Наверное, король Ричард тоже заметил все это в тот вечер, когда вошел в комнату вместе с лордом Лоуэллом и застал ее, Танзи, рассматривающую его походную кровать, которую только перед этим распаковали и установили. Как права была Роза, когда сказала, что в большой комнате достаточно места и для походной кровати короля, и для их большой двуспальной кровати под балдахином, которая сейчас была отодвинута к стене.
Взгляд Танзи вновь остановился на королевской постели. Она очень хотела бы показать ее Дикону, который, конечно же, имел гораздо больше оснований заинтересоваться ею, чем она. Танзи хотела бы, чтобы он увидел комнату именно такой, какой покинул ее король Ричард и где все ожидало его возвращения. На покрывале лежал его великолепный – алый с золотом – халат, мягкие туфли, отороченные мехом, стояли возле каминной решетки, а на ночном столике лежала книга, которую он, должно быть, читал ночью, потому что не мог уснуть.
Танзи пересекла комнату, чтобы получше рассмотреть эту книгу. Кожаный переплет был так же мягок на ощупь, как нежнейших мех. Она раскрыла книгу и обнаружила латынь. Танзи была очень разочарована, потому что не могла прочитать ни слова, кроме имени – Уильям Какстон – под рисунком. Однако на первой странице владелец чернилами написал свое имя: Король Ричард. И хотя эта надпись была сделана по-латыни, не понять ее было нельзя. С досадой осознав свою необразованность, Танзи стояла, держа в руках серьезный, но прекрасный и изящный фолиант. Внезапно дверь распахнулась, и, шурша юбками, в комнату вошла Роза.
– Ты думаешь о том же, о чем и я, – вполне дружелюбно сказала она. – Кровать совсем не плоха, но нам она не нужна. И ее можно продать.
– Продать? – как эхо, отозвалась Танзи.
– Конечно. И поскольку это королевская кровать, за нее можно получить немало денег. Продать, что бы ни говорил по этому поводу твой отец. Только так и нужно поступать с людьми, которые не платят по счетам.
Танзи, словно защищаясь, прижала к груди раскрытую книгу.
– Как мертвый человек может заплатить по счету? – спросила она тем бесцветным, невыразительным голосом, которым часто разговаривала с Розой, подавляющей ее бьющей через край энергией. Она не могла представить себе, что кто-то может войти в эту комнату, думая о чем-то другом, кроме трагической судьбы ее последнего обитателя.
Однако Роза бегала по комнате, трогая то одну, то другую вещь, оценивая их, и наконец добралась до шитого золотом алого халата.
– Настоящий дамасский шелк! Ничего подобного здесь раньше никто не видел! Я попрошу этого лондонского торговца, чтобы он заказал мне из него платье. Представляю, сколько разговоров будет, когда я появлюсь в нем на Рождество!
Она накинула великолепный халат на плечи и сделала несколько танцевальных движений.
– Ты считаешь, что мне идет?
– Ничего. Но… слишком ярко для ваших рыжих волос.
– Ты хочешь сказать, что он больше подойдет твоим соломенным кудряшкам? – не унималась мачеха, набросив край бесценной вещи Танзи на голову.
– Я хочу сказать, что не посмела бы разрезать вещь, принадлежавшую королю. – Танзи была в ярости.
– Но она больше не принадлежит ему. За ней никто не вернулся. И что ни говори, – он мертв. И теперь – нравится нам это или нет – у нас другой король, Генрих Седьмой.
Роза, замотанная в яркий шелк, стояла, подбоченясь, и говорила без умолку.
– Неужели ты не понимаешь, дуреха, что все в этой комнате – все, оставленное в любой из наших комнат, – принадлежит нам? Я ходила к мэру, чтобы убедиться в этом. Я сказала ему, что в тот вечер мы потратили на этих людей кучу денег. Надо было накормить двадцать мужчин и столько же лошадей, не говоря уже обо всех слугах и писцах. И нам пришлось давать взятки, чтобы купить провизию, потому что в городе было полно народу. И как мне пришлось работать, как нам всем пришлось работать, – добавила она великодушно. – Когда я рассказала ему обо всем и выразила восхищение тем, как он все устроил после появления в городе нового короля, он сразу же согласился с тем, что мы имеем право на все эти вещи. Но я заставила его повторить это в присутствии нескольких членов городской управы, чтобы он потом не смог пойти на попятную. Хотя, если честно, я считаю единственной ценностью эту кровать.
– Здесь есть еще книга, – неуверенно сказала Танзи.
– Книга? Наверняка, на латыни, – ответила Роза без всякого интереса.
Танзи протянула книгу мачехе, не показывая, однако, подписи, сделанной королем. Если Роза Марш считает халат более ценной вещью, чем книга, так ей и надо, тем хуже для нее. Ни мачеха, ни отец не смогут ее прочесть. Но в ту же секунду она вспомнила о человеке, который сможет и прочесть, и оценить прекрасный фолиант.
– Если хочешь, можешь оставить ее себе, – сказала Роза великодушно. – А вот туфли, сдается мне, могут подойти твоему отцу. Именно то, что нужно инвалиду. Впрочем, он, наверное, станет молиться на них, как на драгоценности из короны!
Забрав туфли, она удалилась. Танзи стояла неподвижно, прижимая к себе книгу. Если уж она не может привести Дикона сюда, чтобы показать ему комнату и прекрасную резьбу на кровати, она отдаст ему одну из самых дорогих вещей, принадлежавших его отцу.
Прежде чем уйти, она снова наклонилась над кроватью, чтобы еще раз полюбоваться так восхитившими ее рисунками, и вдруг заметила на полу, в том месте, где от ее прикосновений слегка замялось ниспадавшее покрывало, что-то блестящее. Она дотронулась до этого блестящего предмета носком башмака, перевернула его и с удивлением поняла, что это золотая монета. Она наклонилась, чтобы поднять ее, и рядом увидела другую. Встав на колени, она пошарила рукой под кроватью и вытащила еще три монеты. Пять золотых монет, которые в спешке обронили или сам король или кто-то из его спутников.
Танзи внимательно осмотрела каждую. Ошибки быть не могло. Три розовых нобеля с портретом Эдуарда Четвертого на одной стороне и его йорскими розами – на другой и два полуэйнджела со святым Георгом и драконом. Она рассматривала их, положив на раскрытую ладонь, и думала, какие полезные и нужные вещи они смогут купить на эти деньги. Танзи и сама не отказалась бы от нового платья к Рождеству. И от капора, отороченного мехом, такого, какой носит дочка мэра. И от красивой новой упряжки для Пипина. Но она, конечно же, должна отдать эти деньги отцу. Это больше, чем они зарабатывают за месяц, и они помогут им справиться с недавними большими расходами. Никакая сила не заставит ее отдать эти деньги мачехе. И когда Танзи услышала, что Роза снизу настойчиво зовет ее, она быстро сунула монеты в карман, спрятала книгу в бельевой комод и побежала к мачехе.
В таверне скандалили несколько человек, и за дверью, на улице, тоже были слышны крики и ругань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Взгляд Танзи вновь остановился на королевской постели. Она очень хотела бы показать ее Дикону, который, конечно же, имел гораздо больше оснований заинтересоваться ею, чем она. Танзи хотела бы, чтобы он увидел комнату именно такой, какой покинул ее король Ричард и где все ожидало его возвращения. На покрывале лежал его великолепный – алый с золотом – халат, мягкие туфли, отороченные мехом, стояли возле каминной решетки, а на ночном столике лежала книга, которую он, должно быть, читал ночью, потому что не мог уснуть.
Танзи пересекла комнату, чтобы получше рассмотреть эту книгу. Кожаный переплет был так же мягок на ощупь, как нежнейших мех. Она раскрыла книгу и обнаружила латынь. Танзи была очень разочарована, потому что не могла прочитать ни слова, кроме имени – Уильям Какстон – под рисунком. Однако на первой странице владелец чернилами написал свое имя: Король Ричард. И хотя эта надпись была сделана по-латыни, не понять ее было нельзя. С досадой осознав свою необразованность, Танзи стояла, держа в руках серьезный, но прекрасный и изящный фолиант. Внезапно дверь распахнулась, и, шурша юбками, в комнату вошла Роза.
– Ты думаешь о том же, о чем и я, – вполне дружелюбно сказала она. – Кровать совсем не плоха, но нам она не нужна. И ее можно продать.
– Продать? – как эхо, отозвалась Танзи.
– Конечно. И поскольку это королевская кровать, за нее можно получить немало денег. Продать, что бы ни говорил по этому поводу твой отец. Только так и нужно поступать с людьми, которые не платят по счетам.
Танзи, словно защищаясь, прижала к груди раскрытую книгу.
– Как мертвый человек может заплатить по счету? – спросила она тем бесцветным, невыразительным голосом, которым часто разговаривала с Розой, подавляющей ее бьющей через край энергией. Она не могла представить себе, что кто-то может войти в эту комнату, думая о чем-то другом, кроме трагической судьбы ее последнего обитателя.
Однако Роза бегала по комнате, трогая то одну, то другую вещь, оценивая их, и наконец добралась до шитого золотом алого халата.
– Настоящий дамасский шелк! Ничего подобного здесь раньше никто не видел! Я попрошу этого лондонского торговца, чтобы он заказал мне из него платье. Представляю, сколько разговоров будет, когда я появлюсь в нем на Рождество!
Она накинула великолепный халат на плечи и сделала несколько танцевальных движений.
– Ты считаешь, что мне идет?
– Ничего. Но… слишком ярко для ваших рыжих волос.
– Ты хочешь сказать, что он больше подойдет твоим соломенным кудряшкам? – не унималась мачеха, набросив край бесценной вещи Танзи на голову.
– Я хочу сказать, что не посмела бы разрезать вещь, принадлежавшую королю. – Танзи была в ярости.
– Но она больше не принадлежит ему. За ней никто не вернулся. И что ни говори, – он мертв. И теперь – нравится нам это или нет – у нас другой король, Генрих Седьмой.
Роза, замотанная в яркий шелк, стояла, подбоченясь, и говорила без умолку.
– Неужели ты не понимаешь, дуреха, что все в этой комнате – все, оставленное в любой из наших комнат, – принадлежит нам? Я ходила к мэру, чтобы убедиться в этом. Я сказала ему, что в тот вечер мы потратили на этих людей кучу денег. Надо было накормить двадцать мужчин и столько же лошадей, не говоря уже обо всех слугах и писцах. И нам пришлось давать взятки, чтобы купить провизию, потому что в городе было полно народу. И как мне пришлось работать, как нам всем пришлось работать, – добавила она великодушно. – Когда я рассказала ему обо всем и выразила восхищение тем, как он все устроил после появления в городе нового короля, он сразу же согласился с тем, что мы имеем право на все эти вещи. Но я заставила его повторить это в присутствии нескольких членов городской управы, чтобы он потом не смог пойти на попятную. Хотя, если честно, я считаю единственной ценностью эту кровать.
– Здесь есть еще книга, – неуверенно сказала Танзи.
– Книга? Наверняка, на латыни, – ответила Роза без всякого интереса.
Танзи протянула книгу мачехе, не показывая, однако, подписи, сделанной королем. Если Роза Марш считает халат более ценной вещью, чем книга, так ей и надо, тем хуже для нее. Ни мачеха, ни отец не смогут ее прочесть. Но в ту же секунду она вспомнила о человеке, который сможет и прочесть, и оценить прекрасный фолиант.
– Если хочешь, можешь оставить ее себе, – сказала Роза великодушно. – А вот туфли, сдается мне, могут подойти твоему отцу. Именно то, что нужно инвалиду. Впрочем, он, наверное, станет молиться на них, как на драгоценности из короны!
Забрав туфли, она удалилась. Танзи стояла неподвижно, прижимая к себе книгу. Если уж она не может привести Дикона сюда, чтобы показать ему комнату и прекрасную резьбу на кровати, она отдаст ему одну из самых дорогих вещей, принадлежавших его отцу.
Прежде чем уйти, она снова наклонилась над кроватью, чтобы еще раз полюбоваться так восхитившими ее рисунками, и вдруг заметила на полу, в том месте, где от ее прикосновений слегка замялось ниспадавшее покрывало, что-то блестящее. Она дотронулась до этого блестящего предмета носком башмака, перевернула его и с удивлением поняла, что это золотая монета. Она наклонилась, чтобы поднять ее, и рядом увидела другую. Встав на колени, она пошарила рукой под кроватью и вытащила еще три монеты. Пять золотых монет, которые в спешке обронили или сам король или кто-то из его спутников.
Танзи внимательно осмотрела каждую. Ошибки быть не могло. Три розовых нобеля с портретом Эдуарда Четвертого на одной стороне и его йорскими розами – на другой и два полуэйнджела со святым Георгом и драконом. Она рассматривала их, положив на раскрытую ладонь, и думала, какие полезные и нужные вещи они смогут купить на эти деньги. Танзи и сама не отказалась бы от нового платья к Рождеству. И от капора, отороченного мехом, такого, какой носит дочка мэра. И от красивой новой упряжки для Пипина. Но она, конечно же, должна отдать эти деньги отцу. Это больше, чем они зарабатывают за месяц, и они помогут им справиться с недавними большими расходами. Никакая сила не заставит ее отдать эти деньги мачехе. И когда Танзи услышала, что Роза снизу настойчиво зовет ее, она быстро сунула монеты в карман, спрятала книгу в бельевой комод и побежала к мачехе.
В таверне скандалили несколько человек, и за дверью, на улице, тоже были слышны крики и ругань.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70