Внизу горели танки, автомашины, металась в панике вражеская пехота.
В эфире звучит голос майора Пстыги. Он командует прекратить атаки, построиться и следовать на свой аэродром.
...Через некоторое время наша дивизия перебазировалась в Почеп. Начался новый этап боевой работы. Правда, летали мы меньше, чем под Орлом. Наступила осень с дождями и туманами. Погожие дни выпадали редко.
Затишье на фронте позволило нам более основательно заняться обобщением опыта. В полках проводились летно-технические конференции, на которых обсуждались вопросы боевого применения штурмовиков. На них выступали лучшие командиры, штурманы и летчики дивизии, такие, как Г. М. Корзинников, Н. В. Максимов, В. Стрельченко. К их суждениям и выводам особенно внимательно прислушивалась наша молодежь, которой еще только предстояло участвовать в больших сражениях.
После полковых и дивизионных состоялась корпусная летно-тактическая конференция. На ней предложили выступить с докладом мне. Главное внимание я уделил управлению экипажами в воздухе с помощью радио, перенацеливанию самолетов с одного объекта на другой.
Думаю, нет необходимости перечислять вопросы, обсуждавшиеся на конференциях. Важно отметить, что и в тяжелых фронтовых условиях мы уделяли учебе неослабное внимание. Рост боевого мастерства позволял экипажам успешнее выполнять задания, значительно сокращал наши потери.
Вскоре мне пришлось расстаться с моими верными боевыми друзьями бесстрашными летчиками-штурмовиками. Меня назначили командиром 335-й отдельной штурмовой авиационной дивизии.
Рождение традиции
В штаб воздушной армии прибыл в назначенное время. Представился командующему генерал-лейтенанту авиации Н. Ф. Папивину, а от него зашел в политотдел. Хотелось узнать, кто будет моим заместителем по политической части. Мне назвали гвардии подполковника Калугина Ивана Трофимовича. Дали ему краткую характеристику: назначен с должности замполита полка, на "иле" летает неплохо, воевал на Ленинградском фронте. "Это хорошо, что сам летает, невольно подумал я. - Такого летчики быстрее полюбят".
Управление 335-й штурмовой авиационной дивизии располагалось в деревне Логово, приютившейся между двух высоток. По прибытии туда я сразу же поинтересовался, где живет гвардии подполковник Калугин. Мне указали на крайнюю избу. Подхожу и вижу на крыльце коренастого человека в летной куртке.
- Иван Трофимович? - спрашиваю.
- Да, - отвечает он, повернув ко мне обветренное лицо.
- Будем знакомы. Назначен командиром вашей дивизии.
Мы пожали друг другу руки.
Стояла глубокая осень 1943 года. Было холодно, уже порошил снежок. В полете я немного озяб. Иван Трофимович, видимо, заметил это и предложил:
- Зайдемте ко мне, попьем чайку.
В избе на жестяной печке-времянке пыхтел чайник. Когда мы разделись, я увидел на груди у Калугина два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".
"Бывалый человек", - мелькнула у меня мысль. И я сразу проникся симпатией к Ивану Трофимовичу.
За чаем он знакомил меня с дивизией, с людьми, которыми нам вместе предстояло руководить. Рассказал, правда, скупо, и о том, как защищал Ленинград. Я ему тоже поведал о боях под Тулой, Орлом и Брянском. Чем больше я узнавал этого человека, тем сильнее он мне нравился. За разговором просидели допоздна. Идти в штаб было уже поздно, и я заночевал у Калугина.
Потекли напряженные трудовые будни. Конец 1943 года и начало 1944-го мы усиленно готовились к Витебско-Полоцкой операции. Вводили в строй молодежь, летали при такой погоде, при которой в мирное время даже чехлы с самолетов не снимают.
В связи с тем что все "старички" улетели за новыми самолетами, нам с Иваном Трофимовичем пришлось летать в качестве инструкторов. С утра до позднего вечера не вылезали из кабины. Его авторитет как летающего политработника, заметно повышался. Меня это радовало. В учебе личный пример нужен, как в бою.
В ходе обучения молодежи я хорошо узнал и инженера дивизии инженер-подполковника Владислава Евгеньевича Титова. У него было много общего с Калугиным. Такая же простота в обращении с людьми, такая же объективность в оценке своих и чужих дел. Даже ростом они мало отличались друг от друга.
Титов ознакомил меня со штатным расписанием технического состава соединения, дал подробную характеристику своим заместителям, инженерам полков и эскадрилий, техникам звеньев. Это были люди, обладающие большим опытом работы.
На формирование соединения нам отвели всего месяц. А потом мы должны были принять участие в боях. Чтобы уложиться в отведенный срок, пришлось все задачи решать одновременно: комплектовать полки, эскадрильи и батальоны аэродромного обслуживания, налаживать работу штабов, организовывать перегонку самолетов с заводов, вводить в строй летчиков, прибывающих из училищ.
Очень энергично взялись за дело инженер-подполковник Владислав Евгеньевич Титов и его заместитель по вооружению майор АТС Илья Арсеньевич Баранюк. Забот у них было много. Требовалось укомплектовать самолетный парк, наладить работу всей инженерно-технической службы.
В трёх полках насчитывалось тогда 126 самолетов. Из них только 8 стояли на аэродроме. Остальные же были разбросаны в разных местах в радиусе 50-70 километров. Это те, которые произвели вынужденную посадку. Принадлежали они, конечно, не нашей дивизии и не одной, а нескольким частям. Их только записали за нами, поскольку мы начали формирование.
На каждый числящийся за соединением самолет нужно было составить техническую документацию. А машины, совершившие вынужденную посадку, подлежали тщательному осмотру руководящими работниками технико-эксплуатационной службы полков. Только после этой процедуры механик самолета отправлялся в эвакуационную команду, а оттуда с ее представителем к месту вынужденной посадки...
Как я уже сказал, поврежденных самолетов, переданных из других частей, за дивизией числилось 118. Они не только доставляли массу хлопот, но и вынуждали нас отвлекать на их охрану и передачу много ценных специалистов.
В этот напряженный организационный период немало забот было и у политработников. Подполковник Калугин, можно сказать, не вылезал из полков: выступал с докладами, проводил беседы с партийным активом, помогал в организации партийных и комсомольских собраний. Его работа, в которой он постоянно опирался на коммунистов и комсомольцев, сыграла исключительно важную роль в мобилизации личного состава на освоение новой техники, в повышении боевой готовности дивизии.
Помню, получили мы последнюю партию штурмовиков. Вызываю инженера дивизии Титова и говорю ему, что надо подготовить эти машины к полетам.
- Механики еще но прибыли, те, которые принимали самолеты на заводе, отвечает Владислав Евгеньевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
В эфире звучит голос майора Пстыги. Он командует прекратить атаки, построиться и следовать на свой аэродром.
...Через некоторое время наша дивизия перебазировалась в Почеп. Начался новый этап боевой работы. Правда, летали мы меньше, чем под Орлом. Наступила осень с дождями и туманами. Погожие дни выпадали редко.
Затишье на фронте позволило нам более основательно заняться обобщением опыта. В полках проводились летно-технические конференции, на которых обсуждались вопросы боевого применения штурмовиков. На них выступали лучшие командиры, штурманы и летчики дивизии, такие, как Г. М. Корзинников, Н. В. Максимов, В. Стрельченко. К их суждениям и выводам особенно внимательно прислушивалась наша молодежь, которой еще только предстояло участвовать в больших сражениях.
После полковых и дивизионных состоялась корпусная летно-тактическая конференция. На ней предложили выступить с докладом мне. Главное внимание я уделил управлению экипажами в воздухе с помощью радио, перенацеливанию самолетов с одного объекта на другой.
Думаю, нет необходимости перечислять вопросы, обсуждавшиеся на конференциях. Важно отметить, что и в тяжелых фронтовых условиях мы уделяли учебе неослабное внимание. Рост боевого мастерства позволял экипажам успешнее выполнять задания, значительно сокращал наши потери.
Вскоре мне пришлось расстаться с моими верными боевыми друзьями бесстрашными летчиками-штурмовиками. Меня назначили командиром 335-й отдельной штурмовой авиационной дивизии.
Рождение традиции
В штаб воздушной армии прибыл в назначенное время. Представился командующему генерал-лейтенанту авиации Н. Ф. Папивину, а от него зашел в политотдел. Хотелось узнать, кто будет моим заместителем по политической части. Мне назвали гвардии подполковника Калугина Ивана Трофимовича. Дали ему краткую характеристику: назначен с должности замполита полка, на "иле" летает неплохо, воевал на Ленинградском фронте. "Это хорошо, что сам летает, невольно подумал я. - Такого летчики быстрее полюбят".
Управление 335-й штурмовой авиационной дивизии располагалось в деревне Логово, приютившейся между двух высоток. По прибытии туда я сразу же поинтересовался, где живет гвардии подполковник Калугин. Мне указали на крайнюю избу. Подхожу и вижу на крыльце коренастого человека в летной куртке.
- Иван Трофимович? - спрашиваю.
- Да, - отвечает он, повернув ко мне обветренное лицо.
- Будем знакомы. Назначен командиром вашей дивизии.
Мы пожали друг другу руки.
Стояла глубокая осень 1943 года. Было холодно, уже порошил снежок. В полете я немного озяб. Иван Трофимович, видимо, заметил это и предложил:
- Зайдемте ко мне, попьем чайку.
В избе на жестяной печке-времянке пыхтел чайник. Когда мы разделись, я увидел на груди у Калугина два ордена Красного Знамени, орден Красной Звезды и медаль "За отвагу".
"Бывалый человек", - мелькнула у меня мысль. И я сразу проникся симпатией к Ивану Трофимовичу.
За чаем он знакомил меня с дивизией, с людьми, которыми нам вместе предстояло руководить. Рассказал, правда, скупо, и о том, как защищал Ленинград. Я ему тоже поведал о боях под Тулой, Орлом и Брянском. Чем больше я узнавал этого человека, тем сильнее он мне нравился. За разговором просидели допоздна. Идти в штаб было уже поздно, и я заночевал у Калугина.
Потекли напряженные трудовые будни. Конец 1943 года и начало 1944-го мы усиленно готовились к Витебско-Полоцкой операции. Вводили в строй молодежь, летали при такой погоде, при которой в мирное время даже чехлы с самолетов не снимают.
В связи с тем что все "старички" улетели за новыми самолетами, нам с Иваном Трофимовичем пришлось летать в качестве инструкторов. С утра до позднего вечера не вылезали из кабины. Его авторитет как летающего политработника, заметно повышался. Меня это радовало. В учебе личный пример нужен, как в бою.
В ходе обучения молодежи я хорошо узнал и инженера дивизии инженер-подполковника Владислава Евгеньевича Титова. У него было много общего с Калугиным. Такая же простота в обращении с людьми, такая же объективность в оценке своих и чужих дел. Даже ростом они мало отличались друг от друга.
Титов ознакомил меня со штатным расписанием технического состава соединения, дал подробную характеристику своим заместителям, инженерам полков и эскадрилий, техникам звеньев. Это были люди, обладающие большим опытом работы.
На формирование соединения нам отвели всего месяц. А потом мы должны были принять участие в боях. Чтобы уложиться в отведенный срок, пришлось все задачи решать одновременно: комплектовать полки, эскадрильи и батальоны аэродромного обслуживания, налаживать работу штабов, организовывать перегонку самолетов с заводов, вводить в строй летчиков, прибывающих из училищ.
Очень энергично взялись за дело инженер-подполковник Владислав Евгеньевич Титов и его заместитель по вооружению майор АТС Илья Арсеньевич Баранюк. Забот у них было много. Требовалось укомплектовать самолетный парк, наладить работу всей инженерно-технической службы.
В трёх полках насчитывалось тогда 126 самолетов. Из них только 8 стояли на аэродроме. Остальные же были разбросаны в разных местах в радиусе 50-70 километров. Это те, которые произвели вынужденную посадку. Принадлежали они, конечно, не нашей дивизии и не одной, а нескольким частям. Их только записали за нами, поскольку мы начали формирование.
На каждый числящийся за соединением самолет нужно было составить техническую документацию. А машины, совершившие вынужденную посадку, подлежали тщательному осмотру руководящими работниками технико-эксплуатационной службы полков. Только после этой процедуры механик самолета отправлялся в эвакуационную команду, а оттуда с ее представителем к месту вынужденной посадки...
Как я уже сказал, поврежденных самолетов, переданных из других частей, за дивизией числилось 118. Они не только доставляли массу хлопот, но и вынуждали нас отвлекать на их охрану и передачу много ценных специалистов.
В этот напряженный организационный период немало забот было и у политработников. Подполковник Калугин, можно сказать, не вылезал из полков: выступал с докладами, проводил беседы с партийным активом, помогал в организации партийных и комсомольских собраний. Его работа, в которой он постоянно опирался на коммунистов и комсомольцев, сыграла исключительно важную роль в мобилизации личного состава на освоение новой техники, в повышении боевой готовности дивизии.
Помню, получили мы последнюю партию штурмовиков. Вызываю инженера дивизии Титова и говорю ему, что надо подготовить эти машины к полетам.
- Механики еще но прибыли, те, которые принимали самолеты на заводе, отвечает Владислав Евгеньевич.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44