Разбросанные всюду сады тоже выглядели весьма зловеще - очень уж
непривычными были растения, раскачивавшиеся на ветру по сторонам широких
аллей. Преобладали, как ни странно, гигантские папоротники - иногда
зеленые, а иногда отвратительно бледные, цвета поганки. Местами над
зарослями поднимались пальмы с тонкими коленчатыми, как у бамбука, стволами.
Были там также росшие пучками подобия цикадовых3, заросли
странных темно-зеленых кустарников и деревья, напоминавшие по виду хвойные.
Цветы - мелкие, бледные и совершенно мне незнакомые - были высажены в
клумбах различной конфигурации и во множестве виднелись просто среди травы.
На отдельных террасах или в разбитых на крышах садах можно было увидеть
более крупные и яркие цветы, отнюдь не радовавшие глаз своими
отвратительно-хищными формами - эти, вне всякого сомнения, были плодами
искусственной селекции. Невероятной величины и окраски грибы располагались в
соответствии с определенной схемой, что выдавало наличие хорошо развитой
садоводческой традиции. В больших парках внизу еще можно было заметить
стремление сохранить естественный растительных покров, но садики на крышах
были ухожены вплоть до фигурной стрижки кустов и деревьев.
Небо почти постоянно было затянуто тучами, временами я становился
свидетелем потрясающих грозовых ливней. Изредка появлялось и солнце - оно
было куда крупнее обычного - или луна, на поверхности который я не смог
обнаружить никаких известных мне примет. В одном-двух случаях, когда небо
прояснялось, я мог наблюдать созвездия, но почти ничего не узнавал. Даже те
немногие, что казались мне знакомыми, были как-то странно искажены и
смещены; по их положению на небе я определил, что нахожусь где-то в южном
полушарии, в районе тропика Козерога.
Дальний горизонт скрывался в дымке, сквозь которую я различал за
пределами города полосу джунглей, состоявших из гигантских папоротников,
пальм,
лепидодендронов4 и
сигиллярий5 -все это
фантастическое нагромождение крон, стволов и ветвей призрачно колебалось в
поднимавшихся от земли потоках испарений. В воздухе над городом
чувствовалось перемещение каких-то тел, но пока еще я не мог разглядеть их
как следует.
Начиная с осени 1914 года меня начали посещать сны, в которых я как бы
совершал медленный полет над городом и его окрестностями. Я видел широкие
дороги, уходившие через дремучие заросли к другим расположенным поблизости
городам столь же причудливо-мрачной архитектуры. Я видел чудовищные
сооружения из черного либо радужного камня на полянах и расчищенных участках
леса и длинные дамбы, перерезавшие темное пространство болот.
Однажды подо мной открылось протянувшаяся на много миль равнина, сплошь
усеянная руинами базальтовых строений, близких по стилю к тем лишенным окон,
закругленным башням, что привлекли мое внимание еще в первом городе.
И только много позднее я в первый раз увидел море - туманное
пространство, уходившее в бесконечность за каменными молами одного из
гигантских городов и отвлекавшее утомленный взор от этого невероятного
скопления дворцов, куполов и арок.
3
Как я уже отмечал, эти видения далеко не сразу начали проявлять свою
зловещую природу. Многим людям, случается. снятся и более странные сны -
составленные из бессвязных обрывков дневных впечатлений, картин и
прочитанных книг, прихотью воображения слитых в одну фантастическую сюжетную
форму.
Иной раз я пытался воспринимать свои сны как нечто вполне естественное,
хотя никогда ранее не был предрасположен к вещам подобного рода. Часть из
этих кажущихся аномальными явлений - убеждал я себя - в действительности
могли иметь массу самых простых и обыденных источников, выследить и раскрыть
которые мне не удавалось по каким-то чисто субъективным причинам; другие же
могли отражать почерпнутые из книг сведения о растительном мире и прочих
деталях жизни планеты в доисторическую эпоху, каких-нибудь сто пятьдесят
миллионов лет назад - в Пермский или Триасовый период.
По прошествии нескольких месяцев, однако, чувство страха начало
постепенно брать верх над всеми остальными. Сны к тому времени уже приобрели
вид непосредственно личных воспоминаний, тогда-то я и попробовал провести
связь между ними и абстрактными ощущениями иного рода - наличием некого
барьера, блокирующего отдельные участки моей памяти, нарушением временного
восприятия, пребыванием в моем теле чуждого мне разума в период между 1908 и
1913 годами, и, наконец, необъяснимым отвращением к своему внешнему облику,
которое я так и не смог в себе побороть.
Когда же в мои сны начали проникать отдельные конкретные подробности,
постоянно испытываемый мной ужас возрос тысячекратно, и однажды - это
случилось в октябре 1915 года - я решил предпринять кое-какие практические
шаги. Именно с того дня я приступил к интенсивному изучению всех прошлых
случаев амнезии, чувствуя, что мне необходимо найти реальное объяснение
всему, что со мной происходит, и вырваться из сжимающих мое сознание тисков.
Однако - как об этом уже говорилось - первые же результаты
исследований оказали на меня совершенно противоположное действие. Я был
потрясен, узнав, насколько полно дублировались мои сны: в ряде аналогичных
случаев, особенно если учесть, что многие описания их были сделаны задолго
до того, как человечество достигло современного уровня геологических знаний
- таким образом была опровергнута моя идея о книжном происхождении
представлявшихся мне доисторических ландшафтов.
Вдобавок ко всему, многие отчеты содержали ряд самых неожиданных
рассуждений, связанных с картинами огромных дворцов, садов, джунглей и
прочих уже знакомых мне по снам вещей. Ладно бы речь шла только о самом
зрелище и оставленных им смутных и тяжелых впечатлениях, но отдельные
встречавшиеся мне мысли граничили с откровенным безумием или же с
откровенным богохульством. Самым страшным было то, что мои собственные
псевдовоспоминания приобрели как бы дополнительный импульс, позаимствовав
многое из прочитанного. При этом большинство врачей по-прежнему считали
продолжение моих поисков наиболее целесообразным и разумным в данной
ситуации.
Тогда же я основательно взялся за изучение психологии; Уянгейт вскоре
последовал моему примеру - именно эти занятия положили начало его научной
деятельности и принесли ему впоследствии профессорскую должность.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27