В лучшую, разумеется, сторону. Правда, не все – большинство всё равно оказывались хитрыми и неблагодарными, но некоторые-то улучшались. Всё лечилось добром – так считал этот персонаж. И продолжал стараться. Его жизнь была теперь со смыслом. И это очень нравилось Насте.
Нужно жалеть и помогать – казалось ей. И тогда люди непременно станут лучше. Генка, например. Или Алексей. Который красивый как принц, но какой-то очень заносчивый. А значит, бессердечный.
Алексей…
На следующей день Настя пришла, разумеется, в школу. Классной руководительнице пролепетала что-то вроде «Плохо себя чувствовала». И та поверила – Настя в прогульщиках никогда не числилась. И во врушках тоже.
Да Настя ведь особо и не соврала. Тогда, после целой ночи чтения, она, забравшись в кровать примерно за час до звонка будильника, тут же провалилась в сон. А по будильнику встала, собрала маме завтрак и, проводив её на работу, снова схватила книгу. Ведь осталось читать ещё больше половины! Что там, как? Забыв о еде и обо всём остальном, Настя читала и читала. Сердце её билось часто и как-то особенно рьяно, руки стали влажными и даже немного подрагивали, так она волновалась. С большим интересом, хоть и не во всём разобравшись, девочка прочитала про очередную французскую революцию и баррикады. Уроки она учила плохо, а потому не помнила из истории, что там у них во Франции тогда было и зачем. Настя читала и просто сочувствовала людям, которые боролись за свои права и против засилья богатых, ей было жалко погибшего Гавроша – мальчишка собирал патроны, которые носил своим, засевшим на баррикаде. Правда, на злобных и весьма гадких родственников Гавроша, которые не любили его самого, мучили Козетту, обижали её умершую от страданий и горя мать по имени Фантина, издевались над добрым Жаном Вальжаном, почему-то не действовало правило – что всё лечится добрым отношением. Настя решила, что это как раз правило-то и подтверждает. Для того и книжку написали.
А потому к вечеру, закончив чтение, вытерла слёзы, тщательно умылась. И, гордо вскинув голову, посмотрела в окно. Да, пусть она самая ничтожная в классе, пусть над ней посмеиваются и не принимают всерьёз, а на Восьмое марта даже забывают подарить подарок. Пусть! Она сама будет деятельно доброй – к тем, кто в этом нуждается. Да и вообще ко всем.
С такими мыслями она отправилась на пятнадцатый этаж, с трудом подбирая слова, долго благодарила Светлану за книжку. Попросила подержать её ещё какое-то время («Кое-кому хочу дать почитать, можно?»).
И, возвратившись домой, наугад вытащила новую книгу из стопки тех, что подобрала ей Светлана. «Чучело»[4] – прочитала Настя и хихикнула. «Ну посмотрим, что там за чучело такое», – усмехнулась девочка, забравшись с книжкой в кровать.
…Так вот Алексей. В этот же день, продолжая с утра влачить своё привычное для всех жалкое существование самой никчёмной и неинтересной девушки класса, Настя его увидела издалека на просторах коридора и решила сообщить ту мысль, которая уже давно пришла ей в голову. Просто раньше этот самый красавчик под руку не попадался.
А Алексей тоже увидел её. И тоже направился навстречу Насте. Как-то так получилось, что их движение друг к другу не осталось незамеченным – и тут же образовалось изрядное количество зрителей. В классе «Г» – гуманитарном, где учился Алексей, после перемены должен был начаться урок литературы. А в Настином «Б» – русский язык, так что кабинеты, в которых всё это должно было происходить, располагались недалеко друг от друга.
Ну вот они и двинулись. Коридор вдруг резко стал широким – это зрители распределились вдоль стен, освободив пространство так, чтобы лучше было видно. Только ученики других классов проходили мимо, а их в тупиковой части коридора бродило совсем мало.
Или это случайно получилось. Так или иначе, но подошли друг к другу Алексей и Настя как будто на сценической площадке. Однако даже не заметили этого.
– Я хотел тебе сказать… – первым начал Алексей.
Отстав всего на пару секунд, вслед за ним заговорила Настя:
– Я хотела тебе сказать…
Услышав это, и Настя, и Алексей весело усмехнулись.
– Что? – первой поинтересовалась Настя.
– Да я хотел сказать… – с трудом, но виновато склонив голову – как человек, не привыкший просить прощения и сомневаться в своих действиях, заговорил Алексей. – Костик-то наш перепутал. Это не его рюкзак он спёр.
– Какой Костик? Чей рюкзак он спёр? – не поняла Настя. Потому что совершенно такого не ожидала – ни раскаяния, ни сообщения о неком Костике. Она хотела сказать совсем про другое. И предложить почитать книжку – в том числе.
– Да не Костик, а у Костика, – улыбнулся Алексей и терпеливо принялся объяснять: – У Костика рюкзак украли. А мы его у бомжары у твоего увидели и отобрали тогда, помнишь? И ещё по ушам ему нахлопали. А ты тогда заступалась, за дядей собиралась своим бежать.
– А-а, – сообразила Настя. – И что?
– Ну говорю же: а рюкзак-то не его оказался! Очень похожий. Костик всё внимательно осмотрел. Хоть там уже вещи чужие лежали, мы подумали – да мало ли, чужие. Положил их туда твой бомжонок. А оказалось – и правда. Не тот рюкзак. Ошибочка. Там подкладка другая. Так что Костику чужого не надо. Это как-то не круто… В общем, ты можешь сказать своему бомжу…
– Это не мой бомж, – оборвала Алексея Настя. – И вообще не бомж.
Тот с покладистой улыбкой на красивом лице поднял руки.
– Хорошо-хорошо, приятелю твоему! Так вот передай, чтобы он на нас обиду не держал. Неувязочка вышла.
– Так сами ему и скажите! – обрадовалась Настя. Ну надо же, какой этот Алексей совестливый оказался! – И рюкзак верните.
– На раз. А устроишь встречу?
– Ой. Постараюсь. Ради такого дела… – задумавшись о том, как бы всё это устроить, медленно произнесла Настя.
Увлечённая разговором, она не замечала, как смотрят на неё одноклассницы. С каким удивлением. Самый популярный молодой человек параллели и её окрестностей вдруг проявил к Насте седьмой интерес! До этого Алексей не общался ни с кем из девчонок, за исключением, правда, своих гуманитарных одноклассниц, которых в «Г» было гораздо больше, чем мальчиков. А вот с девчонками из других классов – никогда. Он был хорош, пригож, интересен и притягателен. Девчонки всеми способами пытались обратить на себя его внимание. Но это было бесполезно – шансов не имели даже Насти с Первой по четвёртую. И тут вдруг такое…
– Ну что вы хотите: стандартный парадокс, – глядя на мирно воркующих голубков, прокомментировала подругам Настя Балабкина. – Красавцам часто нравятся уродки. Ну, или посредственности. И наоборот.
– Это называется «закон компенсации».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Нужно жалеть и помогать – казалось ей. И тогда люди непременно станут лучше. Генка, например. Или Алексей. Который красивый как принц, но какой-то очень заносчивый. А значит, бессердечный.
Алексей…
На следующей день Настя пришла, разумеется, в школу. Классной руководительнице пролепетала что-то вроде «Плохо себя чувствовала». И та поверила – Настя в прогульщиках никогда не числилась. И во врушках тоже.
Да Настя ведь особо и не соврала. Тогда, после целой ночи чтения, она, забравшись в кровать примерно за час до звонка будильника, тут же провалилась в сон. А по будильнику встала, собрала маме завтрак и, проводив её на работу, снова схватила книгу. Ведь осталось читать ещё больше половины! Что там, как? Забыв о еде и обо всём остальном, Настя читала и читала. Сердце её билось часто и как-то особенно рьяно, руки стали влажными и даже немного подрагивали, так она волновалась. С большим интересом, хоть и не во всём разобравшись, девочка прочитала про очередную французскую революцию и баррикады. Уроки она учила плохо, а потому не помнила из истории, что там у них во Франции тогда было и зачем. Настя читала и просто сочувствовала людям, которые боролись за свои права и против засилья богатых, ей было жалко погибшего Гавроша – мальчишка собирал патроны, которые носил своим, засевшим на баррикаде. Правда, на злобных и весьма гадких родственников Гавроша, которые не любили его самого, мучили Козетту, обижали её умершую от страданий и горя мать по имени Фантина, издевались над добрым Жаном Вальжаном, почему-то не действовало правило – что всё лечится добрым отношением. Настя решила, что это как раз правило-то и подтверждает. Для того и книжку написали.
А потому к вечеру, закончив чтение, вытерла слёзы, тщательно умылась. И, гордо вскинув голову, посмотрела в окно. Да, пусть она самая ничтожная в классе, пусть над ней посмеиваются и не принимают всерьёз, а на Восьмое марта даже забывают подарить подарок. Пусть! Она сама будет деятельно доброй – к тем, кто в этом нуждается. Да и вообще ко всем.
С такими мыслями она отправилась на пятнадцатый этаж, с трудом подбирая слова, долго благодарила Светлану за книжку. Попросила подержать её ещё какое-то время («Кое-кому хочу дать почитать, можно?»).
И, возвратившись домой, наугад вытащила новую книгу из стопки тех, что подобрала ей Светлана. «Чучело»[4] – прочитала Настя и хихикнула. «Ну посмотрим, что там за чучело такое», – усмехнулась девочка, забравшись с книжкой в кровать.
…Так вот Алексей. В этот же день, продолжая с утра влачить своё привычное для всех жалкое существование самой никчёмной и неинтересной девушки класса, Настя его увидела издалека на просторах коридора и решила сообщить ту мысль, которая уже давно пришла ей в голову. Просто раньше этот самый красавчик под руку не попадался.
А Алексей тоже увидел её. И тоже направился навстречу Насте. Как-то так получилось, что их движение друг к другу не осталось незамеченным – и тут же образовалось изрядное количество зрителей. В классе «Г» – гуманитарном, где учился Алексей, после перемены должен был начаться урок литературы. А в Настином «Б» – русский язык, так что кабинеты, в которых всё это должно было происходить, располагались недалеко друг от друга.
Ну вот они и двинулись. Коридор вдруг резко стал широким – это зрители распределились вдоль стен, освободив пространство так, чтобы лучше было видно. Только ученики других классов проходили мимо, а их в тупиковой части коридора бродило совсем мало.
Или это случайно получилось. Так или иначе, но подошли друг к другу Алексей и Настя как будто на сценической площадке. Однако даже не заметили этого.
– Я хотел тебе сказать… – первым начал Алексей.
Отстав всего на пару секунд, вслед за ним заговорила Настя:
– Я хотела тебе сказать…
Услышав это, и Настя, и Алексей весело усмехнулись.
– Что? – первой поинтересовалась Настя.
– Да я хотел сказать… – с трудом, но виновато склонив голову – как человек, не привыкший просить прощения и сомневаться в своих действиях, заговорил Алексей. – Костик-то наш перепутал. Это не его рюкзак он спёр.
– Какой Костик? Чей рюкзак он спёр? – не поняла Настя. Потому что совершенно такого не ожидала – ни раскаяния, ни сообщения о неком Костике. Она хотела сказать совсем про другое. И предложить почитать книжку – в том числе.
– Да не Костик, а у Костика, – улыбнулся Алексей и терпеливо принялся объяснять: – У Костика рюкзак украли. А мы его у бомжары у твоего увидели и отобрали тогда, помнишь? И ещё по ушам ему нахлопали. А ты тогда заступалась, за дядей собиралась своим бежать.
– А-а, – сообразила Настя. – И что?
– Ну говорю же: а рюкзак-то не его оказался! Очень похожий. Костик всё внимательно осмотрел. Хоть там уже вещи чужие лежали, мы подумали – да мало ли, чужие. Положил их туда твой бомжонок. А оказалось – и правда. Не тот рюкзак. Ошибочка. Там подкладка другая. Так что Костику чужого не надо. Это как-то не круто… В общем, ты можешь сказать своему бомжу…
– Это не мой бомж, – оборвала Алексея Настя. – И вообще не бомж.
Тот с покладистой улыбкой на красивом лице поднял руки.
– Хорошо-хорошо, приятелю твоему! Так вот передай, чтобы он на нас обиду не держал. Неувязочка вышла.
– Так сами ему и скажите! – обрадовалась Настя. Ну надо же, какой этот Алексей совестливый оказался! – И рюкзак верните.
– На раз. А устроишь встречу?
– Ой. Постараюсь. Ради такого дела… – задумавшись о том, как бы всё это устроить, медленно произнесла Настя.
Увлечённая разговором, она не замечала, как смотрят на неё одноклассницы. С каким удивлением. Самый популярный молодой человек параллели и её окрестностей вдруг проявил к Насте седьмой интерес! До этого Алексей не общался ни с кем из девчонок, за исключением, правда, своих гуманитарных одноклассниц, которых в «Г» было гораздо больше, чем мальчиков. А вот с девчонками из других классов – никогда. Он был хорош, пригож, интересен и притягателен. Девчонки всеми способами пытались обратить на себя его внимание. Но это было бесполезно – шансов не имели даже Насти с Первой по четвёртую. И тут вдруг такое…
– Ну что вы хотите: стандартный парадокс, – глядя на мирно воркующих голубков, прокомментировала подругам Настя Балабкина. – Красавцам часто нравятся уродки. Ну, или посредственности. И наоборот.
– Это называется «закон компенсации».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26