Доктор Торрес усердно пользовал своего
молодого коллегу и сумел спасти его от верной смерти, как вдруг старый
доктор сам пал жертвой того самого безжалостного врага, с которым
отчаянно сражался, пытаясь вырвать из его лап жизнь Муньоса...
Вероятно, напряжение оказалось не по силам старику. Понизив голос и не
вдаваясь в подробности, доктор Муньос пояснил, что методы лечения были
крайне далеки от традиционных и включали обряды, составы и действия,
совершенно неприемлемые с точки зрения старого консервативного
эскулапа.
Шли недели, и я с величайшим сожалением констатировал, что сеньора
Эрреро не ошибалась, говоря, что недуг медленно, но верно бер„т верх
над синьором Муньосом. Вс„ приметнее делался синюшный оттенок кожи,
речь становилась вс„ глуше и невнятнее, ухудшалась координация
движений, притуплялась острота мысли, слабела воля. Он и сам замечал в
себе эти печальные перемены, и вс„ чаще в его глазах светилась мрачная
ирония, вс„ язвительней звучала речь, доходя до ч„рного сарказма,
отчего во мне вновь шевельнулось уже позабытое чувство неприязни...
К тому же у мистера Муньоса развилось капризное пристрастие к
экзотическим пряностям, в основном к египетским благовониям, и в конце
концов в его комнате атмосфера сделалась примерно такая, как в
усыпальнице какого-нибудь фараона в Долине Царей. К этому времени ему
стало не хватать установленного ранее уровня охлаждения. Я помог
установить новый компрессор, прич„м мистер Муньос усовершенствовал
привод холодильной машины, что позволило остудить жилье сначала до
сорока градусов по Фаренгейту, а затем добиться ещ„ большего успеха и
выстудить комнату до двадцати девяти; естественно, ни ванную, ни
лабораторию до такого уровня мы не замораживали, чтобы не превратилась
в л„д вода и не прекратилось нормальное течение химических реакций. В
результате сосед доктора Муньоса стал жаловаться что от смежной двери
тянет ледяным сквозняком, так что нам пришлось занавесить эту дверь
тяж„лой портьерой.
Я стал замечать, что моего нового друга терзает острый,
неотступный, вс„ усиливающийся страх. Доктор вс„ время говорил о
смерти, но стоило мне лишь упомянуть о похоронах и прочих неизбежных
формальностях, как Муньос разражался глухим мрачным хохотом. Да, мой
сосед сверху медленно, но верно превращался в безумца, и даже
находиться в его обществе становилось слегка жутковато. Но я был
обязан ему исцелением и не мог покинуть его на сомнительную милость
чужих людей, а потому, облачась в специально для этого приобрет„нное
длинное зимнее пальто, я вытирал пыль в кабинете доктора, прибирался
там и старался всячески помогать ему. Я стал даже покупать необходимые
ему реактивы, с искренним изумлением читая наклейки некоторых банок,
полученных от аптекарей и на химических складах.
Мне стало казаться, что вокруг жилища доктора вс„ плотнее
сгущается атмосфера необъяснимой тревоги. Я уже говорил, что весь дом
сеньоры Эрреро пропитался запахом плесени, но в комнатах доктора запах
ощущался гораздо явственней. Он был гораздо более противным и
пробивался даже сквозь ароматы специй и благовоний, сквозь смрад едких
химических испарений, исходящий от ванн, которые принимал доктор. Он
утверждал, что эти процедуры ему жизненно необходимы. В конце концов я
заключил, что отвратительные миазмы разложения -- результат болезни
мистера Муньоса, и содрогнулся от ужаса при мысли о том, каким же
страшным должен быть его недуг!
Синьора Эрреро при встрече с несчастным страдальцем неизменно
крестилась, а со временем совершенно оставила доктора на мо„
попечение, запретив и своему сыну Эстебану прислуживать больному. Мои
робкие попытки убедить мистера Муньоса обратиться за помощью к другим
врачам обычно приводили его в ярость, сдерживаемую лишь страхом перед
сильными эмоциями, которые могли сказаться на состоянии его здоровья.
Но его воля и энергия не только не слабели, но, напротив, усиливались
и крепли, так что больной не допускал и мысли о постельном режиме.
Апатия, овладевшая было доктором в первые дни ухудшения, уступила
место прежней фанатичной целеустремленности, и весь его вид
свидетельствовал о внутренней готовности противостоять демону смерти
даже когда тот запустит в него свои когти. Доктор Муньос и ранее
принимал пищу с таким видом, словно соблюдал пустую формальность,
теперь же он и вовсе отказался от ненужного притворства; казалось,
лишь сила разума удерживала его на краю могилы.
У доктора вошло в обычай сочинять длинные послания, которые он
тщательно запечатывал в конверты и вручал мне, сопровождая
подробнейшими указаниями, смысл коих сводился к тому, что я обязан был
после кончины автора переслать все эти письма поименованным лицам, в
большинстве сво„м проживающим на островах Ост-Индии; впрочем, среди
указанных адресатов я обнаружил имя некогда знаменитого
врача-француза, уже давно числившегося умершим и о котором в сво„
время ходили самые немыслимые слухи. Помнится, я подумал, что француз,
которого считали и считают покойным, быть может, таковым вовсе и не
является?.. Все эти конверты я впоследствии сж„г не вскрывая.
К сентябрю ни слушать, ни глядеть на доктора Муньоса без
внутреннего содрогания я уже не мог: цвет его лица и тембр голоса
внушали откровенный страх, и я с огромнейшим трудом выносил его
общество. Однажды у доктора испортилась настольная лампа, и пришедший
электромонтер, столкнувшись лицом к лицу с хозяином квартиры, рухнул
на пол в эпилептическом припадке. Даже пройдя сквозь кошмар большой
войны, человек этот никогда не испытывал такого беспредельного ужаса.
Доктору удалось прекратить судороги, прич„м он старательно избегал
попадаться бедняге на глаза.
И вот в середине сентября, как гром среди ясного неба, на нас
обрушился ужас всех ужасов. Как-то вечером, часов около одиннадцати,
вышел из строя компрессор холодильной машины, и уже три часа спустя
испарение аммиака окончательно прекратилось. Доктор затопал ногами по
полу, призывая меня. Он сыпал проклятиями, голос его стал невероятно
сиплым и дребезжащим. Я изо всех сил старался сделать хоть что-нибудь,
но мои дилетантские потуги не принесли никакого успеха. Когда же я
привел механика из расположенного неподалеку круглосуточно работающего
гаража, то выяснилось, что до утра вс„ равно ничего сделать нельзя,
потому что необходимо достать новый поршень.
1 2 3 4
молодого коллегу и сумел спасти его от верной смерти, как вдруг старый
доктор сам пал жертвой того самого безжалостного врага, с которым
отчаянно сражался, пытаясь вырвать из его лап жизнь Муньоса...
Вероятно, напряжение оказалось не по силам старику. Понизив голос и не
вдаваясь в подробности, доктор Муньос пояснил, что методы лечения были
крайне далеки от традиционных и включали обряды, составы и действия,
совершенно неприемлемые с точки зрения старого консервативного
эскулапа.
Шли недели, и я с величайшим сожалением констатировал, что сеньора
Эрреро не ошибалась, говоря, что недуг медленно, но верно бер„т верх
над синьором Муньосом. Вс„ приметнее делался синюшный оттенок кожи,
речь становилась вс„ глуше и невнятнее, ухудшалась координация
движений, притуплялась острота мысли, слабела воля. Он и сам замечал в
себе эти печальные перемены, и вс„ чаще в его глазах светилась мрачная
ирония, вс„ язвительней звучала речь, доходя до ч„рного сарказма,
отчего во мне вновь шевельнулось уже позабытое чувство неприязни...
К тому же у мистера Муньоса развилось капризное пристрастие к
экзотическим пряностям, в основном к египетским благовониям, и в конце
концов в его комнате атмосфера сделалась примерно такая, как в
усыпальнице какого-нибудь фараона в Долине Царей. К этому времени ему
стало не хватать установленного ранее уровня охлаждения. Я помог
установить новый компрессор, прич„м мистер Муньос усовершенствовал
привод холодильной машины, что позволило остудить жилье сначала до
сорока градусов по Фаренгейту, а затем добиться ещ„ большего успеха и
выстудить комнату до двадцати девяти; естественно, ни ванную, ни
лабораторию до такого уровня мы не замораживали, чтобы не превратилась
в л„д вода и не прекратилось нормальное течение химических реакций. В
результате сосед доктора Муньоса стал жаловаться что от смежной двери
тянет ледяным сквозняком, так что нам пришлось занавесить эту дверь
тяж„лой портьерой.
Я стал замечать, что моего нового друга терзает острый,
неотступный, вс„ усиливающийся страх. Доктор вс„ время говорил о
смерти, но стоило мне лишь упомянуть о похоронах и прочих неизбежных
формальностях, как Муньос разражался глухим мрачным хохотом. Да, мой
сосед сверху медленно, но верно превращался в безумца, и даже
находиться в его обществе становилось слегка жутковато. Но я был
обязан ему исцелением и не мог покинуть его на сомнительную милость
чужих людей, а потому, облачась в специально для этого приобрет„нное
длинное зимнее пальто, я вытирал пыль в кабинете доктора, прибирался
там и старался всячески помогать ему. Я стал даже покупать необходимые
ему реактивы, с искренним изумлением читая наклейки некоторых банок,
полученных от аптекарей и на химических складах.
Мне стало казаться, что вокруг жилища доктора вс„ плотнее
сгущается атмосфера необъяснимой тревоги. Я уже говорил, что весь дом
сеньоры Эрреро пропитался запахом плесени, но в комнатах доктора запах
ощущался гораздо явственней. Он был гораздо более противным и
пробивался даже сквозь ароматы специй и благовоний, сквозь смрад едких
химических испарений, исходящий от ванн, которые принимал доктор. Он
утверждал, что эти процедуры ему жизненно необходимы. В конце концов я
заключил, что отвратительные миазмы разложения -- результат болезни
мистера Муньоса, и содрогнулся от ужаса при мысли о том, каким же
страшным должен быть его недуг!
Синьора Эрреро при встрече с несчастным страдальцем неизменно
крестилась, а со временем совершенно оставила доктора на мо„
попечение, запретив и своему сыну Эстебану прислуживать больному. Мои
робкие попытки убедить мистера Муньоса обратиться за помощью к другим
врачам обычно приводили его в ярость, сдерживаемую лишь страхом перед
сильными эмоциями, которые могли сказаться на состоянии его здоровья.
Но его воля и энергия не только не слабели, но, напротив, усиливались
и крепли, так что больной не допускал и мысли о постельном режиме.
Апатия, овладевшая было доктором в первые дни ухудшения, уступила
место прежней фанатичной целеустремленности, и весь его вид
свидетельствовал о внутренней готовности противостоять демону смерти
даже когда тот запустит в него свои когти. Доктор Муньос и ранее
принимал пищу с таким видом, словно соблюдал пустую формальность,
теперь же он и вовсе отказался от ненужного притворства; казалось,
лишь сила разума удерживала его на краю могилы.
У доктора вошло в обычай сочинять длинные послания, которые он
тщательно запечатывал в конверты и вручал мне, сопровождая
подробнейшими указаниями, смысл коих сводился к тому, что я обязан был
после кончины автора переслать все эти письма поименованным лицам, в
большинстве сво„м проживающим на островах Ост-Индии; впрочем, среди
указанных адресатов я обнаружил имя некогда знаменитого
врача-француза, уже давно числившегося умершим и о котором в сво„
время ходили самые немыслимые слухи. Помнится, я подумал, что француз,
которого считали и считают покойным, быть может, таковым вовсе и не
является?.. Все эти конверты я впоследствии сж„г не вскрывая.
К сентябрю ни слушать, ни глядеть на доктора Муньоса без
внутреннего содрогания я уже не мог: цвет его лица и тембр голоса
внушали откровенный страх, и я с огромнейшим трудом выносил его
общество. Однажды у доктора испортилась настольная лампа, и пришедший
электромонтер, столкнувшись лицом к лицу с хозяином квартиры, рухнул
на пол в эпилептическом припадке. Даже пройдя сквозь кошмар большой
войны, человек этот никогда не испытывал такого беспредельного ужаса.
Доктору удалось прекратить судороги, прич„м он старательно избегал
попадаться бедняге на глаза.
И вот в середине сентября, как гром среди ясного неба, на нас
обрушился ужас всех ужасов. Как-то вечером, часов около одиннадцати,
вышел из строя компрессор холодильной машины, и уже три часа спустя
испарение аммиака окончательно прекратилось. Доктор затопал ногами по
полу, призывая меня. Он сыпал проклятиями, голос его стал невероятно
сиплым и дребезжащим. Я изо всех сил старался сделать хоть что-нибудь,
но мои дилетантские потуги не принесли никакого успеха. Когда же я
привел механика из расположенного неподалеку круглосуточно работающего
гаража, то выяснилось, что до утра вс„ равно ничего сделать нельзя,
потому что необходимо достать новый поршень.
1 2 3 4