Рабочие организации запрещаются, а общество фабрикантов и заводчиков дальше и шире протягивает руки, набивая плотнее богатство, уложенное в кладовках и банках.
Общественная жизнь трепещет под давлением властной руки бюрократов. Она окружена всевозможными "верными слугами", во главе которых стоит духовенство.
История повторяется, это правда; во времена французской революции ненависть к церкви достигла апогея, так и теперь наблюдается течение к этому. Общество довольно ясно понимает, что церковь сует свой нос далеко не в ту сторону, куда бы это следовало.
Жизнь отдельных членов общества, особенно семейная сторона, глухо закована в цепи церковным кузнецом. В последнее время громко и усиленно начали говорить о брачном вопросе, о разводе. Вопрос этот большой, и дотрагиваться до него, не давая положительного ответа, я считаю величайшим преступлением, злонамеренным растравлением назревшего нарыва.
Время идет к тому моменту, когда общество станет лицом к лицу с двумя сильными, до безумия лживыми и хитрыми врагами, не стесняющимися в средствах для достижения цели, - правительством и церковью...
2 марта.
Стоим в Сурмине, есть нечего и купить негде. Возмущает халатность командиров, их нерадение к делу.
Вот только сегодня занялись выгрузкой, когда началось волнение; когда же стояла чудная погода, то не выгружали. Эх, Россия, Россия!
Утро. 9 марта. Батум.
Итак, я гражданин. Нечто новое появилось на лице нашей земли. Император Николай отрекся от престола, и буржуазия встала у кормила правления.
Карта Романовых бита. Замечательно то, что план выполнен так точно, определенно, как он был запроектирован: председателем совета министров Львов, военный и морской министр Гучков и т. д. И вот теперь начинается хитросплетенная, тонкая политика капиталистов. Но что получил народ?
Фигуры переставлены, игроки заняли свои места, игра началась - тонкая, ажурная. Эх ты, куцая свобода, как обкорнали тебя!
10 марта.
Идем в Новороссийск".
Узнав, что "Принцесса Христиана" стоит в Новороссийском порту, Железняков направился на судно. Радостной была встреча со Старчуком, Непомнящим и другими товарищами.
- Где же ты сейчас мотаешься? - спросил Дмитрий.
- Плаваю на буксиришке. Только с этим делом кончаю. Еду на Балтику! Там дела веселей идут, - ответил Анатолий.
Старчук одобрительно заметил:
- Я понимаю тебя, Анатолий. Но и тут ты не лишний. Помнишь, как ты призывал ребят на "Принцессе" объединиться для борьбы против судовладельцев, этих наших эксплуататоров? Так вот прошу тебя, дружище, завтра на митинге крепко сказать - ты это умеешь, - как надо бороться за свои права нам, черноморцам.
- Ладно. Выступлю, - сказал Железняков.
Последнюю запись в своем дневнике Железняков сделал 7 апреля. "7 апреля. Новороссийск.
Жизнь с 9 марта резко повернула течение и усилила свой бег. Было собрание моряков. Выхожу, говорю и начинаю жить той жизнью, о которой мечтал, - жизнью общественного деятеля".
Через несколько дней, тепло распрощавшись с друзьями-черноморцами, Железняков направился к берегам Балтики.
По дороге в Кронштадт Анатолий заехал в Москву. Хотя он и торопился, но все же решил несколько дней побыть с родными и повидать своих старых друзей с Бутырского завода и в Богородске.
Богородцы обрадованно ему сообщили:
- Вот хорошо, что приехал. У нас сегодня как раз митинг в театре "Колизей". Прибыли ораторы из Москвы и Петрограда. Но только меньшевики да эсеры.
- Ты за какую партию стоишь? - спросил у Анатолия один из старых ткачей.
- Пошли на митинг. Там увидим, кто за кого, - ответил Железняков. - Вы мне вот что скажите, братки, как сейчас поживаете при "свободе"? Как Морозов, подобрел?
- По-прежнему душит нас и жиреет. Как был кровопивцем, таким и остался, - сказал один из рабочих, шагавших рядом с Анатолием.
- Пора вам сбросить этого мироеда со своих плеч, - посоветовал Железняков...
Зал театра был переполнен. Митинг только что начался.
Председатель, приезжий меньшевик, призывал одобрить деятельность Временного правительства, чернил партию большевиков.
Железняков поднял руку и крикнул:
- Прошу слова!
Разоблачая клеветнические измышления меньшевистского оратора, высмеяв его призывы выразить доверие Временному правительству, Анатолий говорил о трех веках царского самодержавия в России, о борцах за свободу, замученных в рудниках Сибири.
- Я еще молодой, не видел того, что видели вы, старые люди, сколько тысяч мучеников прошагали по Владимирке на каторгу! Эта дорога близко от вас, рядом проходила.
- Долой большевистского агитатора! - закричали меньшевики.
Но Железнякова не смутили эти выкрики. Он с еще большим пафосом говорил:
- Товарищи, Ленин - это душа народа, это наша вера в будущее, наша опора. Зал гремел от оваций. Моряк закончил свою речь словами:
- Да здравствует Ленин! Долой правительство буржуазии! Да здравствует власть Советов!
Под новый грохот аплодисментов Анатолий спустился со сцены. Рабочие подхватили его на руки и начали качать...
Снова на Балтике
Пароход шел в Кронштадт. Уже далеко за кормой оставалось широкое устье Невы. Несмотря на свежую погоду, Железняков не уходил с верхней палубы. Он был счастлив, что снова видит чернеющие вдали форты Кронштадта и знакомые маяки.
Анатолий всматривался в лица пассажиров. Но все это были незнакомые люди. Среди них было много фронтовиков. Он подошел ближе к ним и стал прислушиваться к разговорам.
Один солдат напоминал Тараса Архипенко. Такие же лохматые брови, такое же смуглое лицо и чуть сутуловатая коренастая фигура. Солдат говорил, по-видимому отвечая на чей-то вопрос:
- Война? К черту! Хватит, надоела она. Все измучились! Теперь скоро сменим пушку на соху! Земли для пахоты бери сколько хочешь. Свобода!
Стоявший рядом с ним другой солдат возмущался:
- Для чего воюем? Для кого?
- Воюем, братец, не для себя, а для буржуев, - отвечал ему светлобровый пехотинец со свежим шрамом на высоком лбу.
Какой-то штатский спросил:
- А как настроение у солдат?
- Доля наша на фронте и сейчас собачья. Офицеры греют солдата по-старому. Держат нас в таком же режиме, что и при царе. А говорят: "Мир хижинам - война дворцам". Откуда же хорошему настроению быть?
- Правильно толкуешь, пехота, - согласился стоявший рядом с солдатом судовой кочегар.
- Зачем двигаете в Кронштадт? Откуда приехали? - предлагая фронтовику закурить, спросил участливо Железняков.
- Я уж говорил тут, откуда едем, - ответил солдат, осторожно беря папиросу загрубевшими пальцами. - Из двенадцатой армии мы. Делегация от полков, что под Ригой стоят. Ходят слухи, будто большевики в Кронштадте открывают пути-дороги для немцев. Петроград с морской стороны без защиты останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47