Да… весьма смутное представление.
Он даже не знал, почему в тот исторический для Японии год Кирк был приглашен руководством газеты. Впервые Коно встретился с ним перед тем, как началась кампания против договора безопасности, то есть в самом начале осени 1959 года. Первое, что он услышал о Кирке, было то, что тот приехал в Японию вместе с Марком Гейном сразу после войны и пробыл в стране в общей сложности около десяти лет. Говорили также, что, имея связи в американском посольстве, он снабжал редакцию информацией о договоре безопасности. И встретился Коно с Кирком именно той осенью, когда Коно включили в группу журналистов, посетивших по заданию редакции американский военный лагерь в местечке Дзама. Кирк был их гидом.
26 октября того года состоялось заседание либерально-демократической фракции обеих палат парламента и было принято решение о продлении договора безопасности. Таким образом, стало очевидно, что на следующей сессии парламента этот вопрос будет включен в повестку дня, в связи с чем в редакции был разработан план кампании по освещению проблем, связанных с новым договором. В этот план входила также и поездка на американские военные базы в Японии, что и было поручено группе Коно. Корреспонденты пробыли на базе три дня. Они встречались с американскими солдатами, беседовали с ними. Коно помнил, что среди них было несколько негров.
И еще одно он хорошо помнил. Это было накануне обмена ратификационными грамотами нового японо-американского договора безопасности, а именно во второй половине дня 22 июня 1960 года. Кирк появился в редакции и сообщил, что, судя по некоторым признакам, сегодня утром в американское посольство доставлен важный документ. Как потом оказалось, это была ратификационная грамота американской стороны, подписанная президентом Эйзенхауэром. Однако новый договор безопасности еще не был одобрен сенатом США, и поэтому никто и предположить не мог, что документ, о котором говорил Кирк, – ратификационная грамота. Но президент подписал ее втайне, 12 июня, еще до того, как он отправился в турне по Азии. Поэтому, когда ранним утром 23 июня в официальной резиденции министра иностранных дел под видом завтрака состоялась церемония обмена ратификационными грамотами, это было почти фантастикой, ибо произошло спустя всего семь часов после одобрения Договора в сенате США.
Вскоре после этого Кирк исчез.
Вернувшись домой, Коно прилег, но долго не мог заснуть, чего с ним раньше никогда не случалось. Когда ему все же удалось забыться ненадолго, то и во сне его продолжали мучить видения без начала и конца. Проснулся он уже в сумерках. Будильник так и не был починен, звонок не работал, и Коно испугался, что проспал, но, взглянув на часы, увидел, что еще только начало шестого.
Его все время что-то словно подгоняло, но, когда пришло время выйти из дома, он почему-то медлил. Еще раз бросив взгляд на часы, Коно понял, что больше ждать нельзя. «Все-таки хорошо, что я рассказал обо всем Исиоке», – подумал он.
Дождь, ливший с утра, так и не прекращался. От дома Коно до станции было пять минут ходьбы. Поблизости находился большой парк, через который Коно каждый день ходил к станции. Сегодня парк был сплошь окутан дождем и туманом, там было необычно безлюдно и тихо. На станции Коно купил три вечерние газеты и сел в электричку линии Иногасира, идущей в сторону Сибуя.
В вагоне он просмотрел все газеты и ни в одной не нашел ни строчки о заявлении Болла, вызвавшем утром такие бурные споры.
Выйдя на станции Сибуя, он поймал такси, которое повезло его по мокрым улицам. Когда показалось белое здание «Рэмонэдо», его охватило нервное возбуждение.
Машина остановилась на автомобильной стоянке перед рестораном. Выйдя из такси, Коно пробежал по тропинке между искусственными холмами и, укрывшись под навесом у входа, стряхнул с одежды капли дождя. Сквозь прозрачное стекло была видна стойка администратора. У входной двери стоял бой в белой форме, однако в холле не было ни души. Под навес крупными шагами вошел Исиока с поднятым воротником плаща. Подойдя к Коно, он спросил:
– Его еще нет?
Услышав, что Коно сам только пришел, Исиока молча направился к входу. Войдя в холл, застланный красным ковром, он окликнул невысокого боя.
– Нам назначена встреча с американцем Кирклендом Гарри.
Бой низко опустил голову в преувеличенно вежливом поклоне.
– Подождите, пожалуйста, там, – указал он на кресла у лифта.
В холле, кроме них, никого не было, все здание казалось объятым тишиной. Через некоторое время из лифта вышли двое индийцев – мужчина и женщина средних лет – и сели наискосок от них. Они что-то сказали друг другу тихими невыразительными голосами, затем мужчина поднялся и скрылся в глубине холла. Коно, закурив, рассеянно наблюдал за ними. Женщина в сари, оставшись одна, сидела неподвижно, словно изваяние. Коно залюбовался ее профилем. Блеск глаз, четкие черты лица, высокая грудь женщины неожиданно напомнили ему статую якшини.
– Однако заставляет себя ждать, – хмыкнул Исиока и завел разговор о заявлении Болла: – Наверное, корреспонденты осаждают сейчас в американском посольстве посла Рэйшауэра. На пресс-конференции Ростоу, прибывшего недавно в Японию, тоже спрашивали об этом. Ростоу изложил свою точку зрения, но это так и не попало в сообщение вечерних газет.
– А как с тем «односторонним»? – спросил Коно.
– А, придирки. Какие тут могут быть неприятности? – с уверенностью сказал Исиока.
В этот момент появился бой. Вытянувшись по стойке «смирно», он вновь поклонился, низко опустив голову, и пригласил:
– Пожалуйста.
Следуя за ним, они спустились по лестнице, расположенной рядом с лифтом, и очутились в «клубе».
Стоящий у входа широкоплечий европеец, увидев Коно с Исиокой, радостно воскликнул: «О!» – обнажив при этом белые зубы. Он широко развел в стороны руки, словно приглашая их в свои объятия: и Коно, и Исиоку. Коно узнал его. Это был Кирк.
Коно ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ на наигранное приветствие сверкавшего белозубой улыбкой Кирка, однако никакой радости от встречи со старым знакомым он не испытал. Напротив, внутренне насторожился.
Коно и Исиока, подталкиваемые обнимавшим их Кирком, вошли в полутемный зал. В кружках света от изысканных люстр за столиками сидело несколько групп посетителей; среди них были и женщины. Но почему-то и здесь царила странная тишина, нарушаемая лишь едва слышными звуками кокю. Голоса людей были почти неслышимы. Лишь Кирк громко болтал о чем-то, ведя их в глубь зала.
Когда они подошли к столику в углу, Коно попросил Кирка говорить по-японски. Кирк, пожав плечами, развел руками и ухмыльнулся, однако согласно кивнул. Они расселись вокруг овального столика.
1 2 3 4 5
Он даже не знал, почему в тот исторический для Японии год Кирк был приглашен руководством газеты. Впервые Коно встретился с ним перед тем, как началась кампания против договора безопасности, то есть в самом начале осени 1959 года. Первое, что он услышал о Кирке, было то, что тот приехал в Японию вместе с Марком Гейном сразу после войны и пробыл в стране в общей сложности около десяти лет. Говорили также, что, имея связи в американском посольстве, он снабжал редакцию информацией о договоре безопасности. И встретился Коно с Кирком именно той осенью, когда Коно включили в группу журналистов, посетивших по заданию редакции американский военный лагерь в местечке Дзама. Кирк был их гидом.
26 октября того года состоялось заседание либерально-демократической фракции обеих палат парламента и было принято решение о продлении договора безопасности. Таким образом, стало очевидно, что на следующей сессии парламента этот вопрос будет включен в повестку дня, в связи с чем в редакции был разработан план кампании по освещению проблем, связанных с новым договором. В этот план входила также и поездка на американские военные базы в Японии, что и было поручено группе Коно. Корреспонденты пробыли на базе три дня. Они встречались с американскими солдатами, беседовали с ними. Коно помнил, что среди них было несколько негров.
И еще одно он хорошо помнил. Это было накануне обмена ратификационными грамотами нового японо-американского договора безопасности, а именно во второй половине дня 22 июня 1960 года. Кирк появился в редакции и сообщил, что, судя по некоторым признакам, сегодня утром в американское посольство доставлен важный документ. Как потом оказалось, это была ратификационная грамота американской стороны, подписанная президентом Эйзенхауэром. Однако новый договор безопасности еще не был одобрен сенатом США, и поэтому никто и предположить не мог, что документ, о котором говорил Кирк, – ратификационная грамота. Но президент подписал ее втайне, 12 июня, еще до того, как он отправился в турне по Азии. Поэтому, когда ранним утром 23 июня в официальной резиденции министра иностранных дел под видом завтрака состоялась церемония обмена ратификационными грамотами, это было почти фантастикой, ибо произошло спустя всего семь часов после одобрения Договора в сенате США.
Вскоре после этого Кирк исчез.
Вернувшись домой, Коно прилег, но долго не мог заснуть, чего с ним раньше никогда не случалось. Когда ему все же удалось забыться ненадолго, то и во сне его продолжали мучить видения без начала и конца. Проснулся он уже в сумерках. Будильник так и не был починен, звонок не работал, и Коно испугался, что проспал, но, взглянув на часы, увидел, что еще только начало шестого.
Его все время что-то словно подгоняло, но, когда пришло время выйти из дома, он почему-то медлил. Еще раз бросив взгляд на часы, Коно понял, что больше ждать нельзя. «Все-таки хорошо, что я рассказал обо всем Исиоке», – подумал он.
Дождь, ливший с утра, так и не прекращался. От дома Коно до станции было пять минут ходьбы. Поблизости находился большой парк, через который Коно каждый день ходил к станции. Сегодня парк был сплошь окутан дождем и туманом, там было необычно безлюдно и тихо. На станции Коно купил три вечерние газеты и сел в электричку линии Иногасира, идущей в сторону Сибуя.
В вагоне он просмотрел все газеты и ни в одной не нашел ни строчки о заявлении Болла, вызвавшем утром такие бурные споры.
Выйдя на станции Сибуя, он поймал такси, которое повезло его по мокрым улицам. Когда показалось белое здание «Рэмонэдо», его охватило нервное возбуждение.
Машина остановилась на автомобильной стоянке перед рестораном. Выйдя из такси, Коно пробежал по тропинке между искусственными холмами и, укрывшись под навесом у входа, стряхнул с одежды капли дождя. Сквозь прозрачное стекло была видна стойка администратора. У входной двери стоял бой в белой форме, однако в холле не было ни души. Под навес крупными шагами вошел Исиока с поднятым воротником плаща. Подойдя к Коно, он спросил:
– Его еще нет?
Услышав, что Коно сам только пришел, Исиока молча направился к входу. Войдя в холл, застланный красным ковром, он окликнул невысокого боя.
– Нам назначена встреча с американцем Кирклендом Гарри.
Бой низко опустил голову в преувеличенно вежливом поклоне.
– Подождите, пожалуйста, там, – указал он на кресла у лифта.
В холле, кроме них, никого не было, все здание казалось объятым тишиной. Через некоторое время из лифта вышли двое индийцев – мужчина и женщина средних лет – и сели наискосок от них. Они что-то сказали друг другу тихими невыразительными голосами, затем мужчина поднялся и скрылся в глубине холла. Коно, закурив, рассеянно наблюдал за ними. Женщина в сари, оставшись одна, сидела неподвижно, словно изваяние. Коно залюбовался ее профилем. Блеск глаз, четкие черты лица, высокая грудь женщины неожиданно напомнили ему статую якшини.
– Однако заставляет себя ждать, – хмыкнул Исиока и завел разговор о заявлении Болла: – Наверное, корреспонденты осаждают сейчас в американском посольстве посла Рэйшауэра. На пресс-конференции Ростоу, прибывшего недавно в Японию, тоже спрашивали об этом. Ростоу изложил свою точку зрения, но это так и не попало в сообщение вечерних газет.
– А как с тем «односторонним»? – спросил Коно.
– А, придирки. Какие тут могут быть неприятности? – с уверенностью сказал Исиока.
В этот момент появился бой. Вытянувшись по стойке «смирно», он вновь поклонился, низко опустив голову, и пригласил:
– Пожалуйста.
Следуя за ним, они спустились по лестнице, расположенной рядом с лифтом, и очутились в «клубе».
Стоящий у входа широкоплечий европеец, увидев Коно с Исиокой, радостно воскликнул: «О!» – обнажив при этом белые зубы. Он широко развел в стороны руки, словно приглашая их в свои объятия: и Коно, и Исиоку. Коно узнал его. Это был Кирк.
Коно ничего не оставалось, кроме как улыбнуться в ответ на наигранное приветствие сверкавшего белозубой улыбкой Кирка, однако никакой радости от встречи со старым знакомым он не испытал. Напротив, внутренне насторожился.
Коно и Исиока, подталкиваемые обнимавшим их Кирком, вошли в полутемный зал. В кружках света от изысканных люстр за столиками сидело несколько групп посетителей; среди них были и женщины. Но почему-то и здесь царила странная тишина, нарушаемая лишь едва слышными звуками кокю. Голоса людей были почти неслышимы. Лишь Кирк громко болтал о чем-то, ведя их в глубь зала.
Когда они подошли к столику в углу, Коно попросил Кирка говорить по-японски. Кирк, пожав плечами, развел руками и ухмыльнулся, однако согласно кивнул. Они расселись вокруг овального столика.
1 2 3 4 5