! Я даже предпочел бы работать там, чем в другом месте, - там обо мне
лучше позаботятся в случае... болезни. И не думаю, что они попытаются меня
изолировать. Зачем, собственно? Применение силы могло бы кончиться очень
печально для них самих. Вы ведь знаете, как могущественна печать...
"Он подумывает о шантаже", - мелькнуло в голове у Пиркса. Ему
казалось, что это сон. Но он продолжал слушать с величайшим вниманием.
- Итак, теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы ваше мнение о
нелинейниках оказалось отрицательным?
- Да. Понимаю. А вы... могли бы сказать, кто еще из команды...
- Нет. То есть у меня нет уверенности, а догадками я могу вам больше
навредить, чем помочь. Лучше иметь нуль информации, чем быть
дезинформированным, поскольку это означает отрицательную информацию.
- Да... гм... Ну, во всяком случае, почему бы вы это ни сделали,
благодарю вас. Да. Благодарю. А... не можете ли вы в связи с этим
рассказать кое-что о себе? Я имею в виду определенные аспекты, которые
могли бы мне помочь...
- Я догадываюсь, что вас интересует. Но я ничего не знаю о своей
конструкции, точно так же как вы не знали ничего об анатомии или
физиологии своего тела... до тех пор, по крайней мере, пока не прочли
какого-нибудь учебника биологии. Впрочем, конструкторская сторона вас,
по-видимому, мало интересует - речь идет в основном о психике? О наших...
слабых местах?
- О слабых местах тоже. Но, видите ли, в конце концов каждый кое-что
знает о своем организме... это, понятно, не научные сведения, а результат
опыта, самонаблюдения...
- Ну, разумеется, ведь организмом пользуются... это открывает
возможности для самонаблюдения.
Барнс снова, как и прежде, усмехнулся, показав ровные, но не чересчур
ровные зубы.
- Значит, я могу вас спрашивать?
- Пожалуйста.
Пиркс силился собраться с мыслями.
- Можно мне задавать вопросы... нескромные? Прямо-таки интимные?
- Мне нечего скрывать, - просто ответил Барнс.
- Вы уже сталкивались с такими реакциями, как ошеломление, страх и
отвращение, вызванные тем, что вы нечеловек?
- Да, однажды, во время операции, при которой я ассистировал. Вторым
ассистентом была женщина. Я уже знал тогда, что это означает.
- Я вас не понял...
- Я уже знал тогда, что такое женщина, - пояснил Барнс. - Сначала мне
ничего не было известно о существовании пола...
- А!
Пиркс разозлился на себя за то, что не смог удержаться от этого
возгласа.
- Значит, там была женщина. И что же произошло?
- Хирург случайно поранил мне палец скальпелем, резиновая перчатка
разошлась, и стало видно, что рана не кровоточит.
- Как же так? А Мак-Гирр говорил мне...
- Сейчас кровь пошла бы. Тогда я был еще "сухой", как говорят на
профессиональном жаргоне наших "родителей"... - сказал Барнс. - Ведь эта
наша кровь - чистейший маскарад: внутренняя поверхность кожи сделана
губчатой и пропитана кровью, причем эту пропитку приходится возобновлять
довольно часто.
- Понятно. И женщина это заметила. А хирург?
- О, хирург знал, кто я, а она нет. Она не сразу поняла, только в
самом конце операции, да и то в основном потому, что хирург смутился...
Барнс усмехнулся.
- Она схватила мою руку, поднесла ее к глазам и, когда увидела, что
там... внутри, бросила ее и пустилась бежать. Она забыла, в какую сторону
открывается дверь операционной, дергала ее, но дверь не открывалась, и у
нее началась истерика.
- Та-ак... - сказал Пиркс. Он откашлялся. - Что вы тогда
почувствовали?
- В общем-то я малочувствителен... но это не было приятно, -
помедлив, сказал Барнс и снова усмехнулся. - Я об этом не говорил ни с
кем, - добавил он немного спустя, - но у меня создалось впечатление, что
мужчинам, даже необразованным, легче общаться с нами. Мужчины мирятся с
фактами. Женщины с некоторыми фактами не хотят мириться. Продолжают
говорить "нет", даже если ничего уже, кроме "да", сказать невозможно.
Пиркс все время смотрел на своего собеседника - особенно пристально
вглядывался в него, когда Барнс отводил глаза, - потому что старался
обнаружить в нем некое отличие, которое бы его успокоило, доказав, что
воплощение машины в человека все-таки не может быть идеальным. Раньше,
когда он подозревал всех сразу, ситуация была иной. Теперь, с каждым
мгновением все более убеждаясь, что Барнс говорит правду, и доискиваясь
следов подделки - то в его бледности, которая поразила Пиркса уже при
первой встрече, то в его движениях, таких сдержанных, то в неподвижном
блеске светлых глаз, - он вынужден был признать, что в конце концов и люди
бывают такие же бледные или малоподвижные; тогда вновь возвращались
сомнения - и всем этим наблюдениям и мыслям Пиркса сопутствовала усмешка
Барнса, которая вроде и не всегда относилась к тому, что Пиркс говорил, а
скорее выражала понимание того, что именно он чувствовал. Эта усмешка была
Пирксу неприятна, она смущала его, и ему тем труднее было продолжать этот
допрос, что в ответах Барнса звучала безграничная искренность.
- Вы обобщаете на основании одного случая, - пробормотал Пиркс.
- О, потом я много раз сталкивался с женщинами. Со мной работали, то
есть учили меня, несколько женщин. Они были преподавательницами и тому
подобное. Но они заранее знали, кто я. Поэтому старались скрывать свои
чувства. Это им давалось нелегко, потому что временами мне доставляло
удовольствие раздражать их.
Улыбка, с которой он смотрел Пирксу в глаза, была почти дерзкой.
- Они искали, знаете, каких-нибудь особенностей, отличий со знаком
минус, а раз это их так интересовало, я иногда развлекался, демонстрируя
такие особенности.
- Не понимаю.
- О, наверняка понимаете! Я изображал марионетку: и физически -
скованностью движений, и психически - пассивным послушанием... а как
только они начинали наслаждаться своими открытиями, я внезапно обрывал
игру. Я полагаю, что они считали меня порождением дьявола.
- Послушайте, вы не предубеждены? Это ведь только домыслы, тем более
что они были преподавательницами, значит, имели соответствующее
образование.
- Человек - существо абсолютно несобранное, - флегматично сказал
Барнс. - Это неизбежно, если возникаешь так, как вы; сознание - это часть
мозговых процессов, выделившаяся из них настолько, что субъективно кажется
неким единством, но это единство - обманчивый результат самонаблюдения.
Другие мозговые процессы, которые вздымают сознание, как океан вздымает
айсберг, нельзя ощутить непосредственно, но они дают о себе знать, порой
так отчетливо, что сознание начинает их искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
лучше позаботятся в случае... болезни. И не думаю, что они попытаются меня
изолировать. Зачем, собственно? Применение силы могло бы кончиться очень
печально для них самих. Вы ведь знаете, как могущественна печать...
"Он подумывает о шантаже", - мелькнуло в голове у Пиркса. Ему
казалось, что это сон. Но он продолжал слушать с величайшим вниманием.
- Итак, теперь вы понимаете, почему я хочу, чтобы ваше мнение о
нелинейниках оказалось отрицательным?
- Да. Понимаю. А вы... могли бы сказать, кто еще из команды...
- Нет. То есть у меня нет уверенности, а догадками я могу вам больше
навредить, чем помочь. Лучше иметь нуль информации, чем быть
дезинформированным, поскольку это означает отрицательную информацию.
- Да... гм... Ну, во всяком случае, почему бы вы это ни сделали,
благодарю вас. Да. Благодарю. А... не можете ли вы в связи с этим
рассказать кое-что о себе? Я имею в виду определенные аспекты, которые
могли бы мне помочь...
- Я догадываюсь, что вас интересует. Но я ничего не знаю о своей
конструкции, точно так же как вы не знали ничего об анатомии или
физиологии своего тела... до тех пор, по крайней мере, пока не прочли
какого-нибудь учебника биологии. Впрочем, конструкторская сторона вас,
по-видимому, мало интересует - речь идет в основном о психике? О наших...
слабых местах?
- О слабых местах тоже. Но, видите ли, в конце концов каждый кое-что
знает о своем организме... это, понятно, не научные сведения, а результат
опыта, самонаблюдения...
- Ну, разумеется, ведь организмом пользуются... это открывает
возможности для самонаблюдения.
Барнс снова, как и прежде, усмехнулся, показав ровные, но не чересчур
ровные зубы.
- Значит, я могу вас спрашивать?
- Пожалуйста.
Пиркс силился собраться с мыслями.
- Можно мне задавать вопросы... нескромные? Прямо-таки интимные?
- Мне нечего скрывать, - просто ответил Барнс.
- Вы уже сталкивались с такими реакциями, как ошеломление, страх и
отвращение, вызванные тем, что вы нечеловек?
- Да, однажды, во время операции, при которой я ассистировал. Вторым
ассистентом была женщина. Я уже знал тогда, что это означает.
- Я вас не понял...
- Я уже знал тогда, что такое женщина, - пояснил Барнс. - Сначала мне
ничего не было известно о существовании пола...
- А!
Пиркс разозлился на себя за то, что не смог удержаться от этого
возгласа.
- Значит, там была женщина. И что же произошло?
- Хирург случайно поранил мне палец скальпелем, резиновая перчатка
разошлась, и стало видно, что рана не кровоточит.
- Как же так? А Мак-Гирр говорил мне...
- Сейчас кровь пошла бы. Тогда я был еще "сухой", как говорят на
профессиональном жаргоне наших "родителей"... - сказал Барнс. - Ведь эта
наша кровь - чистейший маскарад: внутренняя поверхность кожи сделана
губчатой и пропитана кровью, причем эту пропитку приходится возобновлять
довольно часто.
- Понятно. И женщина это заметила. А хирург?
- О, хирург знал, кто я, а она нет. Она не сразу поняла, только в
самом конце операции, да и то в основном потому, что хирург смутился...
Барнс усмехнулся.
- Она схватила мою руку, поднесла ее к глазам и, когда увидела, что
там... внутри, бросила ее и пустилась бежать. Она забыла, в какую сторону
открывается дверь операционной, дергала ее, но дверь не открывалась, и у
нее началась истерика.
- Та-ак... - сказал Пиркс. Он откашлялся. - Что вы тогда
почувствовали?
- В общем-то я малочувствителен... но это не было приятно, -
помедлив, сказал Барнс и снова усмехнулся. - Я об этом не говорил ни с
кем, - добавил он немного спустя, - но у меня создалось впечатление, что
мужчинам, даже необразованным, легче общаться с нами. Мужчины мирятся с
фактами. Женщины с некоторыми фактами не хотят мириться. Продолжают
говорить "нет", даже если ничего уже, кроме "да", сказать невозможно.
Пиркс все время смотрел на своего собеседника - особенно пристально
вглядывался в него, когда Барнс отводил глаза, - потому что старался
обнаружить в нем некое отличие, которое бы его успокоило, доказав, что
воплощение машины в человека все-таки не может быть идеальным. Раньше,
когда он подозревал всех сразу, ситуация была иной. Теперь, с каждым
мгновением все более убеждаясь, что Барнс говорит правду, и доискиваясь
следов подделки - то в его бледности, которая поразила Пиркса уже при
первой встрече, то в его движениях, таких сдержанных, то в неподвижном
блеске светлых глаз, - он вынужден был признать, что в конце концов и люди
бывают такие же бледные или малоподвижные; тогда вновь возвращались
сомнения - и всем этим наблюдениям и мыслям Пиркса сопутствовала усмешка
Барнса, которая вроде и не всегда относилась к тому, что Пиркс говорил, а
скорее выражала понимание того, что именно он чувствовал. Эта усмешка была
Пирксу неприятна, она смущала его, и ему тем труднее было продолжать этот
допрос, что в ответах Барнса звучала безграничная искренность.
- Вы обобщаете на основании одного случая, - пробормотал Пиркс.
- О, потом я много раз сталкивался с женщинами. Со мной работали, то
есть учили меня, несколько женщин. Они были преподавательницами и тому
подобное. Но они заранее знали, кто я. Поэтому старались скрывать свои
чувства. Это им давалось нелегко, потому что временами мне доставляло
удовольствие раздражать их.
Улыбка, с которой он смотрел Пирксу в глаза, была почти дерзкой.
- Они искали, знаете, каких-нибудь особенностей, отличий со знаком
минус, а раз это их так интересовало, я иногда развлекался, демонстрируя
такие особенности.
- Не понимаю.
- О, наверняка понимаете! Я изображал марионетку: и физически -
скованностью движений, и психически - пассивным послушанием... а как
только они начинали наслаждаться своими открытиями, я внезапно обрывал
игру. Я полагаю, что они считали меня порождением дьявола.
- Послушайте, вы не предубеждены? Это ведь только домыслы, тем более
что они были преподавательницами, значит, имели соответствующее
образование.
- Человек - существо абсолютно несобранное, - флегматично сказал
Барнс. - Это неизбежно, если возникаешь так, как вы; сознание - это часть
мозговых процессов, выделившаяся из них настолько, что субъективно кажется
неким единством, но это единство - обманчивый результат самонаблюдения.
Другие мозговые процессы, которые вздымают сознание, как океан вздымает
айсберг, нельзя ощутить непосредственно, но они дают о себе знать, порой
так отчетливо, что сознание начинает их искать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25