Форш Ольга Дмитриевна
Русалочка-ротозеечка
Ольга Дмитриевна Форш
Русалочка-ротозеечка
Морской царь был вдовый, только всего и родни у него, что наследник-царевич Бульбук да дочка Русалочка-Ротозеечка. Ротозеечкой прозвали царевну за то, что она как задумается, так сейчас ротик и откроет.
А задумывалась она часто и все об одном и том же: как бы ей сделать для всех хорошее дело.
На морском дне ведь дел не то что хороших, а и самых обыкновенных не было никаких. Всем места много, всем пищи много - знай себе плавай! Правда, по утрам морской царь охаживал дозором морское дно: щупал, крепко ль сидят на скалах губки, учил рака-отшельника прятать мягкий хвост в домик, сыпал перламутровой раковине между створок песок, чтобы она не ленилась плакать, крупней жемчуг делать. Все же прочее время морской царь спал себе сладко на цветных водорослях.
Ротозеечку, как ни просилась она, царь ни за что не хотел брать с собой по морскому дозору - потому, говорил он, не женское это дело!
- Ах, няня, мне ску-учно... - плакала царевна усатой Дельфинше.
- Посчитай-ка свои жемчуга, посмотри, как актинии оплетают серебряных рыбок, - наставляла Дельфинша, старая няня.
- Мне все надоело, все ску-учно...
- Выдадут замуж, сейчас станет весело...
- А что делать-то замужем?
- В новом море считать новый жемчуг.
- Опять то же самое! А как попасть в новое море?
- Дай срок, прилетит аист-сват, царевичу нашему притащит невесту, а взамен тебя снесет куда надо.
- А скоро ли прилететь аисту-свату? - не унималась Ротозеечка.
- А вот как волосики твои вырастут до хвоста, тогда уж прости-прощай! сказала ласковая Дельфинша-няня и, сделав русалочке своим твердым усом пробор на головке, заплела ей две длинных зеленых косы, а концы их украсила красными бантами, которые царевич Бульбук утащил для сестры из человечьей купальни. Ротозеечка смерила глазками, долго ль расти зеленым косицам до хвостового плавника, и весело засмеялась: оказалось не больше вершочка.
Наступила весна, потемнело море, и совсем по-другому, чем зимой, принялся купаться в нем месяц. Побежали, пыхтя, по зеленым волнам пароходы, а за ними по шипучему белому следу во все плавники закувыркались дельфины.
Кряхтит старая Дельфинша-няня, а туда же, за ними кувыркается.
И вот узнала Ротозеечка, что в первую темную ночь, когда безопасней лететь, принесет аист-сват Бульбукову невесту, а ее снесет в новое море.
Отец, морской царь, стал теперь особенно ласков:
- Чем могу угодить тебе, доченька?
- Ах, возьми меня, батюшка, хоть один только раз дозором по твоим морским делам.
Уступил Ротозеечке отец-царь, ну и наплавалась она так, что хвостик у нее заболел, а все-таки ничего интересного в мужском морском деле для себя не нашла.
Все там, по правде сказать, само собой происходит, хоть и вовсе дозором не плавать: рак-отшельник не сегодня-завтра сам научится свой хвостик прятать, губки и кораллы растут, как им надо расти, а перламутровую раковину уж лучше бы вовсе не мучить: жемчуг, конечно, красивый, да ведь и без него прожить можно.
И Ротозеечка приняла крепко-накрепко одно решение.
Вот настал вечер той безлунной ночи, когда свату-аисту прилететь. Расчесала Дельфинша-няня в последний раз длинные зеленые волосы, и покрыли они Ротозеечку густым шелковым покрывалом с руками и с плавниками.
Заплакала старая Дельфинша-няня:
- На кого меня, дитятко, покидаешь?
Отдала Ротозеечка обратно царевичу два красных банта, чтобы он ими украсил свою невесту, обняла няню, и рыбок, и рака-отшельника и села, тихая, к отцу на колени. Едва вышла первая звездочка на безлунное небо, морской царь вывел дочку на большую скалу, торчавшую башней из моря, а сам, чтобы не очень расстроиться, поскорее уплыл. Однако на дне царь не выдержал и как был, в короне и мантии, сел на свой морской пол и заплакал.
- Папенька, пересядьте, прошу вас, на трон, - сказал царевич Бульбук, ведь сейчас моя невеста прибудет.
Царь опомнился, вытряхнул из бороды мягких рачков-креветок, взял в руку коралловый скипетр и сел на свой трон.
Недолго оставалась на камне Ротозеечка одна. Вот послышался шум сильных крыльев, и аист, держа что-то большим клювом и лапами, опустился на камни.
Из черного плаща выскользнула чужая морская царевна, тоже с зелеными волосами, только не скучная, а, напротив того, очень веселая, и с громким смехом, даже не взглянув на Ротозеечку, прыгнула в воду.
- Из чего сделана эта неприятная материя?- спросила Ротозеечка аиста, трогая пальчиком черный плащ.- У нас на дне нет таких водорослей.
- Это резиновый плащ одного мальчика-растеряхи, - сказал аист, - я его подобрал для свадебных путешествий морских принцесс; если пойдет дождь, они под этим плащом не вымокнут в пресной воде, столь неприятной для морских обитателей.
- Милый аист, - попросила Ротозеечка, - вы всё знаете: снесите меня туда, где я могу сделать хорошее дело!
- Эге, - проклектал аист, я- от хорошего дела вам не очень-то поздоровится! Хорошее дело вы можете сделать только в пресной воде. Поступайте-ка лучше в морские царицы...
- Ах, это скучно мне, аист: ведь я никому на дне моря не могу быть полезной, все там навеки устроено, все там по правилам.
- Ну, а чем вы, собственно, могли б стать полезной? - спросил аист.
- Я умею плескать моим хвостиком так, что при месяце кажется, будто в воде купается драгоценное серебро.
- Очень похвально... А еще что умеете? - качнул аист носом.
Заплакала Ротозеечка и сказала:
- Больше ничего не умею.
- Если вы уверены, что плескать хвостиком очень красиво. я могу снести вас поближе к земле: никого нет хитрей человека. Человек из всего извлечь может пользу.
Ротозеечка легла на резиновый плащ и сложила ручки.
- Ах, умный аист, несите меня поскорей...
- Сейчас понесу. Только я должен вас предупредить: от пресной воды сокращаются дни жизни морских обитателей, а для вашего дела мне надо снести вас не иначе как в "Мертвую лужу".
- Несите, несите!
Аист завернул Ротозеечку в черный плащ мальчика-растеряхи и взвился с нею над морем.
Долго летел он, спускаясь отдыхать на болотные кочки и снова вздымаясь над ними; наконец, когда небо уж стало алеть, он бережно вытряхнул русалочку над небольшим озером.
- Плавайте себе на здоровье! - крикнул аист, улетая. Ротозеечка очень обрадовалась воде и нырнула. Но, глотнув вместо привычной горько-соленой противную сладковатую, сделала гримаску и всплыла на поверхность.
Невысокие холмы на берегу покрыты были кустарником, у самой воды росли широкие листья мать-мачехи, колокольчики и ползучие травы; впрочем, около одного, самого отлогого берега все это было вытоптано до самой черной земли.
Озеро было круглое и такое тихое, будто уснувшее. "Мертвая лужа", вспомнила Ротозеечка, как назвал его аист, и, грустная, скрылась на дно, но жгучий глаз солнца нашел ее и на дне, и после зеленого сумрака моря светлая пресная вода не дала Ротозеечке ни отдыха, ни прохлады, и только сильная усталость заставила на минуту закрыть глазки.
1 2 3