Под
влиянием этого момента Эми и удержал кучера - он совсем забыл, что влажная
струя светящегося пара, пронесшаяся утром близ него на чердаке, не
причинила ему никакого вреда - но, может быть, это было и к лучшему. Теперь
уже никто никогда не узнает, какой опасности они подвергались в ту ночь, и
хотя до тон поры адский огонь, разгоравшийся в ночи, казалось, был бессилен
причинить вред собравшимся в доме людям, неизвестно, на что он был способен
в те последние минуты, когда готова была высвободиться вся его устрашающая
сила и когда на черном небосводе, наполовину скрытом облаками, вот-вот
должна была обозначиться его конечная цель.
Внезапно один из толпившихся у окна полицейских издал короткий
сдавленный вопль. Все присутствующие, вздрогнув от неожиданности,
проследили его взгляд до того участка внешней тьмы, к которому он был
прикован. Ни у кого не нашлось слов, да и никакие слова не смогли бы
выразить охватившее всех смятение. Ибо в тот вечер одна из самых
невероятных легенд округи перестала быть легендой и превратилась в жуткую
реальность - и когда несколько дней спустя свидетели этого превращения
подтвердили его истинность, весь Аркхэм содрогнулся от ужаса, и с тех пор
там уже не осмеливались во весь голос обсуждать события "страшных дней".
Нужно заметить, что в тот вечер в воздухе не ощущалось ни дуновения
ветерка. Позднее поднялась настоящая буря, но в тот момент воздух был
абсолютно недвижим. Даже высохшие лепестки поздней полевой горчицы,
пепельно-серые и наполовину осыпавшиеся, не колыхались, как обычно, в
струях исходившего от земли тепла, и, как нарисованная, застыла окаймляющая
крышу фургона бахрома. Вся природа замерла в жутком оцепенении, но то, что
вселилось в черные, голые ветви росших во дворе деревьев, по-видимому, не
имело к природе никакого отношения, ибо как объяснить тот факт, что они
двигались на фоне всеобщего мертвого затишья! Они судорожно извивались, как
одержимые, пытаясь вцепиться в низколетящие облака, они дергались и
свивались в клубки, как если бы какая-то неведомая чужеродная сила деpгaлa
за связывающую их с корнями невидимую нить.
На неколько секунд все затаили дыхание. Затем набежавшее на луну
плотное облачко ненадолго скрыло силуэты шевелящихся деревьев в кромешной
тьме - и тут из груди каждого присутствующего вырвался хриплый,
приглушенный ужасом крик. Ибо тьма, поглотившая бившиеся в конвульсиях
ветви, лишь подчеркнула царившее снаружи безумие: там, где секунду назад
были видны кроны деревьев, теперь плясали, подпрыгивали и кружились в
воздухе тысячи бледных, фосфорических огоньков, облепивших каждую ветвь
наподобие огней Св.Эльма, что сошли на головы апостолам в Троицын день. Это
чудовищное созвездие замогильных огней, напоминающих рой обожравшихся
светляков-трупоедов, светило все тем же пришлым неестественным светом,
который Эми отныне суждено было запомнить и смертельно бояться всю
оставшуюся жизнь. Между тем исходивший из колодца столб света становился
все ярче и ярче, а в головах сбившихся в кучу дрожащих людей, напротив, все
более сгущалась тьма, рождая мрачные образы и роковые предчувствия,
выходившие далеко за границы обычного человеческого сознания. Теперь сияние
уже не исходило, а вырывалось из темных недр, плавно и бесшумно подымаясь к
нависшим над головой тучам.
Ветеринар поежился и направился к дверям, чтобы положить поперек них
добавочный деревянный брусок. Эми продолжало трясти, и ему стоило больших
трудов поднять руку - в ту минуту голос отказался служить ему - и указать
остальным на деревья, которые с каждой секундой светились все ярче и
напоминали теперь скорее брызжущие во все стороны фосфорические фонтаны.
Ржание и биение лошадей у привязи становилось невыносимым, но ни один из
бывших в доме ни за какие земные блага не согласился бы выйти наружу.
Свечение деревьев все нарастало, а их извивающиеся ветви все более
вытягивались к небу, принимая почти вертикальное положение. Теперь
светилось и деревянное коромысло над колодцем, а когда один из полицейских
молча ткнул пальцем в сторону каменной ограды, все обратили внимание на то,
что притулившиеся к ней пристройки и навесы тоже начинают излучать свет, и
только полицейский фургон да пролетка Эми оставались невовлеченными в эту
огненную феерию. Через некоторое время со стороны дороги донесся шум
отчаянной возни и громкий стук копыт. Эми поспешно погасил лампу, и
прильнувшие к стеклу люди увидали, как оборвавшая наконец повода пара
гнедых удирает вместе с фургоном по направлению к городу.
Это происшествие немного ослабило напряжение, царившее в доме, и
присутствующие принялись возбужденно шептаться. "Оно... это явление...
распространяется на все органические материалы, какие только есть
поблизости", пробормотал судмедэксперт. Ему никто не ответил, но тут
полицейский, которого опускали в колодец, заявил, содрогаясь всем телом,
что его длинный багор, очевидно, задел нечто такое, чего не следовало было
задевать. "Это было ужасно", добавил он, "Там совсем не было дна. Одна
только муть и пузырьки - да ощущение, что кто-то притаился там, внизу".
Лошадь Эми все еще билась и ржала во дворе, наполовину заглушая дрожащий
голос своего хозяина, которому удалось выдавить из себя несколько
бессвязных фраз: "Оно вышло из этого камня с неба... выросло там, внизу...
оно убивает все живое... пожирает душу и тело... Тед и Мервин, Зенас и
Небби... Нейхем был последним... все они пили воду... плохую воду... оно
взяло их... становилось все сильнее... оно пришло извне, где все не так,
как у нас... теперь оно собирается домой".
В этот момент сияющий столб во дворе вспыхнул ярче прежнего и начал
приобретать определенную форму - но форму такую фантастическую, что позднее
ни один из видевших аго явление собственными глазами так и не смог толком
его описать. Одновременно бедная, привязанная у дороги Геро издала жуткий
рев, какого ни до, ни после того не доводилось слышать человеку. Все
присутствующие зажали ладонями уши, а Эми, содрогнувшись от ужаса и
тошноты, поспешно отвернулся от окна. Смотреть на то, что там происходило,
было выше человеческих сил, и когда он наконец набрался достаточно
мужества, чтобы снова выглянуть в окно, он различил в том месте, где стояла
его лошадь, лишь темную бесформенную груду, возвышавшуюся
между-расщепленными оглоблями пролетки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
влиянием этого момента Эми и удержал кучера - он совсем забыл, что влажная
струя светящегося пара, пронесшаяся утром близ него на чердаке, не
причинила ему никакого вреда - но, может быть, это было и к лучшему. Теперь
уже никто никогда не узнает, какой опасности они подвергались в ту ночь, и
хотя до тон поры адский огонь, разгоравшийся в ночи, казалось, был бессилен
причинить вред собравшимся в доме людям, неизвестно, на что он был способен
в те последние минуты, когда готова была высвободиться вся его устрашающая
сила и когда на черном небосводе, наполовину скрытом облаками, вот-вот
должна была обозначиться его конечная цель.
Внезапно один из толпившихся у окна полицейских издал короткий
сдавленный вопль. Все присутствующие, вздрогнув от неожиданности,
проследили его взгляд до того участка внешней тьмы, к которому он был
прикован. Ни у кого не нашлось слов, да и никакие слова не смогли бы
выразить охватившее всех смятение. Ибо в тот вечер одна из самых
невероятных легенд округи перестала быть легендой и превратилась в жуткую
реальность - и когда несколько дней спустя свидетели этого превращения
подтвердили его истинность, весь Аркхэм содрогнулся от ужаса, и с тех пор
там уже не осмеливались во весь голос обсуждать события "страшных дней".
Нужно заметить, что в тот вечер в воздухе не ощущалось ни дуновения
ветерка. Позднее поднялась настоящая буря, но в тот момент воздух был
абсолютно недвижим. Даже высохшие лепестки поздней полевой горчицы,
пепельно-серые и наполовину осыпавшиеся, не колыхались, как обычно, в
струях исходившего от земли тепла, и, как нарисованная, застыла окаймляющая
крышу фургона бахрома. Вся природа замерла в жутком оцепенении, но то, что
вселилось в черные, голые ветви росших во дворе деревьев, по-видимому, не
имело к природе никакого отношения, ибо как объяснить тот факт, что они
двигались на фоне всеобщего мертвого затишья! Они судорожно извивались, как
одержимые, пытаясь вцепиться в низколетящие облака, они дергались и
свивались в клубки, как если бы какая-то неведомая чужеродная сила деpгaлa
за связывающую их с корнями невидимую нить.
На неколько секунд все затаили дыхание. Затем набежавшее на луну
плотное облачко ненадолго скрыло силуэты шевелящихся деревьев в кромешной
тьме - и тут из груди каждого присутствующего вырвался хриплый,
приглушенный ужасом крик. Ибо тьма, поглотившая бившиеся в конвульсиях
ветви, лишь подчеркнула царившее снаружи безумие: там, где секунду назад
были видны кроны деревьев, теперь плясали, подпрыгивали и кружились в
воздухе тысячи бледных, фосфорических огоньков, облепивших каждую ветвь
наподобие огней Св.Эльма, что сошли на головы апостолам в Троицын день. Это
чудовищное созвездие замогильных огней, напоминающих рой обожравшихся
светляков-трупоедов, светило все тем же пришлым неестественным светом,
который Эми отныне суждено было запомнить и смертельно бояться всю
оставшуюся жизнь. Между тем исходивший из колодца столб света становился
все ярче и ярче, а в головах сбившихся в кучу дрожащих людей, напротив, все
более сгущалась тьма, рождая мрачные образы и роковые предчувствия,
выходившие далеко за границы обычного человеческого сознания. Теперь сияние
уже не исходило, а вырывалось из темных недр, плавно и бесшумно подымаясь к
нависшим над головой тучам.
Ветеринар поежился и направился к дверям, чтобы положить поперек них
добавочный деревянный брусок. Эми продолжало трясти, и ему стоило больших
трудов поднять руку - в ту минуту голос отказался служить ему - и указать
остальным на деревья, которые с каждой секундой светились все ярче и
напоминали теперь скорее брызжущие во все стороны фосфорические фонтаны.
Ржание и биение лошадей у привязи становилось невыносимым, но ни один из
бывших в доме ни за какие земные блага не согласился бы выйти наружу.
Свечение деревьев все нарастало, а их извивающиеся ветви все более
вытягивались к небу, принимая почти вертикальное положение. Теперь
светилось и деревянное коромысло над колодцем, а когда один из полицейских
молча ткнул пальцем в сторону каменной ограды, все обратили внимание на то,
что притулившиеся к ней пристройки и навесы тоже начинают излучать свет, и
только полицейский фургон да пролетка Эми оставались невовлеченными в эту
огненную феерию. Через некоторое время со стороны дороги донесся шум
отчаянной возни и громкий стук копыт. Эми поспешно погасил лампу, и
прильнувшие к стеклу люди увидали, как оборвавшая наконец повода пара
гнедых удирает вместе с фургоном по направлению к городу.
Это происшествие немного ослабило напряжение, царившее в доме, и
присутствующие принялись возбужденно шептаться. "Оно... это явление...
распространяется на все органические материалы, какие только есть
поблизости", пробормотал судмедэксперт. Ему никто не ответил, но тут
полицейский, которого опускали в колодец, заявил, содрогаясь всем телом,
что его длинный багор, очевидно, задел нечто такое, чего не следовало было
задевать. "Это было ужасно", добавил он, "Там совсем не было дна. Одна
только муть и пузырьки - да ощущение, что кто-то притаился там, внизу".
Лошадь Эми все еще билась и ржала во дворе, наполовину заглушая дрожащий
голос своего хозяина, которому удалось выдавить из себя несколько
бессвязных фраз: "Оно вышло из этого камня с неба... выросло там, внизу...
оно убивает все живое... пожирает душу и тело... Тед и Мервин, Зенас и
Небби... Нейхем был последним... все они пили воду... плохую воду... оно
взяло их... становилось все сильнее... оно пришло извне, где все не так,
как у нас... теперь оно собирается домой".
В этот момент сияющий столб во дворе вспыхнул ярче прежнего и начал
приобретать определенную форму - но форму такую фантастическую, что позднее
ни один из видевших аго явление собственными глазами так и не смог толком
его описать. Одновременно бедная, привязанная у дороги Геро издала жуткий
рев, какого ни до, ни после того не доводилось слышать человеку. Все
присутствующие зажали ладонями уши, а Эми, содрогнувшись от ужаса и
тошноты, поспешно отвернулся от окна. Смотреть на то, что там происходило,
было выше человеческих сил, и когда он наконец набрался достаточно
мужества, чтобы снова выглянуть в окно, он различил в том месте, где стояла
его лошадь, лишь темную бесформенную груду, возвышавшуюся
между-расщепленными оглоблями пролетки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15