Пикард Барбара
Граф Бертран
Барбара Пикард
Граф Бертран
перевод Светлана Лихачева
За пределами замка завывал ветер, ураган гнал по небу низкие серые тучи; дождь лил, не переставая, на затопленные поля. Уже седьмой день бушевала гроза; уже семь дней выл ветер и лил дождь; уже седьмой день граф Бертран не мог выехать на охоту.
Пажа Руперта разбудили шум и голоса в коридоре: люди сновали по каменным переходам туда-сюда мимо комнаты, что служила мальчугану спальней. - Пора вставать, - подумал он. Однако глаза юного пажа закрывались сами собой, голова раскалывалась. За окном бесновались ветер и дождь. - Еще пять минут, - сказал себе мальчуган. Накануне Руперт засиделся далеко за полночь, играя с графом в шахматы; не прошло и двух минут, как он снова крепко уснул.
Мартин, капитан стражи, стоял на вершине главной башни замка, оглядывая окрестности, едва различимые за пеленою дождя. Поля превратились в озера; тут и там над мутной водою в шахматном порядке поднимались кусты. - Не припомню я подобного потопа, - заметил Мартин одному из своих воинов. - Боюсь, что и сегодня графу не суждено поохотиться.
Два часа спустя, в завешанной гобеленами комнате, в роскошной кровати с синим пологом пробудился граф Бертран. Он потянулся, зевнул, раздвинул занавеси и убедился, что уже день: в щели ставней пробивался бледный свет. Граф встал, набросил на плечи отороченный мехом халат, подошел к окну и распахнул створки: порыв ветра швырнул ледяной дождь ему в лицо. Граф выругался, захлопнул ставни и яростно потребовал внести свечи, дабы он мог, наконец, одеться.
Спустя полчаса граф Бертран уже восседал за столом у пылающего очага; трое слуг боязливо прислуживали ему, в то время как Мартин и Хэмфри, управляющий замка, стояли поодаль, ожидая приказаний.
Следя за тем, как слуга наполняет серебряную чашу, владелец замка нахмурился. - Где Руперт? - вопросил граф. - Почему вино наливает не он? Никто не ответил, хотя все присутствующие в зале со страхом ждали этого вопроса. - Где Руперт? - повторил граф очень тихо. Когда же ответа так и не последовало, он обратился к управляющему:"Хэмфри, где Руперт?"
- Не знаю, милорд. Нынче утром я его не видел.
- Так ступай и отыщи его, - приказал граф. - Он знает свои обязанности и должен быть здесь.
Хэмфри повиновался. В коридоре он столкнулся с Рупертом: мальчуган мчался со всех ног, с трудом переводя дыхание. - Я проспал, - сознался он.
- Сегодня утром граф в прескверном настроении, - промолвил Хэмфри, понижая голос. - Неудивительно: в такую погоду он опять не сможет выехать на охоту.
Руперт, наконец, справился с застежками камзола, в то время как Хэмфри кое-как пригладил встрепанные волосы мальчика. Вместе вошли они в зал. Граф поднял взгляд. - Доброе утро, Руперт, - приветствовал он пажа. Но притворно-любезный тон владельца замка не обманул никого.
- Доброе утро, милорд.
- Ты опоздал, - заметил граф.
- Да, милорд. Я прошу прощения.
- Могу ли я узнать причину? - улыбнулся граф.
- Извините, милорд. Я... я проспал.
Граф поднял брови. - Проспал? - повторил он с легким удивлением. Должно быть, ты очень устал накануне.
- Устал, милорд.
Граф отхлебнул вина. - Надо думать, вчерашняя партия в шахматы тебя изрядно утомила.
- О нет, милорд, - поспешно возразил Руперт. - Вовсе нет.
- Ты отрицаешь только из вежливости, - вздохнул граф. - Ничего, сегодня мы постараемся несколько разнообразить твою жизнь. - Он допил вино. - Поедешь к барону Роберту и передашь ему мое послание. Свежий воздух пойдет тебе на пользу.
Руперт изумленно воззрился на графа.
- Ты слышал, что я сказал? - поинтересовался граф.
- Да, милорд.
- Советую выехать пораньше; я рассчитываю, что ты вернешься до ночи.
Мартин, капитан стражи, попытался вмешаться. - Милорд, даже в хорошую погоду путь к замку барона Роберта долог и труден. Не лучше ли послать вместо мальчика одного из моих людей?
Граф Бертран поглядел на Мартина. - Купание в холодной воде приведет его в чувство: сонливость как рукой снимет, - заметил он.
Старый Хэмфри, управляющий замка, храбро выступил в защиту пажа. Реки вышли из берегов, ехать опасно, милорд. Не кажется ли вам... - но тут он сбился и умолк, не в состоянии продолжать под взглядом графа.
- Я высказал свою волю, - негромко напомнил владелец замка.
- Да, милорд, - кивнул Хэмфри. Граф Бертран повернулся к пажу. - Ты можешь идти. И помни, что ты должен вернуться до ночи.
- Я постараюсь, милорд, - отозвался Руперт.
- Ты не только постараешься, но и преуспеешь, иначе горько в том раскаешься. Теперь ступай.
- А послание, милорд?
- Послание? - переспросил граф. - Какое послание?
- Послание к барону Роберту.
- Ах, да, послание к барону Роберту. - Граф задумался на мгновение, затем проговорил:"Передай барону, что я надеюсь опять поохотиться с ним вместе, когда гроза кончится".
Руперт поклонился и направился было к двери. Уже у самого порога граф окликнул его. - Руперт.
- Милорд?
- Не забудь привезти ответ, чтобы я знал, что ты и в самом деле побывал у барона Роберта и передал ему мои слова.
Первую половину дня граф Бертран провел в пиршественном зале замка: он то сидел у огня, негодуя на весь свет, потому что гроза бушевала по-прежнему, и об охоте оставалось только мечтать, то расхаживал взад и вперед по настилу из тростника, размышляя, как бы убить время. Слуги по возможности обходили зал стороной. Всяк знал - когда граф в плохом настроении, от него следует держаться подальше, а на протяжении последних семи дней Бертран пребывал в настроении на редкость прескверном, - с тех пор, как разразилась гроза, и об охоте пришлось на время забыть.
Ибо охота была любимым развлечением графа. Все домочадцы его благословляли судьбу в те дни, когда граф выезжал из замка с соколами или гончими; ибо когда граф преследовал оленя или вепря, или спускал соколов на цаплю, не так много оставалось у него времени, чтобы измышлять способы сделать жизнь ближних своих как можно более неприятной.
Воистину, графа Бертрана следовало избегать даже тогда, когда он пребывал в благодушном настроении, ибо никто и никогда не знал, как скоро он выйдет из себя и разозлится на какой-нибудь пустяк, или придумает себе новую забаву - а забавы графа заключались главным образом в том, чтобы причинять боль другим. Ибо слишком много власти, и слишком много золота, и неумение держать себя в руках сделали свое дело: уже в тридцать лет граф Бертран снискал себе репутацию самого ненавистного человека на много миль вокруг.
Тут и там каменные стены пиршественного зала украшала прихотливая резьба: здесь встречались и цветы, и фрукты, и фигуры зверей и птиц, а порою и гротескная голова с выпученными глазами или высунутым языком. Одна из этих горгулий вдруг привлекла внимание графа, когда он обходил зал в четвертый раз;
1 2 3 4 5