– Еще бы ты так говорил! Ты живешь в доме, где две с половиной тысячи книг. Из тебя уже довольно трудно сделать болвана. – Папа рассеянно покатал по столу сплющенную пулю и вдруг сказал: – Знаешь, что я подумал? У вас в химическом кабинете должны же быть точные весы…
Блинков-младший не сразу понял, к чему он ведет, но виду не показал. Папа любил такие проверочки на сообразительность. Пуля, весы… Ну конечно! В справочнике же написано, сколько весят пули от разного оружия!
Зажав пулю в кулаке, Блинков-младший побежал в школу.
Глава VII. ЧТО ТАКОЕ ХРОМПИК
Есть, есть точные весы в химическом кабинете. Другое дело, есть ли там люди в это время (половина шестого!) и какие это люди, наши или не наши. Лаборант Дрюня – наш человек, в прошлом году окончил школу и не важничает. А химичка Анастасия Иванна Кулюбакина по прозвищу, естественно, Бяка – человек очень подозрительный, с тех пор как много лет назад у нее на уроке получился слезоточивый газ.
Историю о слезоточивом газе знали наизусть все старшеклассники. Чтобы ее услышать, достаточно сделать что-нибудь не так. Сольешь в одну пробирку все подряд – посмотреть, что получится, – и Бяка…
Школьного охранника Блинков-младший проскочил, сказав, что забыл в столе книжку.
…И Бяка тебе расскажет, к чему приводит химическое хулиганство. Как в одна тысяча девятьсот каком-то году, когда тебя на свете не было, а Бяка была молода и доверчива, она показывала ученикам реакцию серебряного зеркала. Блинков-младший еще не проходил эту реакцию и не мог по достоинству оценить изобретательность неизвестного, который поменял наклейки на склянках с реактивами. Главное, доверчивая Бяка смешала их своими руками. Она была юным, неопытным существом и думала, что пришла в школу преподавать химию, а не усмирять банду, которой место в дисциплинарном батальоне. И вот вместо того, чтобы полюбоваться серебряным зеркалом, весь класс во главе с Бякой зарыдал и выбежал в коридор.
Ну и так далее. Если кому-нибудь из читателей выпадет трудное счастье учиться в Митькиной школе, он услышит эту историю от самой Бяки. А я не буду отвлекаться, потому что Блинков-младший уже взвился по лестнице на пятый этаж, к химическому кабинету.
Дверь была приоткрыта; оттуда слышался плеск воды и немелодичное подвывание. Звуки означали, что Дрюня моет пробирки и слушает плейер. Сегодня Блинкову-младшему везло.
Лаборант перемывал, кажется, всю химическую посуду, которая была в школе. Колбы, пробирки, воронки, водяные холодильники, стеклянные миски под названием эксикаторы и прочие штуки, ни названий, ни предназначения которых Блинков-младший не знал, были расставлены на Бякином столе, на передних партах и даже на подоконниках.
Ясно, что Дрюня не сам воспылал любовью к чистоте. Бяка его наказала.
– Труд сделал из обезьяны человека, – заметил Блинков-младший, чтобы утешить лаборанта.
– А, это ты. – Дрюня вынул из уха один наушничек, чтобы лучше слышать. – Блин, а правду говорят, что ты нашего завхоза посадил?
– Сажает суд, а я только раскрываю преступления, – поскромничал Блинков-младший. – За что страдаешь?
– За хромпик, – помрачнев, ответил Дрюня и пояснил: – Раствор двухромовокислого калия в серной кислоте. Им пробирки моют.
Он оттянул полу рабочего халата и показал дырку размером с металлический рубль.
– Видал? Одна капелька упала. Жутко едкая штука.
– Скажешь, тебя из-за дырочки заставили всю эту гору мыть? – не поверил Блинков-младший.
– Из-за дырочки, – вздохнул Дрюня. – Только не из-за этой.
Лаборант повернулся к раковине с замоченной посудой и стал бесцельно плескаться в мыльной воде. При этом у него было честное лицо ябедника. Блинков-младший понял, что Дрюня на части разрывается от желания рассказать что-то, что категорически запрещено рассказывать.
– Дрюнь, я хотел… – начал он, надеясь, что ему не придется выслушивать тайны лаборанта.
Из всех дырок на свете его сейчас интересовали только пулевые.
Но попросить весы Блинков-младший не успел.
– Уговорил, – торопливо сказал лаборант, – расскажу. Но учти: ни-ко-му.
На такое вступление невозможно ответить: «Ладно, можешь не рассказывать», а потом лезть со своей просьбой.
– Конечно, никому, – сдался Блинков-младший. – Могила!
Дрюня оглянулся на дверь и произнес шепотом, как величайшую тайну:
– Хромпик можно наливать только в сухую посуду, а я не знал. Я, наоборот, перед тем, как наливать, ополоснул колбу под краном. Там и воды-то на донышке оставалось… – Он махнул рукой и замолчал.
– Интригующая история, прямо детектив, – подбодрил его Блинков-младший.
– Тебе смешно! – заныл Дрюня. – А я, представляешь, держу эту колбу и чувствую: горячо. Потом – треньк! – и по пальцам потекло. Оказалось, вода от хромпика закипает. Ну вот, эти остатки на дне закипели, стекло треснуло. У меня на ладони! Я ее под низ держал. А он же едкий как черт, хромпик. Ставлю колбу на табуретку – думаю, она железная, ничего ей не будет. Подскочил к раковине, мою руки, и тут – звонок на перемену. Это все в лаборантской было, а Бяка в классе ведет урок. Ну, думаю, сейчас войдет и даст мне на орехи. Хватаю с табуретки колбу и – бац ее в мыльную воду. Кто там разберет, треснутая она или не треснутая. Какой-то легкой она показалась, но мне разве до этого? Я за тряпкой кинулся, чтоб табуретку вытереть. И тут слышу за спиной: дверь – скрип, журнал на стол – плюх, Бяка на табуретку – шлеп! Я к шкафу отвернулся и думаю: ТОЛЬКО БЫ НЕ НА ТУ!!! – взвыл Дрюня.
– На ту? – спросил Блинков-младший.
Лаборант понуро кивнул и стал оправдываться:
– Я же не нарочно. Я ее предупредить не успел! Она что-то говорит, а я ничего не понимаю. Думаю: сколько там хромпика пролилось? Может, немножко? Вроде трещинка была махонькая. И я подхожу к раковине. Повернулся к Бяке спиной, вылавливаю колбу… А колба без донышка! Так оно аккуратно вывалилось, края ровные – стеклорезом так не вырежешь. И БЯКА НА НЕМ СИДИТ!
– Не почувствовала?
Дрюня молча достал из ящика припрятанное донышко от колбы. Оно было срезано ровнехонько, как лазером: плоский стеклянный кругляш. Как его почувствуешь, сидя на жесткой табуретке?
– И вот она сидит на хромпике, а у меня мысль такая дурацкая: может, обойдется? – убитым голосом продолжал Дрюня. – Хотя какое там «обойдется», когда от одной капельки халат насквозь, а там было грамм пятьдесят?! Потом думаю: если сразу сказать не успел, то сейчас-то зачем признаваться? Бяку не спасешь, а себе хуже сделаешь. Я же поступал на химический факультет, двух баллов не добрал, а у Бяки там полно знакомых. Она мне сколько раз обещала: «Не волнуйся, Андрюша, на следующий год поступишь. Я позвоню декану, скажу: обратите внимание, у мальчика химической мышление»! Представляешь, что она ПОСЛЕ ЭТОГО декану скажет?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39