– Балабол хренов… А где он сам-то? Я к нему пришел. – Да я его связал, чтоб руки не распускал.
– Это хорошо…
– А зачем он тебе ночью? – у Мишки в животе неприятно заурчало. А по спине прошелся ветерок.
– Обещал мне помочь картошки с поля натырить… Я ему за это поставил уже…
– А… – Мишка успокоился. У него в голове уложилось примерно так: Петька взял у Колчанова бутылку, выпил, и работать ему сразу расхотелось. Поэтому он с поля слинял, и то, что он нехорошо поступил, заставило его рассказать о Яковличе всю эту дрянь. – Теперь от него проку мало. Пьяный в жопу, – сказал Мишка.
– Да?.. А раз так, может, ты мне, Мишка, тогда поможешь?
– Знаешь чего, Яковлич… я с похмелья… Мне вставать в лом…
– Так я ж понимаю… – Колчанов вытащил из кармана бутылку и поставил на стол. – Только я теперь ученый. Сначала дело, потом бухнем… – Он взял бутылку и спрятал обратно в карман.
– Не… тогда я не пойду! Ты, Яковлич, издеваешься! У меня ж башка трещит, и ноги не сгибаются! Того и гляди вырвет…
– Хорошо, – сказал Колчанов, – найдем другого, – он сделал вид, что собирается уходить.
Мишка испугался, что упускает хорошую возможность. Он решил раскрутить Колчанова на сто грамм для поправки, а потом обвинить его в жмотстве и никуда не пойти.
– Погоди, – сказал он. – Я согласен. Только сто грамм налей, чтобы я двигаться мог… Иначе не получится.
– Ладно, – тот усмехнулся, и Мишке показалось, что Колчанов разгадал его план.
Ну и х… с ним! — подумал он. – Все равно выпью!
– Стакан-то есть? – спросил Колчанов.
– Зачем?! Я из горлышка могу. Давай сюда свою бутылку.
– Смотри, много не пей, – он протянул водку.
– Обижаешь, – Мишка перехватил бутылку и почувствовал, какая она холодная. – Холодная какая, – сказал он. От вида запотевшей бутылки у него выделилась слюна.
НО НЕ ВСЁ, ЧТО ПРИЯТНО НА ГЛАЗ, ПРИЯТНО НА ВКУС!
– Из погреба…
Хрен ты меня в темноте проконтролируешь! Мишка приложился к горлышку. В армии его научил друг-татарин Исмагилов пить водку, наливая ее прямо в пищевод. Таким способом можно было за несколько секунд опорожнять вместительные емкости. Мишка запрокинул бутылку, и жидкость полилась внутрь. Тут он сообразил, что пьет что-то не то. Это не водка!.. Это… моча! Мишка никогда в жизни мочу не пил, но сомнений никаких не было. Мишка опорожнил уже больше половины бутылки, и моча продолжала литься ему внутрь. Он резко оторвал бутылку ото рта. Моча полилась на лицо. Глаза вылезли из орбит. Он сплюнул с отвращением. Но толку от плевка было ноль. Мишка вскочил на ноги. Моча ударила ему в голову. То, что он выпил, пи…ец как подействовало на него в моральном и физическом смыслах. Он схватился руками за железную спинку кровати, и его вырвало прямо в постель.
– У-ха-ха! – засмеялся Колчанов. Смех у него был лающий, как у собаки.
– Ты что, гад?! – задохнулся Мишка.
– У-ха-ха! – силуэт Колчанова на фоне окна оставался неподвижным, как манекен в витрине магазина.
Мишку снова вывернуло.
– У-ха-ха! – лающий смех звенел у него в ушах.
– Я сейчас, Яковлич, хоть ты старик, отмудохаю тебя, как молодого!
– У-ха-ха!.. Ты думал, я дурак?! И не понял, что ты меня хочешь обмануть?! Водки заглотить побольше, и ни хера не сделать! Все вы тут так живете! Только бы выжрать вам на халяву и жопу чесать! – голос у Колчанова изменился, стал злой и похожий на голос артиста, который, кажется, играл Гитлера. – Жизнь ваша никчемная! Зажились вы тут все! Пора вас кончать!
Мишка замер. То, что он слышал, было невероятно. Услышать такое из уст Андрея Яковлевича Колчанова, все равно, что услышать, как корова говорит лошади «Спокойной ночи, лошадь». Что-то у Колчанова случилось с головой. Попросту говоря, он свихнулся. Не удивительно, что Петька рассказывал про него такие вещи…
– Ага, – сказал Мишка. Скорее всего, Яковлича скоро заберут в психушку. А пока не забрали, надо успеть его как следует отметелить за мочу. Такое не прощают никому. Мишка поднялся с кровати и шагнул вперед.
Колчанов продолжал сидеть как сидел. Он то ли не понимал, то ли нисколько не боялся, что его сейчас страшно изобьют.
В темноте, – подумал Мишка, – бить неинтересно. Нужно включить свет, чтобы этому психованному было видно синяки!
Мишка протянул руку к выключателю, нащупал и повернул.
8
Загорелась одиноко тусклая лампочка.
Мишка повернулся к Колчанову и остолбенел.
Вместо Колчанова за столом сидел отдаленно его напоминающий мертвец. Желтая кожа на его лице была покрыта струпьями, на коленях лежали руки с огромными железными когтями. Точно такие Мишка видел во сне! Я сплю, наверное! Но проснуться не получалось. Мишка смотрел на Колчанова как загипнотизированный, не в силах оторвать от демона глаз. На голове у гостя росли кривые рога, которые Мишка не разглядел в темноте, потому что они плотно прилегали к затылку, как у баранов. Что-то в Колчанове щелкнуло, и рога поднялись вверх, как у военных самолетов высовываются крупнокалиберные пулеметы при команде «к бою». Вытянувшиеся уши шевелились, как у собаки. Что-то застучало по полу. Мишка опустил глаза и увидел хвост, который выпростался из-за спины и ходил из стороны в сторону.
Хвост напомнил Мишке его собаку-инвалида, которая погибла. Инвалидом собака стала не сразу. Прежде это была здоровая веселая дворняжка. Даром, что дворняжка, а умная, как бульдог! Русские понимают, что дворняжки самая лучшая порода. Собака, она и есть собака, независимо от породы. Как ее воспитаешь, такой она и будет. Воспитаешь ее охотничьей, будет охотничьей, не хуже фокстерьера или сеттера. Воспитаешь сторожевой, будет как немецкая овчарка. Мишка воспитал свою собаку по-разному, на все руки. Это была чудо-собака! И звали ее Коробок. Пришел Петька Углов и сказал: Назови собаку Коробок, больно она у тебя квадратная!.. Пошел ты! — ответили ему Коноваловы всей семьей (тогда еще была семья). Но кличка пристала. Так он и остался Коробком, пока не попал под поезд. Это была рыжая небольшая собака с длинными болтающимися ушами и всегда крутящимся подвижным хвостом. Добрая была собака. Всему радовалась. Мишка научил Коробка ходить на задних лапах. Это был коронный номер, когда он с мужиками пил пиво в пивной на станции. Мужики стояли за длинной полкой, прибитой к забору, пили пиво, мусорили чешуей от воблы. Между ног бегал Коробок, подъедая с земли то, что еще годилось ему в пищу. Выпив пару кружек, Мишка начинал представление. Ну-ка, Коробок, иди ко мне! Собака, радостно виляя хвостом, подбегала к Мишке, садилась на жопу и, задрав голову, преданно смотрела на своего любимого хозяина. Мишка поднимал руку ладонью наружу, показывая мужикам, что сейчас начнется представление и хорош, пожалуйста, шуметь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177