде чем залить ее цементом. Комочек меньше
горошины, будто слепленный из детского цветного сахара. Передатчик? Но
микрофона у него не было. Ничего не было... Почему они не дали яду?
Наверное, незачем.
В отдалении, за деревьями, показался дом, ярко освещенный, шумный. На
втором этаже горели настоящие свечи, в канделябрах с зеркальцами. Теперь
он принялся считать столбы ограды, у одиннадцатого замедлил шаг,
остановился в тени, падающей от дерева, и коснулся пальцами проволочной
сетки. Она, пружиня, подалась; он слегка наступил на ее нижнюю часть,
которая не была сцеплена с верхней, перешагнули оказался в саду. Перебегая
от тени к тени, он очутился у высохшего фонтана. Тут он вынул из кармана
стакан, ногтем подрезал пленку, сорвал ее, смял, сунул в рот и запил
маленьким глотком вермута. Теперь, держа стакан в руке и больше не
скрываясь, он двинулся по дорожке прямо к дому, без спешки - гость
возвращается с короткой прогулки... Кресслин поднес к носу платок и
переложил стакан из руки в руку, когда проходил между тенями тех, кто
стоял по обе стороны двери. Лиц он не видел и чувствовал только
невнимательные взгляды.
Свет был почти голубым на первой лестнице, тепло-желтым на второй;
музыка играла вальс. Гладко, - подумал он. - Не слишком ли гладко?
В зале было тесно. Он не сразу ее заметил; ее окружали мужчины с
орденскими ленточками в петлицах. Их разделяли два шага, как вдруг на
другом конце зала раздался грохот. споткнулся какой-то лакей в ливрее, да
так неловко, что поднос, уставленный бокалами, вылетел у него из рук. Что
за тюлень! Окружавшие Севинну как по команде повернули головы в ту
сторону. Один только Кресслин продолжал смотреть на нее. Этот взгляд, едва
уловимый, озадачил ее.
- Вы меня не узнаете?
Она сказала "нет", чтобы оттолкнуть, отбросить его. Он спокойно
улыбнулся:
- А карего пони помните? С белой правой бабкой? И мальчика, который
испугал его мячом?
- Так это вы?
Им не понадобилось знакомиться, они знали друг друга с детства. Он
танцевал с ней только один раз. Потом держался в отдалении. Уже после часа
ночи они вместе вышли в парк. Вышли через дверь, о которой знала только
она. Прогуливаясь с ней по аллеям, он тут и там замечал людей в тени
деревьев. Сколько же их! Где они были, когда он перелезал через сетку?
Странно.
Севинна смотрела на него. Ее лицо белело в свете луны, которая после
полуночи все-таки прорвалась сквозь облака, как и ожидалось.
- Я бы вас не узнала. И все же вы мне кого-то напоминаете. но не того
мальчика. Кого-то другого. Взрослого.
- Вашего мужа, - ответил он спокойно. - Когда ему было двадцать шесть
лет. Вы же видели снимки.
Она растерянно заморгала.
- Да. Но откуда вы знаете?
Он улыбнулся.
- По обязанности. Пресса. Временно - военный корреспондент. Но с
гражданским прошлым.
Она не обратила внимания на его слова.
- Вы из тех же мест, что и я. Удивительно.
- Почему?
- Как-то... Это тревожит меня. Не знаю, как это выразить, но я почти
боюсь.
- Меня?
Его изумление было искренним.
- Нет, что вы. Но это как бы прикосновение судьбы. Ваша похожесть, и
то, что мы знали друг друга еще детьми.
- Что же здесь такого?
- Я не могу вам объяснить. Это всего лишь аллюзия, намек. Будто
что-то произойдет этой ночью.
- Вы суеверны?
- Вернемся. Здесь холодно.
- Никогда не надо убегать.
- О чем вы?
- Не следует бежать от судьбы. Это невозможно.
- Откуда вам знать?
- Где теперь ваш пони?
- А ваш мяч?
- Там, где и мы когда-нибудь будем. Все вещи растворяются во времени.
На свете нет лучшего растворителя.
- Вы говорите так, как будто мы старики.
- Время убийственно для старых. И непонятно для всех.
- А если бы... Нет, ничего.
- Вы хотели что-то сказать?
- Вам показалось.
- Нет, не показалось, и я знаю, что вы имели в виду.
- Что же?
- Одно слово.
- Какое?
- Хронда.
Она вздрогнула. Это был страх.
- Не бойтесь, прошу вас. Мы оба - лишь двое посторонних, которые
знают это, - понятно, кроме вашего мужа и команды доктора Соуви.
- Что вы знаете?
- То же, что и вы.
- Не может быть. Это тайна.
- Я не говорил этого слова никому, кроме вас. Я знал, что вам оно
известно.
- Как вы могли узнать? Вы понимаете, чем рискуете?
- Я не рискую ничем, потому что мои сведения столь же легальны, как
ваши. С той разницей, что я знаю, от кого вы их получили, а вы не знаете,
откуда получил их я.
- Разница не в вашу пользу. Так откуда вы узнали?
- А сказать вам, откуда узнали вы?
- Вы ничего не знаете! - она вся дрожала.
- Я не могу вам сказать. Не имею права.
- Но вы уже сказали...
- Не больше того, что сказал вам ваш муж.
- Откуда вы знаете, что это он?
- Никто из правительства, кроме премьера, не знает. Премьера зовут
Моррибонд. Просто, не так ли?
- Но каким образом? Подслушивание?
- Не думаю. Не было нужды. Просто он должен был вам сказать.
- Не думаете ли вы, что я...
- Нет. Он сказал именно потому, что вы бы никогда не потребовали. Он
хотел вам дать что-то, что имело для него высшую ценность.
- Значит не подслушивание, а психология?
- Да.
- Который час?
- Без двух минут два.
- Не знаю, что станет со всем этим. - Она смотрела в окружающий мрак.
Тени ветвей, плоские и четкие, дрожали на посыпанной гравием дорожке.
Казалось, что тени неподвижны, а дрожит земля. - Мы здесь уже скандально
долго, - сказала она. вы не догадываетесь, почему?
- Начинаю догадываться.
- Тайна, которая... Которая сделает это, уже не тайна за минуту до...
часа ноль. Может быть, мы перестанем существовать. Вы это тоже знаете?
- Знаю. Но не этой же ночью!
- Именно этой.
- Однако еще недавно...
- Да, были кое-какие сложности. Но теперь их нет.
Она почти касалась его груди. Говорила, не видя:
- Он будет молодым. Он в этом уверен.
- Ну да, конечно.
- Не говорите ничего, прошу вас. Я не верю, не могу верить, хотя и
знаю.
1 2 3 4