- сказал Игорь.
- Привет, мученик науки. Что нового?
- "А просто так удачи не бывают, а просто так победы не придут, отчаянно фальшивя, запел в ответ Игорь, - и самолеты сами не летают, и пароходы сами не плывут".
- Поешь? Ну пой, ласточка, пой, где сядешь?
Плечом к плечу они вошли во двор и одновременно увидели - ворота распахнуты, гараж пустой. Прислонившись к притолоке, стоит мать, в глубине гаража Валерий Васильевич.
- В чем дело? - спросила Ирина. - Куда делась машина? - В голосе ее не звучало ни особой тревоги, ни удивления.
- Продали, - сказала Галина Михайловна, - на будущей неделе получим "Жигуленка"...
- Слава богу, - все так же спокойно сказала Ирина, - а я-то подумала: угнали наш драндулет.
- Драндулет? - тихо выговорил Игорь, бледнея и весь напрягаясь. Драндулет? Этот драндулет, между прочим, покупал и ездил на нем отец... Наш! Правильно Ирка сказала - наш... Только как продавать, так у нас никто не спросил! - Его подхватило и понесло, слова сталкивались, путались, в них уже не было никакого смысла, только горечь, обида и презрение. Продали!.. Вдвоем со своим... Вавасиком продала! Какое право?.. А мы кто? Отец... значит, и мы...
- Ты что кричишь? - пытаясь остановить этот бессмысленный поток слов, спросила Галина Михайловна. - Я же ясно сказала, через неделю будет новый "Жигуленок"...
- "Жигуленок", "Жигуленок"... Подумаешь... Новый "Жигуленок" будет, новый папочка уже есть!.. Вот со своим Вавасиком и катайся... Не буду я больше с вами жить... Отдай мне пенсию за отца... Обойдусь...
- А ну-ка перестань орать! - прикрикнула Галина Михайловна. - Можешь жить как тебе нравится. Подробности уточним дома.
- Дома? Боишься, люди услышат? А я не боюсь, я и здесь могу уточнять.
Галина Михайловна, чувствуя, что теряет контроль над собой, шагнула навстречу сыну и подумала: "Ударить подлеца. Надо ударить". И занесла уже руку, когда вдруг обнаружила - Игоря нет. Перед ней, закрывая полнеба, кожаная спина. Она даже не сразу сообразила - это встал между ними Валерий Васильевич. Но что он говорит, что он говорит? Почему он так говорит?
- В одном ты прав, Игорь, продавать машину, не посоветовавшись с тобой и с Ирой, действительно не следовало. В этом ты прав. Только в этом... А маму обижать нельзя. Несправедливо, невыгодно - другой не будет. И базар на весь двор устраивать ни к чему. Ты же Петелин, Игорь. Пе-те-лин! Нельзя, чтобы это имя всякая шваль по задворкам потом трепала. Дома договорим.
И Валерий Васильевич стал запирать ворота гаража.
Однако дома никакого разговора не получилось. Игорь завалился на кровать и, отвернувшись к стене, демонстрировал, что он ни в чем участия принимать не желает. Ирина сказала матери:
- Оставь его. Попсихует и успокоится.
Валерий Васильевич долго возился в ванной - заменил прокладку в подтекавшем кране, приклеил к стене пластмассовые крючочки для полотенец, раскрутил струбцинку и вытащил отремонтированный накануне туристский ботинок Игоря, потом тщательно со щеткой мыл руки и все это время тихонечко напевал: "Так выпьем за тех, кто командовал ротами, кто замерзал на снегу, кто в Ленинград пробирался болотами, горло ломая врагу..."
Через полчаса Ирина вошла в комнату Игоря и присела на край кровати. Игорь не шевелился. Она посидела молча, потом нагнулась к брату и, касаясь теплыми губами его уха, зашептала как маленькому:
- Глупый ты, глупый, Таращик, ну чего ты, чего? И на кого злишься? Тебе Валерий Васильевич не нравится? Он же маму любит, он же все для нее делает. И какая тебе польза, если они из-за нас ссориться станут? Как ты обозвал его - Вавасик? Смешно придумал...
- Это не я, - неожиданно отозвался Игорь, - его весь дом так зовет петелинский Вавасик.
Игорь перевернулся на спину. Спросил:
- Сейчас скажешь: пойди извинись? А за что извиняться? За то, что я не могу с ними жить? За то, что я псих, как ты объяснила матери? За то, что все врут и притворяются?..
- Не хочешь, не извиняйся, но матери ты хоть что-нибудь сказать можешь? Пожалеть ее?
- А чего ее жалеть? У нее любовь и счастье! Может, это меня или тебя жалеть надо.
- Ну ладно, - сказала Ирина, - делай что хочешь, только умойся и не выламывайся.
Игорь лениво поднялся с кровати и пошел умываться. В ванной он заметил новые крючочки для полотенец и свой отремонтированный туристский ботинок. Вздохнул и, погасив свет, внезапно решил: "Черт с ним, пойду извинюсь".
Он вошел в большую комнату и, никак не называя Валерия Васильевича, не обращаясь к нему, но глядя прямо в глаза, сказал:
- Спасибо. За ботинок. И извините. Это вообще.
- Пожалуйста, - сказал Карич. - А дальше что?
- Не знаю.
- Подумай. Мне лично больше всего за мать обидно.
День еще не был прожит до конца, а Варвара Филипповна приступила уже к подведению итогов. В представлении Синюхиной события выглядели приблизительно так.
"Где петелинская Ирка ночь шастала, сказать не могу, сплетничать и напраслину возводить не буду, тем более девушка она приятная, образованная и уважительность в ней есть; возможно даже, она в больнице дежурила...
Но - и это точно! - утром ее дома не было.
Игорь в школу аккуратно пошел, Гарька - свидетель, вместе они отправились.
Стало быть, детей обоих утром не было!
В какое точно время Галинин супруг из квартиры вышел, я, верно, не заметила, увидела его перед гаражом, когда он машину Петра Максимовича царствие ему небесное, вот кто золотой человек был - мохеровым старым шарфом протирал.
Вышла я. Поздоровалась. Поинтересовалась у Валерия Васильевича, куда, значит, они собираются. Без задней мысли, так просто спросила... И еще обратила внимание, что Гали самой не видно... Но тут она из подъезда выкатилась и на меня напустилась: дескать, едем не гулять, а по делу, а по какому - это, мол, не моего ума забота!
И с чего она взвилась? И что мне их заботы? У нее своя жизнь, у меня своя.
Обидно только, что люди добра не помнят.
Когда она с Петром Максимовичем в наш дом въезжала и ремонт у них шел, где дети ночевали? Под моей, между прочим, крышей. Когда Иринка маленькая болела, а Игорь только ползал, к кому Галина за советом да помощью по три раза на дню бегала? Тоже ведь ко мне. А когда Петр Максимович убился, кто хлопотал больше всех, кто поминки налаживал, чтобы все чин чином и от людей не стыдно было? Но это так, к слову.
Уехали они и ладно, я на Галину даже и не обиделась. Мало чего в семейной жизни не бывает? Может, поссорились, вот она и не в духе... Дело житейское, не стоит и говорить. А вот когда они обратно на такси вернулись, тут я и подумала: те-те-те - нечисто что-то! И как сердце чуяло: продали машину!"
В этом месте плавно текущие размышления Синюхиной были неожиданно прерваны. Пришел Гарька, шумно шваркнул дверью и с порога преувеличенно радостно заговорил:
- Ну, мать, радуйся!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75